Зачем Эрдогану встреча Зеленского и Путина?

Николай Замикула, «Зеркало недели»

Анкара не впервые предлагает свое медиаторство.

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что готов выступить посредником между Владимиром Зеленским и Владимиром Путиным. С первым он планирует встретиться во время визита в Украину в начале февраля. Со вторым готов провести телефонный разговор или же посетить Москву для обсуждения украинской проблематики. Раньше пресс-секретарь турецкого президента говорил о возможной встрече Зеленского и Путина в Турции.

Анкара не впервые предлагает свое медиаторство Украине и РФ.

В конце ноября прошлого года Эрдоган уже делал похожее заявление. Впрочем, тогда российская сторона отклонила его предложение. Она аргументировала это отсутствием повода к переговорам, продолжая отрицать факт содеянной против Украины агрессии. На сегодняшний день ее официальная позиция не изменилась, хотя риторика российской власти и подготовленные для НАТО проекты раздела сфер влияния в Европе непосредственно угрожают интересам нашего государства. Они являются либо признаком большого блефа Кремля, направленного на запугивание Запада, либо же свидетельством подготовки к широкомасштабному вторжению российских войск на территорию Украины.

Бесспорно, Турция встревожена этой угрозой. Ведь она крайне незаинтересована в развертывании полноценного военного конфликта близ своих северных границ. Сложившаяся ситуация требует оперативного реагирования на безопасностные вызовы, вызванные агрессивной политикой России. Вместе с тем она открывает перед Турцией некие возможности для усиления собственного геополитического веса.

Посредничество между Украиной и РФ Эрдоган может использовать, чтобы демонстрировать конструктивную роль Турции в региональных отношениях. Оно стало бы иллюстрацией успехов Анкары как влиятельного регионального игрока, работая на ее имидж. Имеющиеся переговорные форматы показали свою низкую эффективность. Если же Турции удастся достичь хотя бы минимального прогресса в деэскалации российско-украинского противостояния, это будет способствовать повышению ее авторитета в международных делах.

С геополитической точки зрения, украино-российские переговоры на турецкой территории в Анкаре могут рассматривать как определенный актив в сложной российско-турецкой игре. В этом нетрудно увидеть даже попытку взять своеобразный реванш за «приватизацию» Россией мирного процесса на Южном Кавказе. Кроме того, это могло бы помочь сгладить некоторые проблемы евроатлантической политики Турции. Независимая политика Эрдогана привела к обострению отношений с западными партнерами. Впрочем, исполнение роли посредника между Украиной и РФ стало бы весомым вкладом в коллективные усилия Альянса, направленные против расширения российской агрессии. Этим можно было бы воспользоваться для некоего ребрендинга Турции в глазах партнеров из Альянса, в последние годы частично утратившего к ней доверие.

Турция не заинтересована в боевых действиях близ Черного моря. Это может вызвать упадок морской торговли, приносящей прибыль. Под угрозой оказываются отдельные инфраструктурные объекты, обеспечивающих поставку в Турцию российских энергоресурсов. Осложнится разработка недавно открытых черноморских месторождений газа, на которые турецкая власть возлагает большие надежды в обеспечении энергетической независимости государства. Любая военная эскалация несет Анкаре убытки — нежелательный результат в условиях мощного кризиса, от которого страдает турецкая экономика.

Сложность ситуации заключается еще и в том, что для Турции очень важны отношения как с Украиной, так и с Российской Федерацией.

Украино-турецкое партнерство в последнее время углублялось бурными темпами. Активнее всего это проявляется в сотрудничестве на уровне оборонно-промышленных комплексов. Украина закупает у Турции современное вооружение (в частности БПЛА Bayraktar). Взамен украинские разработки используются в проектах турецкой военной промышленности. Турецкие компании активно работают над реализацией инфраструктурных проектов в нашем государстве. Позитивно сказывается на двусторонних отношениях крымскотатарский фактор. Анкара играет роль лидера тюркского мира и особо заинтересована в поддержке «братского» народа.

Вместе с тем Турция сохраняет высокий уровень отношений с Российской Федерацией. Соперничество на Ближнем Востоке, Южном Кавказе и в Северной Африке не мешает интенсивному диалогу на высшем уровне. Скорее, подталкивает стороны к нему. У Эрдогана нет иллюзий относительно российской политики, но он вынужден считаться с необходимостью учитывать позицию РФ для защиты турецких интересов.

Кроме того, не следует забывать об экономических выгодах, которые дает Турции сотрудничество с Россией. Хотя вес Москвы в структуре поставки в Турцию энергоресурсов падает, она остается важным партнером в этой сфере. Российские туристы обеспечивают немалую часть прибыли турецкому туристическому сектору.

Долгое время Турции удавалось занимать осторожную позицию в отношении российско-украинской войны. Она последовательно и неоспоримо поддерживает суверенитет и территориальную целостность Украины, ее евроатлантические амбиции. В отличие от некоторых западных партнеров, не отказывает Украине в поставках вооружения. Впрочем, Анкара не присоединилась к антироссийским санкциям и продолжает сотрудничать с РФ на отдельных стратегических направлениях (в том числе закупает российские системы ПВО С-400, что возмутило ее партнеров из НАТО).

В случае обострения российско-украинского конфликта у Турции не будет возможности проводить такую политику. Ей придется делать четкий выбор, который повлияет на международное позиционирование этой страны на годы вперед. Она сможет откровенно поддержать Украину, приобщаясь к санкциям, которые в ответ на российскую агрессию введет евроатлантическое сообщество, но это будет означать разрыв с РФ. Другой вариант — уклонение от активной позиции — может привести к разрушению украино-турецких отношений и будет подрывать имидж государства в глазах Запада.

Это тоже может быть аргументом, которым турецкая власть оправдывает свои посреднические инициативы. Само наличие развитых отношений как с Украиной, так и с РФ превращает Анкару в естественного медиатора между Киевом и Москвой. Впрочем, главный момент — понимание, что открытый конфликт между ними станет для турецкой внешней политики вызовом, который не удастся преодолеть без потерь. Так что логичный шаг — попробовать не допустить реализации такого сценария.

Насколько реалистичны предложения Эрдогана? Диалог возможен лишь при согласии всех сторон конфликта. Россия сейчас не демонстрирует к нему интереса. Наконец, она хочет решать судьбу Украины в рамках разговора с коллективным Западом или как минимум с Соединенными Штатами Америки, а перенос переговоров на «более низкий уровень» будет восприниматься как геополитическое поражение Кремля.

Николай Замикула, «Зеркало недели»