Бунт в Бобруйской колонии: заключенные требовали ухода Лукашенко

Из-за забора были слышны крики «Уходи!».

В августе 2020 года многие белорусы выходили на акции протеста против результатов выборов и насилия. В ночь на 13 августа оказалось, что протест есть не только на улицах страны — но и в Бобруйской ИК № 2. В интернете появлялись видео и аудио, на которых слышны крики «Уходи!» и шум из здания колонии. Подробностей тогда не было, через пару дней все затихло, и несколько лет казалось, что и последствий для заключенных не было. Но все оказалось совсем не так.

Первым материалом, из которого белорусская общественность узнала о том, что в бобруйской колонии происходит что-то необычное, был пост в телеграм-канале «Нашей Нивы» 13 августа 2020 года.

Теперь о том, что тогда там происходило, появилось куда больше информации — и о протесте заключенных, и о репрессиях, под которые они попали после. Разбирался, что происходило в Бобруйской колонии в августе 2020 года, блог «Отражение».

Как выглядел протест заключенных в августе 2020 года: «Больше тысячи человек по зоне точно вышло»

«Это не тюремный бунт. Это общественный протест, акт мирного гражданского неповиновения». С таких строк начинался манифест, который распространяли заключенные бобруйской колонии после выборов 2020 года.

Информация про выборы и уличные протесты 2020 года до заключенных в ИК № 2 Бобруйска доходила постепенно: в звонках, новостях в газетах и по ТВ, письмах. К 12 числу атмосфера накалилась настолько, что в ночь на 13 августа на одном из локальных участков колонии состоялся митинг — более 500 заключенных вышли во внутренний двор высказать свой протест.

— Бунт был выплеском волнения за свой срок, за родителей, которые девятого митинговали, и так далее. Больше это касалось тех, чьи родители состояли в сообществах, вроде «Матерей 328», — рассказывает про события той ночи Игорь (имя изменено по просьбе героя), бывший заключенный бобруйской исправительной колонии № 2. — Его поддержали и другие локальные участки — всего больше тысячи человек по зоне точно вышло.

Митинг продолжался всю ночь — люди стояли, выкрикивали лозунги. «Это было стихийно, никакого общего плана не было, произошел эффект толпы», — вспоминает Игорь.

На следующее утро заключенные обнаружили, что реакции на их действия не последовало, и уже на второй и третий день на других локальных участках колонии выходило все больше и больше людей.

Одним из участников протеста в ИК № 2 был Владислав Вакульчик — в апреле 2019 года мужчину осудили на 9 лет колонии по 328 статье УК (позже из-за снижения нижнего порога по статье срок уменьшили до 7 лет) за дикорастущую коноплю на его дачном участке. Его жена Ольга Вакульчик про волнения в колонии узнала из видео в телеграм-каналах — и сразу занервничала.

— Муж прислал письмо и рассказал, как осужденные начали узнавать подробности событий 9 августа, — понятно, что был мандраж и всех колбасило. И он говорит: «Я вижу эту накипающую агрессию в людях, и у меня родилась мысль, что мы тоже должны выразить солидарность с протестующими». Он составил манифест, с другими заключенными от руки написали листовки и распространили по всей зоне. В них не содержалось никаких призывов к насилию. Единственное, что себе позволяли заключенные, — вечером после отбоя не спали, а хлопали, кричали лозунги и так далее. Никто ничего не хватал, не ломал.

Тот самый манифест из письма Владислава жене. В этом же письме он писал: «Я видел, как в людях начинают закипать не самые мирные настроения, запахло битыми стеклами, арматурой и кровью — ну это я метафорически, в общем, агрессией. Ко мне пришло понимание, что надо эту энергию направить в более мирное русло. Очень скоро «на коленке» были составлены общие тезисы, наталкивающие на определенный эмоциональный лад». Фото из архива собеседницы.

Со слов Игоря, который участвовал в происходившем, волнения в колонии длились четыре дня: с 13 по 16 августа. Все происходило спонтанно: Вакульчик не контролировал процесс после его начала, «агрессивные люди повергли его в бездействие». Но Владиславу принадлежала идея манифеста — и возможно именно из-за этого администрация колонии посчитала его лидером бунта. Хотя ни он, ни другие заключенные не возглавляли протест. Наоборот, говорит он, манифест был попыткой снизить уровень агрессии и перенаправить энергию людей, «которые шепотом обсуждали возможность взять в руки ножки стульев и железные кровати».

— На него не оборачивались, — рассказывает Игорь. — Только его приближенные дальше с ним советовались, что делать. Трое других заключенных, которые вели всех за собой, не спрашивали у него советы. Если к нему все же кто-то подходил, он почему-то говорил оставаться подальше от событий. Он очень сильно «загнался»: думал, что [в колонию] введут войска и всех «положат», а люди его не слушали и многие провоцировали «админов». Все заметили, что до самого конца его не было видно.

В администрации колонии, судя по всему, сначала растерялись и не знали, что со всем этим делать. Евгений Бубич, начальник ИК № 2, вспоминает Игорь, с самого начала говорил, что заключенных наказывать не будут. А когда приезжие представители департамента исполнения наказаний собирали людей и «пугали» их, начальник колонии говорил не бояться. Он же, рассказывает Ольга со слов своего мужа, не пустил в колонию военных.

— Военные уже стояли под забором и готовы были подавить «восстание», но Бубич с ними договорился, что заключенные успокаиваются, ничего не происходит и им за это ничего не будет, — рассказывает женщина.

А вот начальство из Минска оказалось не таким лояльным. Оно приехало оперативно — уже в первую ночь после начала волнений. Администрация колонии посчитала лидерами «бунта» Вакульчика с еще несколькими заключенными, и уже 14 августа изолировала их от остальных. Правда, вспоминает Игорь, это не помогло.

— Когда зачинщиков изолировали, это ничего не прекратило, — говорит он. — Локальные участки по очереди взрывались в этой эйфории вседозволенности, но энтузиазм ни во что серьезное не выливался. Хотя кто-то выставлял на «общее» сигареты, кто-то варил ведрами чай — и все пили. Это были попытки людей продлить время свободы. Особенно активными были обеспеченные зэки с большими сроками, кто хотел перемен.

Тогда, вспоминает собеседник, начальник колонии решил поступить по-другому: 16 августа «завезли в зону «предков» по «зеленой»». Здесь Игорь говорит о родителях осужденных по 328 статье УК — значительную часть приговоров по этой статье выносят молодым людям до 21 года. Эту информацию блогу «Отражение» подтвердил еще один бывший заключенный той колонии Андрей (имя собеседника изменено): по его словам, сотрудники департамента исполнения наказаний звонили родителям и «умоляли их приехать в Бобруйск и угомонить детей». Обещали, что с заключенными все будет хорошо. Родители приехали, пообщались с детьми — и договорились, что никого наказывать не будут. На этом ситуация успокоилась — если смотреть со стороны.

Исправительная колония № 2 в Бобруйске, в которой в августе 2020 происходили волнения.

А вот внутри колонии началось давление: администрация собирала показания и подписи, массово вызывали на допросы осужденных. На основе этих бумаг, со слов бывших заключенных, многих участников волнений после осудили по статьям 410 (действия, дезорганизующие работу исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы) и 411 УК (злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения, исполняющего наказание в виде лишения свободы) и добавили по несколько лет колонии.

Что сейчас с участниками волнений в Бобруйской ИК № 2: «Ему только один раз дали позвонить, в прошлом году в марте»

О серьезных последствиях волнений в колонии блогу «Отражение» рассказал еще один бывший заключенный той самой ИК Иван (имя героя изменено). Спустя полтора года после событий он узнал от своих знакомых, что практически все, с кем молодой человек общался в Бобруйске, получили 411-ю статью, плюс год-два к сроку и «уехали на крытые зоны». «Крытая зона» — так называемый закрытый режим для заключенного, при котором он находится не в колонии, а в тюрьме или помещении камерного типа (ПКТ).

Как раз в таком большую часть времени за прошедшие полтора года находился Владислав Вакульчик, рассказывает его жена. Сейчас он в колонии строгого режима в Горках — и почти все время его переводят из ШИЗО в ПКТ и наоборот.

— Ему только один раз дали позвонить, в прошлом году в марте. Один раз у нас получилось передать передачу: мы уловили момент, когда срок нахождения в ПКТ закончился и его перемещали на какое-то время в отряд. Ему позволяют по минимуму тратить деньги, закупаясь в «отоварке», на месяц разрешают 25 или 50 рублей, очень мало. В общем, прессуют.

Сейчас у мужчины появились проблемы со здоровьем — Ольга рассказывает, что он жалуется на мерцание в глазах. К местным врачам обращаться бессмысленно, пишет Владислав, «у них на все один ответ или одна таблетка», поэтому сейчас собеседница пишет письма в Минздрав, чтобы ее мужу все же разрешили полноценное обследование. Психологическое состояние у заключенного тоже не самое лучшее:

— Год в одиночестве, само собой, душит. А еще когда не дают общаться с родными, письма не пропускают… Мои доходят, по-моему, все, а вот его — с промежутками в 5−10 «номеров». Что он там пишет и почему их запрещают — непонятно, — делится женщина.

Суд по 411 статье над Владиславом прошел в конце мая 2021 года. Тогда Ольге сказали, что ему добавили еще полтора года, и на сегодняшний момент ее мужу осталось пять лет и три месяца колонии. Меньше не будет, уверена она — никакого УДО или «химии» супругу не дадут (после отбывания половины срока заключенные могут писать заявление, чтобы их перевели в учреждение открытого типа), а под амнистию ему попасть «не дали», писал Вакульчик в письме.

Похожая история произошла и с другими заключенными, которых обвинили в активном участии в волнениях 13−16 августа. Точно известно про троих человек, с которыми был знаком Игорь, — одному добавили два года и перевели на «закрытый» режим, еще двоим «накинули» по три года колонии. Про остальных информация косвенная: Ольге передавали, что почти всех, кто участвовал, «растасовали» (перевели в разные тюрьмы), добавили сроки.

Как переводили заключенных: «Бежали бегом, чтобы с зеками по пути не встретиться — мало ли, отбили бы его»

— Мне начальник колонии сам лично говорил в глаза: «Вы не переживайте, никаких последствий не будет», но оказалось все намного серьезнее, — рассказывает Ольга.

Вернемся к событиям августа 2020 года. По утверждениям собеседников можно предположить, что начальник колонии Бубич действительно пытался урегулировать конфликт — об этом говорили и Игорь, и Андрей, и Ольга. Но репрессии все же были — видимо, по решению вышестоящих органов.

Для большинства заключенных последствия августовского протеста закончились переводом в другие колонии, закрытым режимом и увеличением сроков. Неизвестно, лишают ли их связи с близкими и другими заключенными, как Владислава Вакульчика, ограничивают ли в передачах. Зато известно, каким именно образом Владислава переводили из ИК № 2. Эту историю «Отражению» рассказали и Андрей, и Игорь. По их словам, Вакульчика увозили экстренно 22 августа. Мужчину забрали во время обеда всего за сорок минут, рассказывает Игорь.

— Бежали бегом, чтобы с зеками по пути не встретиться — мало ли, отбили бы его. Он же сам придумал зеков вытягивать, если бы их решили забрать, и об этом в программе митинга указал, — говорит собеседник.

Оба бывших заключенных говорят, что Владислава забрали в медчасть, где предположительно вкололи галоперидол (сильный успокоительный препарат) — об этом он сам, по словам собеседников, прокричал другим заключенным. И пока все были в столовой, мужчину в практически бессознательном состоянии «загрузили» в автозак, а после увезли в Новополоцк. Перевод был действительно внезапный и без вещей — об этом говорит жена Ольга. 1 сентября 2020 года она приехала на свидание к мужу, но Владислава в колонии уже не было — начальник сказал тогда, что его просто повезут на медобследование, потому что он себя неадекватно ведет. Часть вещей Ольга забирала в Бобруйске со склада, а часть, как сказали, отправили на новое место в колонии — но заключенный их так и не получил.

В Новополоцке мужчина находился практически год — и почти все это время Вакульчик, которого обещали не трогать, провел в ПКТ. Это же продолжилось в Горках. Перед Новым годом он отсидел в ШИЗО 10 суток, выпустили мужчину только 31 декабря. И несмотря на все обещания про отсутствие последствий прогнозы на будущее у Ольги не радужные:

— Мы уже боимся, что ему готовят очередную 411 статью, и будут добавлять и добавлять, пока он… Не знаю, чего от него хотят.