Семья ветеринаров бежала в Польшу и живет по-новому

Они не только не сдаются, но еще и успевают помогать другим.

Таким текстом сейчас уже мало кого удивишь. Белорусы, противостояние бюрократической системе, попытка что-то изменить, выезд из страны — обычная история. У Анны и Антона Шеменковых даже планы уже самые обычные — мало-мальски обжиться в Польше, завести свой бизнес. Они не только не сдаются, но еще и умудряются помогать другим. Анна решила рассказать нам новейшую историю своей семьи. Это обычный, банальный текст об эмиграции, но терапевтическая демонстрация силы духа и история превозмогания сложностей, пишет euroradio.fm.

— Почему вы уехали?

— Мы семья ветеринаров: я врач, муж — провизор ветеринарной медицины. У нас еще до августа [2020 года. — Еврорадио] все началось. Муж отрабатывал практику в Хойниках, а я поехала туда по распределению через два года после мужа. Там ситуация дошла до того, что у нас возникла мысль подать в суд на Гомельский облисполком, но вовремя спохватились и не сделали этого. Все равно это ничего бы не изменило и мы бы только нажили себе больших проблем.

А 10 августа 2020 года мы были в Гомеле и, как многие гомельчане, вышли на улицу. Перед выборами, еще в мае, мы были на пикете по сбору подписей за Светлану Тихановскую на Комаровском рынке в Минске, стояли в той знаменитой очереди на километры и своими глазами видели задержания. Уже буквально через месяц после выборов стало ясно, что выходы с цветами ни к чему нас не приведут.

Осенью 2020-го, когда противостояние затянулось, усиливались репрессии, мы решили не испытывать судьбу и уехать в Польшу. И уже через пару месяцев отцу моего мужа позвонили из милиции, чтобы узнать, где он. Так мы поняли, что решение уехать было правильным.

— Когда вы уехали? С одним чемоданом?

— Мы приехали в Польшу в конце ноября 2020 года. С собой мы взяли всего три чемодана, забитых доверху одеждой. Знали бы заранее, что для жизни в эмиграции это совсем не нужные вещи, взяли бы с собой что-то более полезное и необходимое. Денег в кармане было немного, долларов 500 примерно. 

Переезд был тоже огромным стрессом. Мы решили уезжать по рабочим визам. Для их получения нужно, чтобы польский работодатель выслал нам так называемое приглашение на работу. Все это было сделано, визы мы получили, вот уже наступил день отъезда. И мы получаем звонок от работодателя, в котором он говорит, что вакансий у него больше нет и мы ему как работники не нужны. Мы переглянулись и решили все равно ехать и пытаться закрепиться. Тем более “приглашение на работу” еще не было аннулировано. 

В общем, три чемодана, 500 долларов, приглашение на работу, на которой нас не ждут, — и вот мы в Польше.

— Как вас встретила чужая страна?

— Приехали, сели на карантин, начали искать работу. Все деньги отдали за съемную квартиру на десять дней. Работали на заводе, но через полтора месяца нас уволили. Попали под “сокращение”. Там своя история: на всем заводе были только украинцы, а мы единственные белорусы. Украинцы хотели своих привести на наши места, и мы, видимо, очень мешали. Поэтому поляки нам сказали “до свидания”. Из общежития нас тоже выселили. Из одной комнаты на двоих.

Решили ехать в Познань. В маленькой коммунальной квартире в центре города сняли комнату. Я пошла на работу, на подработку, потому что нам нужны были деньги.

— Никто не помогал? Белорусская диаспора?

— Было несколько тяжелых моментов, расскажу о самых ярких. В какой-то момент у нас не было денег вообще и мы обратились за помощью в церковь. Они просто привезли домой еды, за что мы очень благодарны. Также нам очень помогли студенты-белорусы. Спасибо большое всем, кто откликнулся. Отдельный привет Евгению Козинскому. Это активист белорусской диаспоры в Познани.

— Никто не помог с работой?

— У мужа есть права. Он устроился на работу в такси. Также начал рассылать мое резюме ветеринарного врача во все клиники Познани, и мы были приятно удивлены, когда меня пригласили на собеседование. Даже несмотря на отсутствие знания языка, мне дали шанс работать по специальности.

— Как выглядело общение на собеседовании?

— Мой муж уже немного учил польский язык. Он активный человек и с людьми

общается больше, чем я. Некоторые фразы он переводил за меня и помогал в ответах. А я могла сказать буквально два-три слова. Впрочем, польский язык белорусу немного понятен. 

— Вас взяли на работу?

— Да, я приступила к работе, a муж тем временем продолжал работать в такси. В клинике я проработала несколько месяцев. Знаний ветеринарии для работы хватало, однако языковой барьер оказался непреодолимым препятствием для продолжения работы. Сейчас я работаю в клининге. Убираю этаж офисного здания, там очень спокойно. Восемь часов рабочий день, стабильно два выходных, и меня пока устраивает. 

— Это общее дело?

— Нет, у нас немного разные представления. Каждый из нас занимается своими идеями и делами, но мы во всем помогаем друг другу. Муж хочет открыть ветеринарную аптеку либо сеть зоомагазинов, есть у него и другие идеи.

— Чего вам не хватает?

— Здесь тяжело, наверное, в финансовом вопросе. Многие думают, что мы гребем

деньги лопатой, ведь за границей, как говорят, трава зеленее. На самом деле, скорее, даже наоборот. Свой бизнес — это немаленькие деньги. Но затруднений для открытия и ведения в бюрократическом смысле я не вижу.

Вам все сделают, помогут “открыться”, в Польше множество фирм, которые как раз этим и занимаются. Это не Беларусь, как я вижу на примере моих

родителей-предпринимателей.

Зовем их постоянно к нам. Но родители — это все-таки не двадцатилетняя

молодежь.

— Что вы делаете сейчас? 

— У мужа появилась идея. Он заметил, что в социальных сетях белорусы часто задают вопросы о животных. Ведь в чужой стране без знания языка часто не получается объясниться с польским врачом или можно наткнуться на недобросовестного специалиста, который просто заберет у человека деньги и не решит проблему. 

Есть такие заболевания, которые требуют действительно серьезного вмешательства, и при их возникновении нужно обязательно обратиться к врачу в стационаре, а есть такие проблемы, как пищевая аллергия например, с которой человек может справиться самостоятельно. Когда со мной связывается человек, я объясняю, какой может быть диагноз, что необходимо предпринять, какие лучше анализы сдать, какие могут быть перспективы, и отвечаю также на другие вопросы. Деньги я за это не беру, это абсолютно бесплатные консультации. Если кто-то хочет помочь, то мы будем очень признательны.

— Сколько людей уже к вам обратилось?

— Ой, ну за все время, наверное, человек 40 обратилось. Но не все из Польши. Мне

звонили из Германии, из Англии, из Чехии, из Литвы, из США, из Канады. Многим, возможно, уже не нужна консультация после нашего телеграм-канала, ведь там мы размещаем посты о разных проблемах с животными. 

— Помощь другим спасает вас? Скучаете по Беларуси? 

— Интересная тема, но уже, наверное, нет. Уже нет какого-то дискомфорта в Польше. Язык более-менее мы знаем. Где-то я могу изъясниться. 

Поляки тоже обычный народ. Такие, как мы, по сути. Везде есть свои нюансы, но у нас тоже есть нюансы. Если посчитать, например, сколько я раз слышала, как ругаются поляки на украинцев, то это было очень часто. И я понимаю, почему они это говорят.

— Вы следите за тем, что происходит в Беларуси?

— Конечно, мы следим. Мы переживаем, мы понимаем, что ничего не закончилось. Борьба не закончена. Я не знаю, как там внутри, тяжело понять настроения внутри страны.

Но когда ты эмигрируешь, то ты можешь более трезво оценить то, что произошло. Какие-то розовые очки, которые у нас были, они быстрее спадают здесь. И анализ ситуации происходит быстрее. Я думаю, что скорее надо начинать думать о том, что же делать дальше, и, может быть, думать о каких-то решительных действиях.