Полураспад империи

Путин лишь ускоряет неизбежный процесс.

30 лет назад, 26 декабря 1991 года, в 19 часов 35 минут, в такой же, как в этом году, холодный зимний вечер в лучах прожекторов, высвечивающих редкие снежинки, с купола первого корпуса Кремля, резиденции президентов СССР и РСФСР, был спущен красный флаг Советского Союза. Распад СССР случился до обидного просто, буднично и незаметно, будто повторяя конец Российской империи, описанный Василием Розановым в "Апокалипсисе нашего времени": "Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три. Даже "Новое Время" нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая "Великого переселения народов".

Никогда такого не было, и вот опять. Даже газету "Правда" нельзя было закрыть так скоро, как закрылся Советский Союз – фальшивый, картонный и никому не страшный в тот стылый вечер. Наступало время великих симуляций: рынка, демократии, либерализма, власти. Союз распался на 14 независимых государств, в разной степени успешных и состоявшихся, и одну воображаемую державу, которая перестала быть империей, но так и не стала нацией. Россия унаследовала от СССР не только юридическое правопреемство, ядерное оружие и место в Совете Безопасности ООН, но и дух империи, её пространственный размах, геополитические амбиции и психологические комплексы. В постколониальном мире, на исходе столетия, видевшего закат крупнейших империй Нового времени – Османской и Австро-Венгерской в начале века, Третьего рейха и Японской империи в его середине и Британской, Французской и Нидерландской во второй его половине, – осталась огромная евразийская территория, застывшая в вечной мерзлоте и в собственном прошлом, словно гигантское ископаемое животное.

Короткая имперская ремиссия, ознаменовавшаяся уходом России из Центральной и Восточной Европы и зон геополитического противостояния по всему миру и парадом региональных суверенитетов в самой России (знаменитое ельцинское "Берите столько суверенитета, сколько сможете"), продолжалась не более пяти лет (1989–1994) и оборвалась первой войной в Чечне. В середине 1990-х появились первые признаки советской ностальгии: в 1995-м были сняты "Старые песни о главном" по мотивам "Кубанских казаков". СССР возвращался в виде мифологии и идеологии, в виде "большого стиля" в культуре и царских замашек в Кремле. По итогам десятилетнего ельцинского транзита России так и не удалось создать нацию – ни этническую, ни тем более гражданскую: страна оставалась в глубокой коме и в полной неопределенности по части своей идентичности и исторической памяти, в осознании своего места в мире.

Из этой пустоты родился неоимперский крестовый поход Владимира Путина. "Выдающийся политик XIX века", по меткому выражению из интернета, он построил свой политический проект на возвращении имперского дискурса как основы для российской идентичности. Лишенный видения будущего, Путин опрокинул Россию в прошлое, предложив стране и миру иллюзии былого величия, сделавшись "большим ученым" из лагерной песни, записным историком, выдающим раз в полгода статьи по вопросам исторической памяти. Вехами имперского ренессанса стали ламентации о "крупнейшей геополитической катастрофе" распада СССР, Мюнхенская речь, война с Грузией, аннексия Крыма, прокси-оккупация Донбасса и громогласные, на весь мир, приготовления к войне с Украиной в конце 2021 года.

Параллельно разворачивалось пропагандистское наступление, итогом которого стало создание полноценной государственной идеологии и квазирелигиозного культа Победы, от имени которой санкционируются репрессии внутри страны – например, ликвидация "Мемориала" (объявлен российскими властями "иностранным агентом", не согласен с этим статусом. – РС), агрессивная риторика в отношении Восточной Европы и геополитические амбиции на мировой арене. Российская империя воссоздана в духе и образе, и в своих мечтах российский суверен видит себя то ли в белом кителе, стоящим над картой Европы в Ялте 1945-го, то ли в щеголеватом мундире на Венском конгрессе 1815-го, в окружении европейских правителей и танцующих пар.

Однако по прошествии 20 лет путинского правления (и шире, постсоветского тридцатилетия) итоги воссоздания империи довольно жалки, если не сказать комичны. Вместо реконструкции постсоветского пространства Россия присоединила к себе с юга токсичный пояс непризнанных территорий, живущих за счет российского бюджета и военной помощи: Южная Осетия, Абхазия, Донецкая и Луганская области, Крым, Приднестровье, и теперь ещё Беларусь, взявшую на вооружение политику государственного терроризма. Этот пародийный квази-СССР не приносит метрополии стратегических преимуществ, но только растущую дыру в бюджете, проблемы в отношениях с соседями и санкции от Запада. Хорошего решения ни для одной из указанных территорий не существует, это тлеющие конфликты, которые России предстоит тащить на себе в одиночку, со всё возрастающими издержками.

Ещё более печальный итог российской политики – окончательное отчуждение ближайших соседей, наиболее интегрированных частей бывшей империи, бывших обладателей ядерного оружия и участников Беловежского соглашения. Прежде всего агрессия России надолго, если не навсегда, отторгла от неё Украину: в декабре 2021 года 72% украинцев считают Россию врагом или скорее врагом. В результате восьмилетней войны, высокомерных заявлений Владимира Путина и уничижительных – Дмитрия Медведева Россия в глазах украинцев превратилась в того самого Другого, в противостоянии с которым формируется национальная идентичность. Ситуация в Беларуси движется в том же направлении: для мыслящей части белорусского общества Россия из нейтрального соседа превращается в пособника кровавого режима Лукашенко, то есть опять-таки в Другого для будущей белорусской гражданской нации. И наконец, нарастают противоречия с постназарбаевским Казахстаном, от возмутительных территориальных претензий к соседу, выдвинутых депутатами Госдумы в 2020 году, до вымывания русского языка в Казахстане (скандальные "языковые рейды"): напуганный агрессивным неоимпериализмом России, Казахстан выбирает многовекторную политику, ориентируясь, помимо Москвы, на Пекин, Анкару и Брюссель. В результате в 2021 году Россия гораздо дальше от восстановления постсоветского пространства, чем была в начале путинского правления, – "фактор Крыма" отталкивает бывших союзников и соседей, и центробежные тенденции кажутся неостановимыми.

Лучше всего это подтверждают последние события на белорусском и украинском фронтах. Даже загнанный в угол, Лукашенко манипулирует Россией, вытягивает из нее новые деньги и вовлекает в свои опасные игры с Западом: "хвост виляет собакой", и несмотря на заверения об углубляющейся интеграции, звучащие уже четверть века, Россия не в состоянии поглотить столь проблемный актив. Ещё менее это возможно с Украиной: чем громче лязг гусениц на границе, чем агрессивнее риторика Кремля и чем наглее заявления политических шутов, тем очевиднее сугубо символическая, словесная природа этих угроз и тем менее вероятно настоящее вторжение. Великие державы себя так не ведут – то пугая весь мир, то сдавая назад. Призрак Российской империи остается всего лишь фантомной болью, ностальгическим всхлипом, гротеском – как гротескны угрозы Рамзана Кадырова и Владимира Жириновского Украине, – истерикой брошенного мужа под дверью бывшей жены.

…В антиутопии Владимира Сорокина "Теллурия", описывающей мир в середине XXI века на пространстве от Мадрида до Алтая, есть рассказ о бабушке с двумя внуками, которые едут в сибирскую глушь, чтобы поклониться там изваяниям "трех роковых правителей России, Трёх Великих Лысых, сокрушивших страну-дракона". Они сходят с поезда на полустанке, пробираются через тайгу и болота заветными тропами и выходят к пещере, где стоят три каменных истукана: "Первый из них, лукавый такой, с бородкой, второй, в очках и с пятном на лысине, и третий, с маленьким подбородком" – три великих рыцаря, в три удара разрушивших страшную страну…

Мы проживаем сегодня третий акт трагедии имперского распада, длящейся уже более ста лет. Первый был в 1917-м, за которым последовала сталинская реставрация. Второй акт случился в 1991-м, а сейчас идёт третий, заключительный, комический акт распада: не случайно Маркс, цитируя Гегеля, замечал, что история повторяется как фарс. Грезя о великом прошлом и тщась восстановить имперский периметр, заявляя о "красных линиях" в Восточной Европе и об особых правах на Украину, Путин лишь ускоряет неизбежный распад архаичной и анахроничной империи, на обломках которой еще только предстоит родиться России.

Сергей Медведев, «Радио Свобода»