С кем точно можно сравнить имперца Путина

Найдите десять отличий.

В Украине любят сравнивать нынешнюю Россию и Германию тридцатых. Но, справедливости ради, надо признать, что Владимир Путин гораздо больше похож на Бенито Муссолини.

Итальянский дуче тоже любил имиджевые проекты. Создавал лайнер «Рекс» для завоевания «Голубой ленты Атлантики» (переходящий знак отличия для самого быстрого лайнера, пересекающего Атлантику). В этом же перечне — самый быстрый гидроплан в мире МС72 или трансатлантический перелет Итало Бальбо. Все они финансировались из госбюджета. Никакой коммерции — только государственное величие.

Ничего удивительного в этом нет. Как и нынешнее российское руководство, итальянский «дуче» не являлся сторонником расовой теории. Ему больше нравился этатизм — считал, что усиление государства должно быть главным смыслом внутренней политики. Квинтэссенцию своего подхода Муссолини сформулировал во время выступления в Палате депутатов в мае 1927-го: «Все в государстве, ничего против государства и ничего вне государства».

До 35-го года Муссолини загнал под контроль госаппарата три четверти фирм. Банки и частные лица были вынуждены отказаться от иностранных акций в пользу национальных ценных бумаг.

Его российские последователи также загоняют под госзонтик любую активность. Империя объявлена главенствующей ценностью, власть сакрализована, квадратные километры важнее качества жизни. Государственная служба — единственный социальный лифт. На смену детям, мечтавшим быть бизнесменами, пришло поколение, мечтающее о служебных удостоверениях.

Владимир Путин — не этнический националист. Он — имперец. Карьеру в РФ может построить человек с украинской, немецкой или тувинской фамилией. Вопрос в ценностях, которые следует исповедовать.

Бенито Муссолини нивелировал влияние парламента — он был лишен права контролировать деятельность «дуче». Местные выборы ушли в небытие — даже мэров наконец заменили назначенные главы администраций. Пресса, образование и кинематограф транслировали идею, что фашизм является ведущей альтернативой либерализму. Оппозиция исчезла. На главу государства замыкались МВД, министерства обороны, корпораций, колоний и общественных работ.

Российский президент точно так же смог уничтожить любые институты. Оппозиция маргинализирована, выборы превратились в профанацию, а у власти отсутствует система сдерживания и противовесов.

Муссолини строил «итальянский мир». Его интересы распространялись на все Средиземноморье. В 1923 году он захватил Корфу и создал марионеточный режим в Албании. Предпоследним довоенным достоянием Рима стала захваченная Эфиопия. Последним — Албания, которую завоевали за пять дней 1939-го — как раз накануне Второй мировой. На протяжении всего этого времени Муссолини говорил о превращении Италии в «большую, уважаемую страну», с которой будут считаться Европа и мир.

Но ведь и современная Россия водрузила на знамена лозунг о «вставании с колен». «Русский мир» как оправдание вторжения к соседям. Разговоры о «традиционных сферах влияния» как повод для борьбы против чужого суверенитета. Москва, недовольная своим статусом, стремится бросить мир в турбулентность, чтобы в этом хаосе выбить новое место в глобальном оркестре. И антизападные устремления также сопровождаются разговорами о национальном величии.

Мы привыкли, что успешные государства выстраиваются по одинаковым рецептам. Но условия создания неуспешных также не отличаются разнообразием. К ним всегда относятся государственное величие и подчиненность бизнеса. Пропаганда и экспансия. Централизация и критика Запада. И как вишенка на торте — имиджевые проекты.

Найдите десять отличий.

Павел Казарин, «Новое время»