Путь поджигателя

Политика как искусство возможного.

Недавно мне попалась на глаза старая фотография: Адольф Гитлер на строительстве дороги под Дармштадтом. Диктатор запечатлен в нацистской униформе и шинели, с лопатой в руках: символический акт закладки, в том или ином варианте и с тем или иным персонажем, знакомый нам по сотням примеров. В данном случае эта поза совершенно искренняя – Гитлер считал строительство современных дорог важным экономическим стимулом и, конечно же, одним из условий успешной завоевательной войны, которую он начал планировать с первых же дней после прихода к власти. Фото фюрера, которое тогда облетело газеты, имело целью укрепить любовь к нему населения и, не в последнюю очередь, стимулировать энтузиазм этого населения на выборах и плебисцитах, которые в ту пору еще проводились.

Гитлера я выбрал в качестве примера не ради ложной и навязшей в зубах параллели, а как экстремальный образец стандартного для политического деятеля поведения – в современных условиях почти обязательного, независимо от особенностей режима. Сейчас в русском языке значение слова “политик” сильно размыто, так обозначают практически любого, кто вхож (или, наоборот, принципиально не вхож) в государственное учреждение. Гораздо точнее применить это к человеку, который либо добивается выборной должности, либо уже занимает ее – обоим приходится в той или иной степени культивировать приязнь либо широких масс, либо даже весьма узких, но непосредственно причастных к распределению участков власти.

Чтобы лучше понять объем этого термина, можно привести демонстративные примеры “неполитиков”. Таким, в частности, был французский абсолютный монарх Людовик XIV, которому приписывают апокрифическую фразу “Государство – это я”. Людовик, полагавший, что получил власть непосредственно из рук вседержителя, не очень беспокоился о строительстве дорог и тем более автомобильной промышленности. Его главным занятием была война, постройка уютного домика для себя в Версале и приумножение личной славы. В результате он фактически разорил собственную страну и обеспечил неминуемость революции.

Цель Путина – вернуть налетевшей на рифы империи если не былую славу, то хотя бы пресловутость

Гитлер был, что называется, “политическим животным”, политика была у него в крови. После неудачи “пивного путча” он принял твердое решение добиваться власти политическим путем, используя демократический механизм с целью затем навсегда его демонтировать. Но, даже когда это ему удалось, он, практически до начала мировой войны, использовал свою специфическую харизматичность для поддержания популярности среди населения и обаял притворным миролюбием некоторых зарубежных гостей. Людовик, несмотря на трудное детство, вырос с нерушимым сознанием, что власть принадлежит ему по праву.

Но если бросим взгляд на непосредственную окрестность, то нам предстанет еще более рельефный пример. Там, где Владимир Путин учился, и там, где он поначалу работал, политикой как искусством завоевания популярности интересовались меньше всего, в том числе и он сам. Однако накопленный опыт помог ему получить должность носителя чемоданчика при петербургском мэре, а дальше все произошло само собой: на него пал выбор увядающего предшественника, власть на него попросту свалилась.

Политика в том виде, в каком она определена выше, так его и не заинтересовала – зачем всем улыбаться и выдвигать предвыборные программы, когда проще подточить избирательную систему с помощью преданных “волшебников”? Тем более что харизма, выдвинутая Максом Вебером как качество, необходимое популярному вождю, твердо стоит на нуле. Экономика, впрочем, тоже, хотя поначалу казалось иначе – экономический рост требует степени свободы, несовместимой с размахом развернувшейся коррупции и клептократии. И однако, даже если оказаться наверху, то желание подняться еще выше не пропадает, оно, напротив, становится острее. Что пользы самолюбию править страной, которая полностью зависит от продажи сырья и ненадежной рыночной конъюнктуры, которую еще не так давно практически игнорировали как отыгранную карту? Путин нашел себя в геополитике, игре в перекраивание географии с целью добиться если не уважения, то страха. “Пусть ненавидят – лишь бы боялись”, – говаривал римский император Калигула. Его цель – вернуть налетевшей на рифы империи если не былую славу, то хотя бы пресловутость.

Отсутствие политического инстинкта в данном случае исключает понимание известной максимы Бисмарка о том, что политика – искусство возможного. Коль скоро о политике как таковой речь не идет, возможно многое. Даже если ты не великий император и не в силах сокрушать стены, всегда можно устроить в них трещины, а вода и мороз довершат твое дело.

В этом смысле ковид стал для Путина почти подарком – он дал ему предлог не тратить время на телеспектакли с распеканием нерадивых министров, на перелеты с вечной мороженщицей, а спокойно сидеть в бункере, переставляя на карте фишки – танки, кораблики и самолетики. У реальных президентов забот намного больше, эти люди седеют и заметно старятся на работе (проследите за эволюцией Джорджа Буша-младшего или Барака Обамы), тогда как Путин только округляется и лоснится. Иногда все же приходится показываться на людях и заявлять, что дескать, по мнению многих, вакцина "Спутник V" – лучшая в мире. Может быть, Путин говорит это совершенно искренне, хотя на самом деле многие говорят, что "Спутник" и другие похожие вакцины бессильны против штамма "омикрон" – но откуда ему знать, если вообще неинтересно.

Куда интересней собирать войска на границе с Украиной и наблюдать за бессильной озабоченностью Запада. Западные политики автоматически зачисляют Путина в свою когорту, хотя и со знаком минус, общаются с ним как с равным, что ему льстит, потому что в противном случае Россию придется официально признать государством-изгоем, но с огромным ядерным арсеналом, Северной Кореей в квадрате. Но Путин, как и Ким, не политик, дипломатия явно нагоняет на него скуку. Запад может сколько угодно гадать, действительно ли он намерен вторгнуться на территорию соседа или же это новый виток блефа. Сходятся на том, что он может нанести Киеву серьезное поражение, но подмять и ассимилировать Украину России вряд ли по силам, так что, возможно, все-таки блеф. Но Джокер, в отличие от Бэтмена, совершенно не обязан просчитывать дальние последствия своих действий, клоунского арсенала ему вполне достаточно, чтобы вызывать смятение в стане противника.

Можно сколько угодно ссылаться на имевших с Путиным дело (хотя бы на Ангелу Меркель) и отмечать, что картина мира в его мозгу вполне фантастическая, но для геополитика, в отличие от просто политика, достаточно и такой, потому что вред, который он может принести, реален в любом случае. А ничему кроме вреда в той школе, которую он прошел, не учили.

У Путина, конечно, есть мечта, и в его собственных глазах она уже практически сбылась: остаться в истории, а не уйти в тень, как та же Меркель. Надо признать, что избранный им путь вполне эффективен. Мы давным-давно забыли имена строителей храма Артемиды в Эфесе, который считался одним из семи чудес света. А имя человека, который его сжег, до сих пор, две с половиной тысячи лет спустя, известно всем.

Алексей Цветков, «Радио Свобода»