Путин слышит «гиперзвук»

Каких новинок от НАТО боится Россия?

Могут ли предложения США, которые были в письменном виде доставлены в российский МИД 27 января, но все еще не были обнародованы, всерьез заинтересовать Россию, несмотря на твердую позицию Запада оставить двери НАТО открытыми?

Чуть более месяца назад, 23 декабря 2021 года Владимир Путин провел традиционную большую пресс-конференцию. Она прошла меньше чем через неделю после того, как российский МИД впервые опубликовал набор так называемых гарантий безопасности – требований, которые Россия направила в США и НАТО. Ключевыми пунктами этого списка были требования о нерасширении НАТО – в частности, гарантии невхождения в североатлантический альянс Украины, Грузии и других постсоветских стран. Однако в ходе пресс-конференции Владимир Путин дважды упомянул другие опасения Кремля – развертывание в Восточной Европе неких "новых систем вооружения".

"На востоке, на юге, на севере новые системы вооружения тоже ставят, на море, на западе тем более", – сказал российский президент в начале пресс-конференции, а позже Путин еще раз упомянул "новые системы вооружения", говоря конкретно об Украине.

Еще ранее, в начале декабря, о "новых системах" говорил, выступая в ОБСЕ, глава российского МИДа Сергей Лавров: "В качестве конкретной задачи выдвинута цель добиваться недопущения дальнейшего расширения НАТО на Восток и размещения новых систем оружия на наших западных границах, которые будут угрожать безопасности Российской Федерации", – сказал он 5 декабря.

Насколько опасения Кремля оправданы, есть ли у США новые ракетные системы, способные прямо сейчас изменить глобальный военный баланс, и могут ли быть переговоры об их размещении в действительности главным пунктом требований о гарантии безопасности – эти вопросы "Радио Свобода" обсудило с Дмитрием Стефановичем, научным сотрудником Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, одним из ведущих российских экспертов по вопросам гиперзвукового оружия.

– Во время пресс-конференции в декабре Владимир Путин несколько раз упомянул некие новые системы вооружений, которые НАТО может разместить в Восточной Европе, угрожая России. Что за системы он мог иметь в виду?

– Eсть несколько программ в США, которые можно назвать новыми системами вооружения. Это PrSM – дальность у нее будет километров 700, до Москвы [из восточной Европы ] не добивает, но приятного мало. Вторая программа – Typhon, это создание опять-таки ракетных комплексов с дальностями в районе тысячи-полутора тысяч километров, на базе уже существующих ракет, знаменитых "Томагавков" и SM-6. Она разрабатывалась для корабельной противовоздушной обороны, но уже давно ведутся работы по превращению ее в подлинно универсальную систему вооружений, это такая, скажем так, сборка из того, что есть у США. И самая перспективная система – Dark Eagle, "Темный орел" или LRHW – гиперзвуковое оружие большой дальности, которое существует пока только в виде отдельных элементов: были испытания элементов двигателя, были испытания планирующего боевого блока. В базирующиеся в США войска пока только поступили первые образцы макетов этого ракетного комплекса, чтобы обучить персонал технологическим процедурам эксплуатации.

Прототип системы PrSM

– Эти системы гиперзвуковые? Предполагается, что они не будут нести ядерных боеголовок?

– В случае PrSM вопрос терминологический – что именно считать полноценным гиперзвуковым оружием. Дальность не очень большая, но ракета летит быстро и быстро маневрирует. Что касается "Тифона", там пока обычные ракеты, но на базе SM-6 американцы хотят сделать подлинное гиперзвуковое оружие, с отделяющимся планирующим блоком. А вот Dark Eagle (LRHW) – это, что называется, самое гиперзвуковое из того, что можно придумать гиперзвукового. Что касается боеголовок, есть официальные заявления, неоднократные, и американцев, и НАТО, что они эти системы наземного базирования ядерными делать не имеют никаких намерений. Другое дело, что с подачи российской стороны появилось такое понятие, как неядерные системы, способные решать стратегические задачи. Этот термин не имеет четкого определения, но консенсусное понимание в экспертном сообществе сводится к тому, что это означает возможность поражать цели в глубине территории противника, которые ранее предполагалось поражать исключительно ядерным оружием.

– Почему Кремль боится этих новых ракет, даже учитывая, что они не будут нести ядерные заряды? Эти ракетные системы существенно изменят ядерный паритет?

– Легендарные страшилки, что американские "Томагавки" вынесут все российские шахтные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет, не имеют смысла. Но при этом те же самые "Томагавки", не говоря уже о более совершенных вооружениях, отлично могут поражать "мягкие цели", то есть радары, подводные лодки и подвижные грунтовые ракетные комплексы в районах базирования, порты, заводы. А если ты их можешь поразить неядерными средствами, значит, ты можешь повысить наряд своих ядерных средств на поражение каких-то иных целей. Опасения абсолютно оправданные.

– В целом гиперзвуковое оружие, которое активно разрабатывают все стороны – США, Россия, Китай, существенно изменит правила игры?

– Гиперзвуковое оружие является эволюционным развитием традиционных средств поражения. Однако это развитие ставит все более сложные задачи перед обороняющейся стороной, в том числе сокращается время на реагирование, а также возможность достоверного определения целей удара, то есть куда именно "бьет" противник. Что, опять же, осложняет подготовку ответных мер. Всполошились про такие угрозы уже довольно давно, но сейчас мы вплотную приблизились к появлению реальных систем вооружения, к тому же никак и ничем не ограниченных. Ядерный паритет в целом уходит в прошлое, в том числе и в связи с таким явлением, как "ядерная многополярность". Однако для традиционного, "центрального" сдерживания между Россией и США/НАТО появление все более эффективного неядерного оружия ведет к "высвобождению" ядерных боезарядов и растущей асимметрии потенциалов, в том числе потенциалов, подходящих для первого обезоруживающего или обезглавливающего удара.

Запуск российской гиперзвуковой ракеты морского базирования "Циркон"

– И все же ни одна из этих систем не то что не развернута, но и не готова полностью?

– Да.

– Когда будут готовы?

– По PrSM это вопрос года-полутора максимум, там все неплохо с испытаниями, а пусковая установка используется обычная, которых очень много, причем не только в США. То есть эта ракета, которая улетает километров на 700, может появиться сразу у всех операторов установок у европейских союзников США, и России хотелось бы заранее договориться о правилах игры. По Dark Eagle речь шла о 2023 годе, хотя 2024–25 годы представляется более вероятными. Говоря о готовности Typhon, называют 2026 год, я думаю, это вполне реальный срок. Это все довольно скоро, под Dark Eagle и Typhon специально реанимировали артиллерийское командование в Германии, в ведении которого раньше были "Першинг-2". Буквально на днях в Пентагоне планируется большое совещание с участием всех подрядчиков по гиперзвуковым системам, возможно, что-то будет решено отрезать, чтобы сконцентрировать ресурсы на чем-то другом, чтобы гарантировать развитие. Посмотрим.

Пусковые установки HIMARS, которые могут использоваться для PsRM, на пути в Румынию

– Но опасения Россия высказывает уже сейчас, когда точно не известно, что, когда и где будет размещено.

– Здорово, что все-таки какое-то обсуждение этой темы началось. Конечно, военные ни в одной стране мира не закладываются на позитивный сценарий, они всегда рассматривают наиболее худшее развитие событий. Отсюда и происходит завышение возможностей противника и занижение своих возможностей. Но факт остается фактом, на определенном этапе без какого-либо злого умысла, исключительно по логике военного планирования мы можем перейти к более эскалационным стратегиям и доктринам, чтобы при любом развитии событий иметь возможность как минимум свести конфликт вничью.

А это может подразумевать, в том числе, и упреждающие удары как со стороны НАТО для “сигнала” о неприемлемости тех или иных действий России, на что вполне может последовать ответ "на все деньги". Или, например, упреждающие удары со стороны России по соответствующим районам базирования таких систем, чтобы не допустить преимущества противника. Сохраняется и уже классический принцип "используй или потеряешь", use it or lose it, связанный с дилеммой упреждающего применения потенциально уязвимых систем. Такое состояние дела вряд ли станет стабилизирующим фактором. Традиционное определение стратегической стабильности как ситуации, при которой отсутствует стимул к первому удару, вполне может быть распространено в том числе и на неядерную сферу.

Как зафиксировать его – над этим, собственно, сейчас все и думают как на экспертном уровне, так и на официальном. Диалог о стратегической стабильности с американцами приостановлен на период обсуждения гарантий безопасности, но я искренне надеюсь, что это временная ситуация, и сейчас мы выйдем на какой-то более-менее рабочий режим. Российская сторона почувствовала заинтересованность европейских и американских партнеров в том, чтобы найти какие-то развязки, пускай в терминологии МИДа это и называется "второстепенным вопросом".

– США разрабатывает новые ракетные системы в первую очередь против России или это все-таки элемент противостояния с Китаем?

– Да, сейчас американцы чуть реже об этом говорят, но прошлая администрация прямо заявляла, что это им все нужно не в Европе, а в Азии, чтобы Китай сдерживать. Как это будет работать – я не знаю, мне это вообще кажется сомнительной историей, потому что Китай уже развернул огромное количество ракет средней дальности самых разных классов, в том числе и гиперзвуковых различных типов (например, DF-17 c планирующей головной частью или DF-26 с маневрирующей), у них нормально идут производство, разработки, испытания. Пытаться сейчас начинать с ними в этом соревноваться с нуля – это странно. Мне не известно о том, что кто-то согласился на своей территории разворачивать американские системы такого рода.

Это может быть Япония, именно японцы были главными противниками того, чтобы американцы отказывались от крылатых ракет морского базирования с ядерным оснащением, они сильно переживают за сдерживание Китая. Но при этом я абсолютно уверен, что в Японии, как и в других странах, понимают, что появление таких американских систем на своей территории тут же делает их приоритетной целью для всех видов оружия вероятного противника. Наконец, желание Китая вложиться в такие системы вооружений появилось не просто так, они осознают огромное преимущество американцев на море и в воздухе. Представляется более логичным для США дальше усиливать свои флот и авиацию, а не пытаться играть на чужом поле. Но, видимо, какие-то у них есть свои оценки и расчеты.

Гиперзвуковые ракеты DF-17 на военном параде в Пекине, 2019 год

– Предположим, что сейчас 2026 год и гиперзвуковой неядерный Dark Eagle размещен где-нибудь в Румынии. Какой вред он может нанести России? Пролететь так, что его не перехватит никакая противоракетная оборона, и точечно разрушить пусковую шахту межконтинентальной ракеты?

– Шахту, наверное, при должной точности она может серьезно покорежить. Радар, конечно, она легко уничтожит. Плюс мы говорим не про единичный пуск ракеты. Их по две на пусковой установке, батарея, по-моему, три пусковых установки. Конечно, Россия будет продолжать развертывать все более совершенные системы противовоздушной, противоракетной обороны, но тут начнут играть роль большие числа. Обороняющийся всегда в уязвимом положении – ты всегда тратишь больше перехватчиков относительно единицы изделия, которое летит в твою сторону, и конечно, появление гиперзвуковых ракет будет очень серьезной проблемой. Российские системы противовоздушной, противоракетной обороны, в первую очередь, перспективные С-500, С-550, а также отчасти войсковые С-300 В-4, заточены более-менее под подобные угрозы, но их нужно будет развертывать в больших количествах и придется выбирать, где именно. Это будет сложная военная игра.

– Где вообще могут быть развернуты новые системы вооружений, которые вы упомянули. В Эстонии, например, могут?

– Я практически на 100 процентов уверен, что в Эстонию такие штуки никто ставить не будет. Чем ближе к потенциальному противнику развернута система, тем она уязвимее: при любом конфликте их будут поражать раньше, чем они успеют что-то сделать, просто на всякий случай. Румыния, в принципе, более вероятный вариант. Хотя самой Румынии надо взвешивать "за" и "против". На Черном море, несмотря на свое состояние, все-таки пока доминирует российский Черноморский флот, попадать в перекрестье, наверное, не самая лучшая история. Россия также должна иметь в виду, что США активно отрабатывают операции по внезапному внедрению: на военно-транспортной авиации перебрасываются пусковые установки на какие-нибудь острова, на какие-нибудь территории. Это позволяет компенсировать недостаточную дальность того же самого PrSM. Это может вызывать нервную реакцию у тех, в кого эти PrSM целятся.

Испытания системы С-500, лето 2021 года

– Насколько большую роль на самом деле играют эти вопросы для России? Может быть, это в действительности и есть основная часть требований о гарантиях безопасности – вовсе не вопрос вхождения Украины НАТО, а стратегическая стабильность в реальности новых вооружений? Лавров прямо говорил, что эти вопросы в отрыве от гарантий нерасширения НАТО "едва ли будут иметь существенное значение", но это официальная риторика, кто знает, что за ней скрывается.

– Это безусловно важный фактор, который укладывается в термин "освоение территорий новых государств", который полюбили российские дипломаты и военные. В то же время я абсолютно уверен, что развертывание подразделений российских вооруженных сил на западных границах, в Беларуси в том числе, – это во многом попытка продемонстрировать невозможность решения проблем с безопасностью Европы в целом военным путем. Фактически на любое развертывание или передислокацию практически любых войск Россия способна ответить “с превышением” – как минимум в мирное время. При этом это превышение в случае реального конфликта не даст решающего перевеса, то есть не просматривается сценарий, при котором та или иная сторона может обеспечить себе гарантированную победу – напротив, такая “гоночка вооруженьиц” ведет лишь к повышению разрушительности конфликта для всех участников.

Есть американский термин – "селф хелп", обеспечение безопасности за счет собственных сил, вне зависимости от действий противника. Но это было невозможно в определенной степени уже в ХХ веке, а в XXI веке невозможно тем более. Необходимы совместные меры. Мне кажется, пространство для совместных мер в области коллективной безопасности остается. Другое дело, что любые переговоры связаны с серьезными политическими издержками, например, для НАТО объявить закрытие дверей – смерти подобно. И все-таки можно найти взаимоприемлемые решения, хотя они и потребуют творческого дипломатического подхода, который, к сожалению, в последние десятилетия почти атрофировался. Впрочем, были и исключения – например, Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе. Вроде бы сейчас политическая воля есть и с российской, и с американской стороны, так что я сохраняю определенный оптимизм.

– Источники СМИ утверждают, что новый договор по ракетам малой и средней дальности содержится в предложениях, которыми США ответили на российские требования гарантий безопасности. Можно ли ожидать, что потенциальное новое соглашение о РСМД будет учитывать те самые "новые системы", которые упоминал Путин?

– Да, я думаю, он будет касаться в первую очередь перспективных систем. Возможно, каких-то существующих систем, российских систем, потому что очевидно, что американцы и европейцы сами себя [принимая решение о выходе в 2019 году из договора об РСМД 1988 года] очень сильно напугали ракетой 9М-729, и поэтому им теперь очень сложно от этого уйти. И Россия готова про нее тоже говорить. На самом деле, большая проблема, которая отчасти похоронила договор о ракетах средней и меньшей дальности, заключалась в том, что он был написан под конкретный перечень систем. Там были общие определения, но все же они подразумевали конкретные системы вооружений, конкретные ракеты с ядерными боеголовками, которые существовали на тот момент.

Когда начали появляться новые системы, его применимость оказалась неполной. После завершения утилизации тех ракет, о которых была речь в оригинальном договоре о ракетах средней и малой дальности, все просто почивали на лаврах. Люди постоянно разрабатывают новое оружие, и адаптировать существующие режимы сдерживанию к новому оружию – это было бы очень полезно. В этом смысле, конечно, жаль, что не были должным образом восприняты российские предложения рассмотреть тематику беспилотных летательных аппаратов и “сложных” ракет-мишеней для испытаний ПРО в контексте положений ДРСМД. Теперь есть шанс конструктивно учесть тренды новых вооружений. Но это будет непросто по политическим причинам.

У меня в голове есть вариант, как это может быть организовано. Российский вариант моратория предполагает не запрет на разработку, а запрет на развертывание. Возможен сценарий, при котором американцы испытывают и начинают производить ограниченным количеством Dark Eagle, Tryphone и так далее, в ответ на это в России тоже начинают или перезапускает программы по наземному "Калибру", по некой гиперзвуковой системе средней дальности наземного базирования, но они не развертываются. А чтобы успокоить американских союзников в Европе, американцы могут говорить: инфраструктура готова, подразделения созданы, при необходимости мы там по мановению волшебной палочки тут же все разместим. Понятное дело, что отдельные европейские союзники США такой ситуацией будут недовольны, но тем не менее это вполне вариант для переговоров. Но еще лучше выйти на действительно конструктивные вещи, связанные с договоренностями, с верификацией, обмениваться декларациями о том, у кого сколько какого оружия произведено, – считает Дмитрий Стефанович.