«Едем в троллейбусе, а там контролер: Говорите по-русски!»

Как Казахстан прошел свой путь к независимости.

Казахская ССР стала одной из первых республик в Советском Союзе, в которой прошли массовые протесты против политики Москвы, а вслед за ними – массовые репрессии за попытку отстоять свою автономность. Несмотря на это, в республике появлялись сотни общественных организаций – "неформалов". Многие из них официально объявляли себя борцами за экологию и восстанавливали память о репрессированных, но в реальности имели еще и политические амбиции.

К 30-летию распада СССР "Настоящее Время" подготовило проект о национальных движениях в бывших советских республиках, появление которых стало возможным после начала перестройки, а также их влиянии на развитие ситуации в регионах.

Желтоксан-86

Вечером 18 декабря 1986 года пожарные поливают холодной водой многотысячную толпу на площади Брежнева в Алматы. Силовики избивают людей дубинками и саперными лопатками. Позже эти события получат название Желтоксан – от казахского "Желтоқсан көтерілісі", Декабрьское восстание.

В эту ночь в протестах приняли участие до 30 тысяч человек. Более восьми тысяч были задержаны, около тысячи приговорили к тюремным срокам или оштрафовали. Почти две тысячи человек получили травмы. Точное число погибших неизвестно до сих пор, разброс оценок – от 10 до 170 человек.

Так власти ответили на двухдневные протесты жителей Казахской ССР из-за снятия с должности главы ЦК Компартии республики Динмухамеда Кунаева и назначения на его должность уроженца Ульяновской области Геннадия Колбина. Протестующие видели в этом решении продолжение колониальной политики Москвы и требовали назначить человека из Казахстана.

Участником этих событий был журналист и политик Амиржан Косан. После развала СССР он будет работать в министерстве по делам молодежи, пресс-секретарем премьер-министра Акежана Кажегельдина и правительства Казахстана, а в 2000-х уйдет в оппозицию и на президентских выборах в 2019 году станет одним из главных оппонентов Нурсултана Назарбаева. Но в 1986 году Косан учился на факультете журналистики в Казахском государственном университете им. Кирова. В разговоре с Настоящим Временем он рассказал о тех днях:

"Мы шли по зову сердца. Нас никто не агитировал, не раздавал листовки. Мы с друзьями сами пошли на площадь, – вспоминает Косан. – Уже в 1985 году была перестройка, уже были озвучены идеи гласности, были публикации о сталинских репрессиях. Мы читали московские и балтийские газеты. Мы уже были готовы к тому, что Казахская ССР должна быть суверенна, что мы должны решать свою судьбу сами. Вирус независимости уже был в нас. Колбина никто не знал. Если бы поставили русского, украинца, еврея, да хоть кого, пусть бы это был Иванов, но выходец из Казахстана, такого эмоционального всплеска бы не было. Но почему он – не из Казахстана? Мы задавали такие вопросы".

Первый день протестов прошел мирно, говорит Косан: вышедшие на улицу люди пели песни "Менің Қазақстаным" ("Мой Казахстан", эта написанная в 1956 году композиция стала гимном страны в 2009-м) и "Атамекен" ("Земля отцов"). "Все страшное случилось на второй день. Во-первых, было очень холодно. Чувствовалось напряжение в воздухе. На пригорке, где находилось здание ЦК Компартии, появились военные со щитами, дубинками. К вечеру пошли брандспойты – обливали людей холодной водой".

Задержание участника потестов. Декабрь 1986 года

После жесткого подавления протестов в республике начались массовые репрессии. Участников акций увольняли с работы и отчисляли из вузов. На своем факультете Амиржан Косан был секретарем комитета комсомола – и, требуя от него предоставить списки студентов на отчисление, ему самому угрожали исключением из партии.

"Но бог меня уберег, я не принимал участие в репрессиях, – вспоминает Косан. – Там были 17-летние мальчики, девочки! Преподаватель написал, что они покинули лекции. Я им тогда сказал: "Были на площади? Давайте сделаем так: мы вам объявим выговор за дисциплину, но не говорите, что были на площади. Давайте скажем, что вы были в ЦУМе и хотели купить подарок подруге, посмотрите, у кого день рождения скоро". Хотя двоих все-таки отчислили. Мне тогда было 22 года, я не мог один противостоять этой машине. Они тогда бросили то ли комсомольский билет, то ли студенческий в лицо ректору. Меня иногда критиковали, что я не смог их отстоять. Но кто я такой – и кто ректор".

В СМИ декабрьские события часто называют студенческими протестами. С этой характеристикой не согласен независимый журналист и сооснователь казахстанского отделения правозащитного центра "Мемориал" и историко-просветительского сообщества "Адилет" Андрей Свиридов. Он сам наблюдал за акцией и позже писал об этих событиях в своих работах:

"Потом, уже после 1991 года, публиковались списки задержанных и арестованных с раскладкой по месту учебы или работы. Так вот работающих было не меньше, чем студентов. Но закрепилось, что демонстрация была студенческая. Возможно, потому, что признавать, что в протестах участвовали наравне со студентами рабочие, советской власти было противно и неудобно. У них была остаточная с 1930-х годов идеология пролетариата, пролетарского интернационализма. Происходило то, что мы бы сейчас назвали разрывом мозга. Им выгодно писать, что это студенческие беспорядки, что это незрелая молодежь".

Казахский язык и первые "неформалы"

К моменту протестов 1986 года вопросы о статусе казахского языка и в целом прав этнических казахов стояли остро. Несмотря на то, что официально в СССР говорилось о коренизации республик, активно велась политика русификации. К середине ХХ века этнические казахи составляли около 30% всего населения республики. Русскому языку не присваивался статус государственного языка, но он использовался во всей официальной коммуникации, бюрократии, на нем говорило большинство населения республики. К 1970-м обучение в университетах и школах велось на русском языке, обязательное изучение казахского языка отменили, другие школьные предметы на нем почти не преподавали. По-казахски говорили в основном лишь в семьях и с друзьями. К началу перестройки это вызывало все большее недовольство среди населения.

Амиржан Косан

"Из моего опыта на бытовом уровне не было больших проблем с [казахской идентичностью]. Но потом мы приехали в Алматы. Мы едем в троллейбусе, казахскоязычные студенты, начинаем между собой разговаривать, а нам контролер говорит: "Говорите на русском, я не понимаю ваш язык!" – рассказывает Амиржан Косан. – А второй момент – общественно-политический. В КССР, в Алматы, миллионном городе, была всего одна школа [с обучением] на казахском языке. Все мероприятия проходили на русском языке. Это вызывало сильное недовольство со стороны казахского населения. Но в то же время казахская культура начала расцветать. У нас был факультет журналистики, истории, лингвистики на казахском. Казахи жили в своей среде, мы общались на казахском, пели песни на казахском, все застолья были на казахском. Не скажу, что язык полностью игнорировался. Но на официальных мероприятиях и весь документооборот осуществлялся только на русском".

Отчасти сложившаяся ситуация подтолкнула людей к борьбе за казахскую идентичность и суверенность республики, несмотря на развернувшиеся после Желтоксана репрессии. В конце 1980-х в республике начали появляться независимые партии, диссидентские группы и самые разные общественные движения: от экологических до национальных. Тогда этот широкий спектр организаций объединяло название "неформалы" и желание менять общественное и политическое устройство внутри КССР.

Самыми заметными среди казахских национальных движений были "Желтоксан", "Азат" и "Алаш". Они боролись за права репрессированных во время декабрьских событий 1986 года, за привлечение к ответственности тех, кто в репрессиях участвовал, за права этнических казахов и в целом за демократизацию республики. Движение "Алаш" и вовсе призывало к выходу КССР из состава Союза еще до его распада.

Жасарал Куанышалин

Один из основателей движения "Азат" – правозащитник Жасарал Куанышалин рассказывал в интервью казахской редакции Радио Свобода – Азаттык, что именно перестройка и гласность повлияли на массовое пробуждение национального самосознания и общественно-политической активности в КССР.

"Создание гражданского движения "Азат" в это время было закономерным, – говорит Куанышалин. – Ветер перемен пробудил надежды и казахов, которые не один раз проигрывали в борьбе на пути к независимости, веками находились под колониальным гнетом империи, народ и земли которых страдали от экологических бедствий, страдали от того, что не могли владеть принадлежавшими им богатствами недр, история которых искажалась, а родной язык находился на грани исчезновения. "Азат" со дня создания поднимал такие вопросы, как положение казахских сел, демографическая ситуация в стране, незавидное положение казахского языка и дефицит школ с казахским языком обучения, земельный вопрос и право собственности народа на недра и другие животрепещущие проблемы общества".

Хасен Кожа-Ахмет

Диссидент, писатель и композитор Хасен Кожа-Ахмет называет себя казахским националистом и по сей день занимается просвещением и борьбой за распространение казахского языка. В советские времена он дважды оказывался в тюрьме: за антисоветскую деятельность в 1977-м и за участие в декабрьских протестах 1986 года. Он и его соратники устраивали массовые голодовки за освобождение желтоксановцев из тюрьмы и отмену наказания за дезертирство из советской армии. Кожа-Ахмет был одним из лидеров "Азата" и сооснователем движения "Желтоксан", которое позже трансформировалось в партию и даже выдвигало Кожа-Ахмета кандидатом в президенты во время выборов 1991 года. В интервью Азаттыку диссидент говорил, что создать правозащитное движение было попыткой добиться справедливости.

"В период нашего заточения в Казахстане не была создана ни одна организация, которая занималась бы нашими вопросами. Все бездействовали, – говорил он. – После выхода из тюрьмы мы вынуждены были сами создать комитет по правам защиты человека "Желтоксан" с целью открытия истины и освобождения товарищей, остававшихся в тюрьмах. Пока мы собирались, государство создало свою комиссию. В это время в тюрьме оставалось восемь человек. Народ ждал нашего выхода из заключения. Организация "Желтоксан" могла существовать только как правозащитная организация. Мы не знали друг друга. Все собрались стихийно, по собственному желанию".

От экологии до "Народного фронта”

Как вспоминает казахстанский журналист и правозащитник Андрей Свиридов, основную часть неформалов составляли движения общедемократического характера: общества реабилитации памяти жертв сталинских репрессий – как русских, так и представителей казахской национальной интеллигенции, профсоюзы (начиная с 1990-х), а также экологические организации.

Одним из первых было социально-экологическое движение "Инициатива". Его члены протестовали против ядерных испытаний на полигонах республики и агитировали за защиту окружающей среды. Сооснователь "Инициативы" Сергей Дуванов рассказал Настоящему Времени, что события 1986-го подтолкнули его к созданию организации и что на самом деле организация всегда преследовала политические цели.

"Общая атмосфера это предполагала. Эти события всколыхнули общество, в обществе начали обсуждать, что, собственно, произошло. Также шла критика той системы, которая господствовала. Коммунистов всерьез уже никто не воспринимал, – вспоминает Дуванов. – Мы, создавая социально-экологическое движение "Инициатива", понимали, что тогда слово "политический" накликает на нас большую беду. Что потом и случилось. Под вывеской экологии мы даже проводили субботники. Но на самом деле мы накапливали силы политического плана. Тогда этот камуфляж сработал. Нас даже поощряли, потому что экология – это святое".

Сергей Дуванов

К группам экологического толка присоединялось все больше людей, а дискуссии стали все чаще упираться в политику. Именно из экологических движений начали вырастать политические организации. "Инициатива" не стала исключением. В 1988 году в Алматы по примеру других республик СССР был создан свой "Народный фронт", его сооснователем тоже стал Дуванов. В "Народный фронт" входило около 20 неформальных организаций. Вскоре власти начали активную травлю и репрессии против их членов. Как вспоминают Дуванов и Свиридов, триггером стала "гнобительная" статья в "Казахстанской правде".

"Уже здесь власти поняли, что все серьезно. Создание "Народного фронта" было запросом времени. Поддержка у нас была, людям это нравилось. Конечно, не было прям всенародной поддержки, но она была. Страх, конечно, был сильнее. Тогда еще была сильна коммунистическая идеология у старшего поколения, они кулаки показывали, грозили зубы выбить, – рассказывает Дуванов. – Когда Колбину донесли, что было проведено учредительное собрание, он стукнул по столу: куда смотрит Комитет нацбезопасности! Все, начались репрессии. Многих людей уволили с работы. Меня и Евгения Шейгера (один из лидеров НФ – НВ) отправили на воинские сборы. Мне выделили комнату, смотрели, чтобы я не общался с солдатами. Там я и отбывал свою почетную ссылку".

Репрессии против партийной оппозиции не остановили неформалов: они продолжали собираться, обсуждать политику и дискутировать о будущих переменах. После разгрома "Народного фронта" движения предприняли еще несколько попыток объединиться. Например, появилась и недолгое время просуществовала Ассоциация независимых организаций Казахстана (АНООК). А независимая Федерация профсоюзов существует до сих пор. Все они пытались участвовать в политической жизни республики.

"В марте 1990-го были выборы в Верховный совет союзных районов. На этих выборах некоторые организации, в частности АНООК, пытались выдвигать своих кандидатов, но никто не прошел. Партаппарат был все еще силен, – рассказывает Андрей Свиридов. – Но, с другой стороны, в Совете образовалась группа "Демократический Казахстан" из людей общедемократических взглядов. Но она была ярким политическим фактором и позже важную роль сыграла во время путча ГКЧП".

"Власть пригнулась и ждала, чем это кончится". Несколько шагов до независимости

К моменту развала Союза интересы оппозиции и власти ненадолго сошлись. Реформированные в партии организации уже могли чуть более открыто обсуждать свою повестку. У неформалов и партий начали появляться свои печатные издания. Большую часть самиздатов приходилось печатать в балтийских республиках и позже в Киргизской ССР – местные типографии все еще боялись иметь дело с оппозиционными изданиями.

В 1990-м Сергей Дуванов стал сооснователем Социально-демократической партии Казахстана, преемницы АНООК. В уставе партии говорилось об идеях свободы, равенства (но не в коммунистическом понимании), парламентской политической борьбе, трезвом расчете возможностей страны и отказе от построения какого-либо идеологического строя. Но многие вещи в повестке социал-демократов оказались скрыты от публичного дискурса.

"Партия – это же инструмент прихода к власти. Социал-демократами среди нас, может, кто-то и был, но не все. Мы были радикальными либералами. Красными мы не были, социал-демократы "розовыми" считаются, но не такими жесткими либералами, как мы. Мы были более категоричными. Но тогда еще не пришло время открыто говорить, что мы против всего. Мы говорили, что мы социал-демократы. Так поэтапно мы отвоевывали себе место под политическим солнцем".

В это же время появились партии "Азат" и "Алаш" с национал-демократической платформой. Они иногда объединялись для проведения совместных акций и митингов. Власть постепенно позволяла оппозиции и критикам больше. В республике стало проходить больше митингов, а в 1991 году даже состоялась массовая голодовка за освобождение из тюрьмы последних участников Желтоксана.

Когда Михаил Горбачев выступил с проектом Союзного договора в 1991 году, Амиржан Косан опубликовал в оппозиционной газете статью с критикой желания Москвы сохранить СССР. Уже тогда он выступал за выход КССР из состава Союза.

"Я написал эту статью. И меня пригласили в вышестоящий партийный орган. На районном уровне меня сильно отругали. Сказали, что такое вольнодумство неправильно, и пригрозили исключением из партии, – вспоминает Косан. – А после обеда меня пригласили в городскую организацию и похвалили. Я думаю, что это была неопределенность в умах коммунистов, которые не могли дать оценку статье молодого журналиста, который не согласился с тезисами Горбачева".

Во время августовского путча ГКЧП в Алматы тоже проходили митинги против путчистов. Тогда силовики и власти республики тоже не знали, как правильно они должны реагировать на происходящее. А члены нескольких неформальных организаций и депутатов написали открытое письмо в поддержку Михаила Горбачева и против возрождения тоталитарности коммунистической власти.

"Наша власть пригнулась и ждала, чем это кончится. Мы и ряд депутатов Верховного совета выступили против ГКЧП. Можно было фильм снимать, как народ митингует в Алматы, а вокруг – меньше ста кагэбэшников, и они не знают, что делать. Они были постоянно на телефоне и спрашивали: ну что, берем-не берем? – вспоминает Дуванов. – Мы тогда посчитали: в стране судьбоносные события происходят, а ты будешь сидеть дома? Тогда никто никому не звонил. Мы (разные организации) всегда собирались на площадке возле фонтана. И тогда туда все пришли до единого, и даже больше. Мы говорили: "И что мы будем молчать? Что мы можем сделать?" Все, что мы могли сделать, – это написать письмо и выразить свою поддержку, чтобы быть честными хотя бы перед своей совестью. Оно, конечно, было очень патетическое, но шло от чистого сердца. Это помогло размыть тот фундамент страха, который был [в обществе]".

После путча в республике начали появляться партии на базе общественных движений, которые просуществовали лишь до начала 2000-х. Уже в 1990 году к власти пришел Нурсултан Назарбаев. Он был избран сначала президентом Казахской ССР, а позже стал главой независимого Казахстана. Многие активисты и политики считали, что Назарбаев сможет привести независимый Казахстан к демократии и возродить казахскую культуру.

Амиржан Косан тогда принял решение уйти из журналистики и посвятить себя политике. Несколько лет он проработал в Госкомитете по делам молодежи Казахстана, где организовывал различные мероприятия по возрождению казахской культуры и традиций. Позже он перешел на должность пресс-секретаря премьер-министра Казахстана Акежана Кажегельдина и главы пресс-службы правительства.

"Я был влюблен в Назарбаева. Когда он стал президентом и возглавил республику, он был двуязычным, он выступал и агитировал. Он говорил правильные вещи до 1995 года, – рассказывает Косан. – Я сам, будучи замминистра, видел, как Назарбаев ходил сам по разным комитетам парламента и агитировал за те или иные проект. Вы представляете? Все ему тогда верили. Он был новый президент, это было новое государство, новые возможности. Мы думали, что нас ждет ренессанс. Он мог бы стать настоящим отцом нации, но судьба его плачевна".

Косан считает, что Назарбаев за время своего правления создал закрытую олигархическую систему, которая шла против гражданского и традиционного самосознания казахов. После референдума 1995 года, когда Назарбаев получил право править до 2000 года, из общественного поля страны постепенно начали вытеснять и оппозиционные партии, и гражданских активистов, и те неформальные группы, благодаря которым жители Казахстана смогли обрести голос.