Дворы не уснули: соседи разъезжаются, но продолжают бороться с Лукашенко

Как изменилось настроение в дворовых чатах за год и почему важно продолжать бороться дальше?

Дворовые чаты в 2020 году объединили тысячи белорусов: люди собирались на районные чаепития, слушали музыкантов и договаривались о походах на марши. После смерти Романа Бондаренко, последующих жёстких задержаний и новых сроков, выписанных активистам, соседская активность как будто бы поутихла.

“Но дворовое движение как существовало, так и существует. Мы никуда не делись, и с каждым днём нас становится только больше”, — рассказывает Еврорадио одна из основателей инициативы ДАР Леокадия Коян, которая теперь живёт в Польше.

Если коротко, ДАР объединяет дворовых активистов, которые оказались за рубежом. Спасаясь от беззакония и уголовного преследования в Беларуси, многие из них переехали и создали собственную инициативу, чтобы вместе найти способ, как победить режим и быстрее вернуться домой.

В интервью Леокадия Коян рассказывает, чем занимается инициатива, как изменилось настроение в дворовых чатах за год и почему важно продолжать бороться дальше, пусть и совсем тихо.

— К сожалению, из-за политической ситуации в стране многим дворовым активистам, как и мне, пришлось уехать. Несмотря на это, мы не приостановили свою деятельность. Сначала собирались малыми группами, но в июне была первая большая встреча, когда мы решили, что будем развиваться как отдельная инициатива.

Изначально было решено помогать с переездом и адаптацией на местах тем, кто переезжает. Нас очень много не только в Польше, но и в Литве, и в Украине, и в других странах.

Куда бы наш активист ни попал, мы его сопровождаем до безопасного места, помогаем устроиться, чтобы он и дальше мог участвовать в дворовом движении. Наша цель — поселить и помочь найти человеку работу, сделать всё возможное, чтобы он продолжал борьбу.

— Из-за постоянного давления силовиков люди практически перестали выходить на районные акции. Самые активные разъехались. Разве можно говорить о существовании дворового движения в таких условиях?

— Белорусы продолжают бороться с режимом как на родине, так и за границей. У нас очень много волонтёров в разных странах. Ничего не утихло. С теми, кто продолжает выходить, мы тоже держим связь, но я бы не хотела рассказывать подробно, так как эти люди не находятся в безопасности.

— Чем сейчас занимаются дворовые активисты? Как продолжают свою борьбу?

— Мы сотрудничаем с представителями всех демократических сил. Доносим информацию до европейского сообщества. Поддерживаем тех, кто остаётся в Беларуси. В общем, давим со всех сторон на режим, насколько можем, находясь здесь. Мы стараемся работать так, чтобы люди, оставшиеся в Беларуси, постоянно чувствовали нашу поддержку и понимали, что никто из нас тут не начал жить своей новой жизнью, а мы как боролись, так и продолжаем бороться.

— Как изменились настроения людей в дворовых чатах после 2020 года?

— Люди как были против режима, так и остались. Нельзя силой заставить любить власть. Многие постоянно пишут, что жить как раньше уже нельзя, это невыносимо. Да, пока народ не выходит на многотысячные марши по понятным причинам, но я уверена, что, если мы будем наращивать солидарность и приносить реальные результаты своими делами, к борьбе подключится ещё больше людей и они выйдут на улицы снова.

Сейчас власть держится на насилии, но так тоже не может продолжаться вечно. Люди, оставшиеся в Беларуси, знают, что в большинстве своём те тысячи человек, которые выехали, не хотят оставаться здесь и собираются назад. Мы все хотим вернуться домой.

— Соседи выходили на улицы, устраивали чаепития, украшали районы, парки, ходили друг к другу в гости. Неужели теперь всё держится только на переписках в чатах?

— Да, всем этим занимались дворовые активисты. К сожалению, собираться открыто уже невозможно. Власть давит на активистов, приходит даже беспричинно и старается загнать домой. Но даже приходы с обысками не изменили позиции людей: мы как были против, так и остаёмся.

Соседи продолжают общаться друг с другом. Белорусская солидарность, которая родилась в наших дворах в 2020-м, никуда не пропала. Люди собираются и пишут письма политзаключённым, отправляют посылки, помогают их семьям.

Работа продолжается, просто сейчас мы не можем увидеть большую красивую картинку. Это происходит тихо, скромно, но с пользой. Если мы начнём везде кричать, сколько посылок передали политзаключённым, вероятно, это будут их последние посылки.

Наша задача сейчас — сделать дело, а не распиарить его. Наши власти знают об этом и боятся: сажают одних, но ничего не заканчивается, потому что появляются другие, ходят на суды, носят посылки, ищут адвокатов и так далее. Все всё равно, как пальчики в кулачке, вместе.

— Часто ли в чаты приходят провокаторы? Есть ли среди них те, кто угрожает?

— Да, пишут, угрожают либо предлагают сотрудничество в том числе участникам нашего движения. Это говорит об их слабости, а не о силе. В ответ мы можем только посмеяться.

— Как прошли для ДАР последние месяцы 2021-го?

— Мы продолжали поддерживать переехавших белорусов, также наладили связь с нашими активистами, которые, к сожалению, оказались в лагере беженцев. Пытаемся вытянуть их оттуда, помочь с жильём и поиском работы.

Многим из тех, кто переезжает, нужна психологическая помощь. Мы нашли специалистов, которые её оказывают.

Опекаем много многодетных семей, а также мам с детками, которые были вынуждены выехать из страны без мужей. В том числе помогаем им продуктами.

Налаживаем связи с диаспорами и очень благодарны им за то, что они подключаются. Неравнодушные люди нашлись и в Германии, и в Италии, и в Испании, и в Нидерландах. Нам помогают вещами и подарками.

Например, благодаря итальянцам более 80 семей смогли получить подарки под Новый год. Также у нас появился склад гуманитарной помощи, где работают волонтёры, а скоро откроется новое помещение. Я считаю, что нам удалось сделать много хорошего, учитывая, что сама инициатива образовалась только прошлым летом.

— В каком состоянии приезжают дети?

— Тяжело и взрослым и детям. Иногда хочется плакать, потому что наши дети не заслужили такой жизни. Особенно это понимаешь, когда знакомишься с их необыкновенными родителями, которые сделали столько всего полезного. Мы разговариваем с представителями диаспор, чтобы они помогли вывозить детей на реабилитацию в другие страны. Хотим, чтобы у них была возможность посмотреть на другую жизнь и переключиться.

Детям тяжело, потому что тяжело родителям, которым приходится за короткое время перекраивать свою жизнь из-за гонений на родине. Естественно, с этим непросто справиться, и, естественно, это влияет на детей. Если учесть, что многие родители при переезде потеряли работу, им не всегда хватает денег даже на какие-то маленькие радости своим детям. Мы стараемся помогать, чтобы детки поскорее адаптировались.

Ещё хочу отметить, что большинству белорусских детей нравится учиться в польских школах. Там много понимающих учителей; дети сравнивают и говорят, что белорусская и польская школы — как небо и земля. Да, приходится учить новый язык. Но мы вместе, и это очень важно.

— Много ли переезжает мам с детьми, потому что мужья сидят в белорусских тюрьмах?

— Да, есть такие семьи. Но мы не фонд и не занимаемся глубокой релокацией, чтобы я назвала точное число. Истории узнаём от волонтёров. Помогаем, как можем, чтобы люди смогли встать здесь на ноги. То, как эту ситуацию воспринимают белорусские женщины, достойно уважения. Многие уже пошли учиться, умудряются совмещать учёбу с работой и тянуть детей. Об этом можно разговаривать часами.