«Черный рыцарь» и переворот в Казахстане

Транзит власти уже не раз происходил по очень похожему сценарию.

Первая важная особенность казахстанских событий – та, что наше понимание происходящего носит отрывочный и неточный характер. И это не только потому, что мы сидим в России. Жители Казахстана знают и понимают в происходящем не только не больше, а иногда и меньше, и также питаются слухами о думах, кланах, родственниках. Отсутствие пользующихся доверием источников информации и лидеров, общественны фигур, чье мнение и чья понимание ситуации вызывали бы доверие людей, - важный институциональный эффект длительного авторитарного правления. Это в конце концов и создает ту мутную воронку, в которой завариваются насилие и гражданская война.

В то же время мы можем анализировать какие-то системные и институциональные вещи, которые видны со стороны не хуже, чем изнутри, опираясь на сравнительные данные. События в Казахстане лежат на пересечении двух хорошо известных феноменов – логики массовых протестов и логики транзита власти в недемократических странах. О логиках второго феномена на материале постсоветских стран я писал в работе "Новый государь". Но тогда исход казахстанского эксперимента не был известен. Теперь можно оценить его промежуточные итоги. Я не специалист по Центральной Азии и Казахстану, поэтому мне доступны только внешние и сравнительные наблюдения, и я заранее приношу извинения за неточности.

ЛОГИКА ПРОТЕСТОВ: ТРИ ФАЗЫ

Из того, что мы все-таким знаем, можно заключить, что у массовых протестов в Казахстане было три фазы. Сначала они носили социальный характер – против повышения цен на газ. Масштаб их нам неизвестен, хотя мы знаем, что общая напряженность и склонность населения к протестам в последние годы в Казахстане росли.

Несмотря на то, что власти достаточно быстро заявили о готовности к уступкам, протесты разрастались. Убедительных силовых акций против протестующих не было. К 4 января протесты распространились по стране, перекинулись на Алма-Аты и при этом приобрели отчетливый политический характер. К этому моменту в фокусе протестующих оказалась "система Назарбаева" и его "семья" как символ этой системы. Это вторая фаза.

Пятого января начинается третья фаза: среди протестующих появляются агрессивные группы, на улицы "выбрасывается" оружие (кто-то привозит его и просто оставляет на улицах в багажниках дешевых легковушек). Важным фактором перехода к новой фазе становится полное отсутствие в Алма-Ате силовиков и полиции. Алма-Аты погружается в анархию и хаос, появляются погромщики.

Очень важно осознать этот момент. Правительство может принять решение о подавлении протестов, тогда полиция наступает на протестующих. Оно может их не подавлять, тогда полиция стоит по периметру. Все понимают: вот это протестующие, вот это полиция по периметру, а за его границами – город со своей обычной жизнью. И совсем иная, третья ситуация, если полиция уходит с улиц. Тогда ситуация выходит из-под контроля. Вы не можете сказать, где протестующие, где мародерствующие гастарбайтеры, где "люди дикого Армана", кто что делает и зачем.

Такая ситуация может вести к хаосу, но чаще всего она дает аргументы властям интерпретировать протесты как мятеж и погром и открывает дорогу к неограниченному применению силы. Логика событий круто меняется.

ЛОГИКА ТРАНЗИТА: ПЕРЕВОРОТ ПЕРЕВОРОТА

5 января происходят события, которые при желании можно охарактеризовать как государственный переворот. Президент Токаев в очередном обращении к нации с призывом сохранять спокойствие и прекратить эскалацию насилия вскользь сообщает, что становится с этого дня главой Совета безопасности.

По закону о Совете безопасности его председателем является "Елбасы", т.е. бывший президент Назарбаев, должность которого (Елбасы) прописана в конституции. Замечательно, что Токаев даже не ссылается на какой-то юридический акт, благодаря которому он стал главой Совета безопасности, а лишь упоминает вскользь об этом ("Поэтому как Глава государства и с сегодняшнего дня Председатель Совета безопасности намерен действовать максимально жестко. Это вопрос безопасности наших граждан, которые обращаются с многочисленными просьбами ко мне защитить их жизнь"). Он и не мог сослаться ни на какой юридический акт, потому что с точки зрения конституции и действующего законодательства отправить живого Елбасы в отставку с этих постов невозможно. Но разгул насилия, возникающий в результате ухода полиции, становится обоснованием этого выхода за пределы того, что считалось легальным порядком.

Организованный Назарбаевым плавный транзит власти в Казахстане опирался на остроумную конструкцию "расщепления" власти. В то время как избранный президент Токаев обладал электоральной легитимностью, сам Назарбаев обладал экстра-электоральной (доктринальной) легитимностью – как "лидер нации" он стоял как бы над президентом в вопросах национального суверенитета и безопасности.

Впрочем, электоральная легитимность Токаева является в значительной мере фикцией. Это Назарбаев "провел" его через выборы, сделав избранным президентом. Но фиктивной является и доктринальная, экстра-электоральная легитимность Назарбаева – он сам ее для себя придумал, а протестующие убедительно отвергли ее свержением его памятников.

В этой ситуации, в сущности, значение имеет, кто выступил с обращением к нации. Легко представить, что 5 января к ней обратился бы наоборот Назарбаев. Он заявил бы, что в сложившейся ситуации вынужден "вернуться" - принять на себя непосредственное руководство силовыми министерствами, правительством и всеми органами исполнительной власти. "Это вопрос безопасности наших граждан, которые обращаются с многочисленными просьбами ко мне защитить их жизнь", разумеется, добавил бы он. Токаев оказался бы лишен рычагов управления. А весной можно было бы провести выборы нового президента, после обращения Токаева с просьбой об отставке.

Таким образом, главным событием является то, что Назарбаев не обратился к нации. Почему и как это произошло, мы узнаем, скорее всего, много позже. Но это и было поворотным пунктом. Ущербная легитимность Токаева была объявлена истинной, а ущербная легитимность Назарбаева низложена.

Из этого эпизода мы можем также видеть, какой незначимой ерундой являются, в сущности, все эти конституционные ухищрения авторитаризмов – все эти продления, поправки, исключения, оговорки, должности елбасы и колбасы. Все знают, что это булшит, не имеющий отношения к реальному конституционализму и законности. И все это летит к чертям при первом же случае. Изи кам, изи гоу.

ЧЕРНЫЙ РЫЦАРЬ

Мы не знаем, почему 5 января силовики и полиция, которых, как говорят, в Алма-Аты было на тот момент достаточно, вдруг покинули город. Но, в принципе, это укладывается в логику народных протестов и режимных трансформаций.

Когда протест достаточно убедителен и в представлении населения легитимен, силовики испытывают колебания – стоит ли им воевать с собственными гражданами и так ли уже легитимны те, кто отдает им приказы? Это колебание – ключевой момент протестов. Он открывает путь к тому, чтобы старое правительство, вызвавшее ненависть протестующих, ушло, открыв дорогу новым договоренностям, новым пактам и новым выборам. Это нормальное, мирное развитие событий.

Но ситуация может кардинально изменится в случае появления "черного рыцаря" - силы, способной защитить еще действующее правительство, несмотря на сомнения силовиков и убедительность протестов. Это меняет калькуляции этих самых силовиков, которые осознают, что, даже при их бездействии, правительство может удержаться, и тогда они окажутся не людьми, "оставшимися на стороне народа", а не выполнившими приказ изменниками.

В этом и был смысл обращения Токаева к ОДКБ, которое, разумеется, является лишь маской, за которой прячется российский Кремль. Оно стало сигналом местным силовикам и элитам, что Токаев удержится и стоит становится под его знамена (так же было в Беларуси). Практически параллельно с обращением к Москве о помощи, которое было немедленно акцептировано, Токаев объявил об отставке руководителей Комитета национальной безопасности – его главы Карима Масимова, и его первого заместителя Самата Абиша, племянника Назарбаева, т.е. двух людей, которые гарантировали контроль Назарбаева над силовым блоком.

Характерно и то, что с этого момента Токаев заговорил путинским языком: протесты спланированы из-за бугра, а протестующие террористы, с которыми переговоров не ведут.

ВЫВОДЫ: ПРОТЕСТНО-КЛАНОВЫЙ ТРАНЗИТ

Транзит власти в Казахстане вот уже в течение семидесяти с лишним лет происходит по очень похожему сценарию.

В 1959 г. в Темиртау, на строительстве металлургического комбината вспыхнули волнения, переросшие в беспорядки и мародерство. Они были подавлены советской армией. В следующем году первый секретарь компартии Казахстана Николай Беляев был смещен, вместо него был назначен "национальный кадр" Динмухамед Кунаев. Он правил республикой 26 лет, почитался как отец нации. Его смещение в 1986 г. и назначение главой компартии республики русского партийного босса Колбина вызвало массовые протесты в Алма-Ате. Окружение Назарбаева (тогда премьер-министра республики и кандидата на пост Кунаева) винило в их организации последнего, окружение Кунаева – напротив, винило Назарбаева, который "рвется к власти". Горбачев не пошел на уступки и Колбин оставался в должности до июня 1989 г. Но это восстание убедило Москву в том, что Казахстан – это республика казахов (хотя де-факто они не составляли в ней большинства). И в 1989 г. республику уверенно возглавил Назарбаев. Который построил фактически мононациональную казахскую государственность, правил более 30 лет и был окончательно смещен (во всяком случае так это выглядит сейчас) в результате волнений, вспыхнувших в начале 2022 г.

В целом, этот сценарий выглядит следующим образом. Стихийно возникающие протесты приобретают размах и брутальность в условиях, когда позиции главного босса выглядят несколько ослабленными. У этих стихийных протестов нет своего голоса и повестки, институции, которая их представляет и вещает от их имени. В результате, на следующем витке они становятся разменной монетой в борьбе верхушечных кланов, которая разрешается при поддержке Москвы.

ВЫВОДЫ: ИГРА "КАК СТАТЬ БОССОМ"

Транзит власти в Казахстане (во всяком случае на сегодняшний день) выглядит отчасти похожим на транзиты власти в других Центрально-азиатских сатрапиях или, более научно выражаясь, авторитарных гегемониях. Они подчиняются логике игры "один босс в городе, или как стать боссом".

Несмотря на то, что Назарбаев стремился уйти от традиционного казахского сценария, организовав плавный транзит власти, он разрывался между интересами преемственности курса и интересами "семьи". "Семья" была его самым надежным ресурсом власти и ахиллесовой пятой одновременно. Именно ненависть к ней значительной части казахстанской элиты и населения помогла Токаеву победить, выйдя из-под опеки прежнего босса. Но своей победой Токаев, также как его предшественники, обязан Москве. Впрочем, Назарбаеву удалось в значительной мере выйти из-под этой опеки. И такой же становится главная задача президентства Токаева.

Транзит власти в Казахстане оказался очень похож на аналогичные события в Туркмении и Узбекистане именно в своем институциональном аспекте. Недемократический транзит власти выявляет те главные институты, которые работают в авторитарной гегемонии постсоветского типа.

Это "Семья" и "Силовики". Парадокс, однако, заключается в том, что эти два института являются главным ресурсом действующего "босса", и становятся главными жертвами реального транзита власти, когда он, наконец, случается. Чтобы стать новым боссом, сменщик должен уничтожить самых главных, внушавших трепет "силовиков" прежнего "босса" и лишить собственности его "Семью". Чтобы назначить своих надежных и внушающих трепет "силовиков" и начать создавать свою "Семью". Ну, и немного потоптать по ходу китель прежнего босса. Иначе какой же ты "настоящий босс", если здесь висит чужой китель.

Кирилл Рогов, Facebook