Шредер молчать не стал

Ситуация с российскими агрессивными намерениями слишком очевидна.

Я долго ждал, когда о событиях вокруг Украины выскажется бывший федеральный канцлер Герхард Шредер.

Его позиция действительно важна — и потому, что в последние годы бывший глава немецкого правительства активно работает над продвижением российских энергетических проектов, и потому, что он продолжает оставаться влиятельной фигурой среди немецких социал-демократов. Именно партия социал-демократов на последних парламентских выборах получила от избирателей мандат формирования нового правительства. И карьеры многих ее лидеров, в том числе и действующего федерального канцлера Олафа Шольца, были тесно связаны с Гергардом Шредером, — пишет Виталий Портников для «Радио.Свобода».

Поэтому я, честно говоря, надеялся, что бывший канцлер просто промолчит, чтобы не портить отношения со своим приятелем Владимиром Путиным, но и не выглядеть откровенным агитатором Кремля. Ситуация с российскими агрессивными намерениями слишком очевидна, ответственность его соратников слишком высока. Следует ли в такой ситуации оказаться в рядах путинских пропагандистов — тем более, когда им немногие верят?

Но Шредер молчать не стал. Он подробно высказался о том, что стало важнейшей политической темой 2022 года и воспринимается многими наблюдателями как реальная угроза большой войны в Европе. И выступил Шредер с обвинениями к Украине, подчеркнул, что когда в Киеве возмущаются отсутствием поставки оружия из Германии, то «переходят все границы».

В широкомасштабное вторжение России в Украину Шредер тоже не верит, а скопление российских войск у украинских границ считает реакцией на маневры НАТО в Балтии и Польше. И, разумеется, считает, что Североатлантический альянс должен исключить возможность членства Украины в ближайшем будущем и найти пути, которые будут учитывать интересы безопасности каждого. То есть, по сути, повторяет — пусть и в несколько смягченном варианте — внешнеполитические тезисы, которые озвучивают Владимир Путин и другие российские руководители.

Заявления Шредера, мне кажется, надо оценивать не столько с политической, сколько с моральной точки зрения. Именно «шредеризация» политики — как часто называют на Западе участие отставных политических деятелей в деятельности крупнейших российских компаний — убедила российское политическое руководство в том, что с западной — прежде всего европейской — политической элитой можно говорить на языке ультиматумов. Что людей, которым доверяют избиратели демократических стран, действительно интересуют не ценности, а высокие оклады в «Газпроме» и других российских компаниях, находящихся на попечении Кремля. Что Кремль сможет легко изменить внешнеполитический курс ведущих западных стран, потому что принимающие решения будут думать о своей жизненной перспективе после отставки. И не решатся противоречить Путину. Или хотя бы найдут такой компромисс, который позволит выполнить политические планы Кремля.

Между тем, когда «шредеризация» только начиналась, западным политикам трудно было представить, как изменится внешнеполитическая позиция Путина и к каким последствиям приведет лоббирование энергетических и политических интересов Москвы с репутационной точки зрения.

Самому Герхарду Шредеру уже некуда отступать и, думаю, его ждет серьезное разочарование — к нему будут прислушиваться все меньше, а вскоре его начнут избегать даже недавние соратники из социал-демократической партии. И бывший канцлер может окончательно превратиться из германского политика в российского лоббиста.

Хотелось бы верить, что «новых Шредеров» больше не будет.