«Первой мыслью было ехать в Беларусь»

Новый вызов для оказавшихся за рубежом белорусов.

Белорусы столкнулись с волной массовой эмиграции после начавшихся в 2020 году репрессий. На родине у них остались бабушки-дедушки, папы-мамы, дети. Новый вызов для оказавшихся за рубежом белорусов — невозможность провести в последний путь близкого человека. Как быть в таких случаях, пишет «Радыё Свабода».

«Вылетели на последнем самолете»

Мария, как и многие белорусские журналисты сейчас, не имеет возможности жить и работать в Беларуси.

«Мы еще долго держались по сравнению с коллегами. Уехали шесть месяцев назад. Думали, что и не придется ехать, как-нибудь пересидим. Но после того, как в офис «Белсата», где я работала в то время, пришли с обыском и задержали коллег, пришло понимание, что если это если не полная зачистка, то ее начало», — говорит журналистка.

Ей и мужу (он тоже журналист) милиционеры «передавали привет» и предложение «подбросить к аэропорту». 25 мая 2021 года был последний авиарейс в Украину перед «закрытием неба».

«Не то, чтобы мы хотели в Украину, но получилось, что ближайший самолет был до Львова, он же был и последний туда из Беларуси.

Пока мы были за границей, у нас дома и у моих родителей КГБ провел обыск. Причины обыска были невразумительны — наша причастность не то к экстремизму, не то к терроризму. Искали взрывчатые вещества», — говорит журналистка.

После Львова семья перебралась в Вильнюс.

«Мы ехали из Беларуси будто в отпуск. Но он затянулся. И мою компанию, и ту, где работал мой муж, признали экстремистскими формированиями. Раз мы оба экстремисты, то, наверное, наша дочь — «экстремистская продукция», — шутит Мария.

«Смерть отца была неожиданной»

Дома у них остались родители, родственники. С родителями у Марии были теплые, сердечные отношения. Они ежедневно связывались через мессенджеры. «Было ощущение, что мы рядом — и все, как раньше. Но это не так», — отметила журналистка.

Смерть ее отца была неожиданной. Ему был всего 61 год, по словам Марии, он был сильным и здоровым человеком. «Стало нехорошо, вызвали скорую помощь, на своих ногах сел в нее… Пытались реанимировать, но он умер. Инфаркт мозга.

Он ушел таким, каким мы его помнили», — говорит журналистка.

Стефания, дочь Сергея и Марии, сильно привязана к бабушке и дедушке. Ей семь лет, пока она не может осознать трагедии — где дедушка, куда ушел и когда вернется.

«Наняли фотографа, чтобы сделал снимки с похорон»

«Первой мыслью было ехать в Беларусь. Но мы взрослые люди, ответственные и перед родными, и перед ребенком. Как раз тогда задержали Илью Войтеховича, который приехал в Беларусь на похороны отца.

Стало бы лучше кому-нибудь, если бы меня или мужа, или обоих задержали на границе?

Поэтому довольно быстро от этой мысли (ехать в Беларусь) отказались. Да и моя мать была категорически против нашего приезда. Все родственники и друзья понимали, что ситуация нетипичная. Что мы не приехали не потому, что не хотели или пожалели денег.

Мы наняли фотографа, чтобы он сделал для нас снимки с похорон. В Беларуси раньше была такая традиция — снимать похороны. Теперь ее нет. Но, наверное, она может восстановиться в нынешних условиях, когда многие люди не могут приехать на похороны в Беларусь», — рассуждает журналистка.

Снимки были нужны, чтобы осознать произошедшее, чтобы таким образом поучаствовать, поприсутствовать там, объясняет Мария.

«Ритуалы мы исполняем не просто так. Ритуалы позволяют нам почувствовать себя частью сообщества или вместе пережить определенные моменты. У нас не было возможности участвовать в ритуале, в организации похорон. Поэтому стал вопрос: что вообще делать во время похорон?

Мы собрались небольшой компанией и пошли в кафе. Чтобы был какой-то процесс, куда-то идти, что-то заказать, помянуть.

Религия дает ответы, как провести это время. Например, один из родственников пошел в мечеть и молился. Но мы люди нерелигиозные», — говорит Мария.

«Иногда люди не знают, как реагировать на беду»

В своем окружении журналистка нашла поддержку.

«Люди перенимают западные традиции: вежливо, с нормальной дистанцией предлагают свою помощь — без того, чтобы лезть в душу.

В Беларуси, мне кажется, с этим немного сложнее. Иногда люди не знают, как реагировать на беду. Поэтому могут прислать эсэмэску со словами: «держись», или на второй день после похорон близкого загрузить человека работой с мыслью: так ему же будет легче», — говорит Мария.

У ее родителей была собака, к которой привязался отец Марии (после вынужденной эмиграции журналистов родители получили от них собаку «в наследство»).

«Теперь она, после похорон папы, ходит за мамой следом повсюду. Ведь сначала потерял одних хозяев — нас, потом получил новых, и тут папа тоже пропал. Собака, наверное, не понимает, что происходит, поэтому ходит за мамой и стережет, чтобы хоть она не исчезла.

Это все шутки, конечно. Но с другой стороны, раньше человек ехал из родной деревни в «большой мир» и иногда не знал, что там с родственниками, которые остались. У нас же, благодаря современным средствам связи, эффект присутствия — на любом расстоянии, так кажется. Но сейчас, после смерти папы, понимаешь, что так, как раньше, уже не будет.

И есть ли еще та Беларусь, из которой мы выезжали в мае 2021-го?» — рассуждает Мария.

«Чтобы не сойти с ума, я работала в эти тяжелые дни»

Екатерина потеряла отца весной 2021 года. На тот момент она как журналистка не могла ни жить, ни приезжать в Беларусь к родным.

«Я работала на проект Степана Путило, это было в публичном доступе. Меня обливали грязью на разных провластных телеграм-каналах, писали гадости обо мне и о том, что на меня заведено уголовное дело. Ехать в Беларусь после этого было бы опрометчиво. Особенно для меня, особенно после задержания Романа Протасевича», — объясняет девушка.

Ее отец умер после онкологического заболевания.

Екатерина говорит, что ей было невыносимо от того, что она не могла ни быть с папой, когда он сильно болел, ни держать его за руку, ни побыть на похоронах.

«Похоронами занимались родственники. Для меня снимали похороны… Он болел раком, потом подцепил коронавирус.

В больнице к нему относились не по-человечески, хамили ему, не оказывали необходимой помощи. Нужно было добиваться, чтобы его забрали в больницу, чтобы провели необходимые медицинские манипуляции. Очень хотелось поехать и разобраться со всем на месте, помочь ему, но я не могла. Было очень тяжело.

И друзья говорили мне, что меня задержат прямо на границе, да и папа сам отговаривал меня», — говорит Екатерина.

После похорон отца она была вынуждена обращаться к психологу за помощью.

«Чтобы не сойти с ума, я пыталась работать, несмотря ни на что.

Чтобы отвлечься, я выходила на работу, делала новости, работала с камерой. Психолог советовала мне не продолжать, поехать отдохнуть. Но у меня не было такой возможности. Мне кажется, все же именно работа помогла мне. Хотя мне хотелось плакать, но работа помогала мне не думать много об этом», — говорит Екатерина.

«Следует провести персональные ритуалы, разделить боль с кем-то, дать себе время на переживания»

Психолог Анна поделилась несколькими советами для тех, кто не может приехать на похороны в Беларусь.

«Если есть такая возможность, то хорошо было бы синхронизироваться с родственниками в момент похорон. Чтобы человек, хотя и на расстоянии, тоже переживал это прощание. Например, имея под рукой портрет или снимок близкого человека. Можно рассказать близкому человеку, который умер, о своих чувствах, переживаниях, выразить ему, как это получилось, что вы не приехали. Неважно, что и так все понятно, — важно это озвучить», — говорит психолог.

Она советует также разделить свое горе с кем-то. «Не переживать в одиночестве. Можно написать письмо своей рукой. Написать близкому, покойному, в письме всё, что вы хотели бы сказать, или то, что не успели, как вы сейчас все воспринимаете.

Важно провести свой личный ритуал, который поможет подвести черту, чтобы осознать утрату.

Например, написать письмо и сжечь его, а пепел где-то развеять. Или положить лист в бутылку и бросить в воду, или закопать. Важно, чтобы этот ритуал, придуманный человеком, нашел внутренний отклик, соответствовал убеждениям, ценностям человека», — говорит Анна.

Еще один аспект, на котором психолог предлагает сосредоточиться: сделать что-то хорошее в память о близком человеке.

«Это то, на что можно будет в будущем опираться как на ресурс. Но нужно помнить, что переживания — сложный процесс, растянутый во времени. И на этот процесс следует обязательно выделить время.

Обычно самый сложный период — это год. Но у всех индивидуально. Это зависит от того, какая степень близости была с человеком, какая психика у человека, который потерял близкого, чем она перегружена. Много аспектов, которые будут влиять на глубину и продолжительность переживаний.

В этот период следует намеренно идти на то, чтобы снизить нагрузку на себя, заботиться о себе, освободить время на переживаний, не стараться их избегать.

Но так, чтобы не было перекоса, когда человек постоянно чем-то занимает себя, чтобы не думать о горе, или весь погружен в переживания», ‒ советует психолог.