Голодовка как философский поступок

Две из них точно войдут в белорусскую историю.

Сидят в Беларуси тысячи. Один из этих тысяч объявил голодовку, вторая из тех же тысяч ее прекратила. Впрочем, может, голодающих и больше: администрации тюрем давно и в совершенстве овладели искусством скрывать информацию, не выпускать письма и не впускать адвокатов. Но про две голодовки в белорусских тюрьмах известно совершенно точно.

Несколько дней назад о голодовке объявил философ Владимир Мацкевич, который уже полгода находится в СИЗО по обвинению в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок (статья 342 УК Беларуси, до трех лет лишения свободы). Мацевичу 65 лет — не лучший возраст для тюрьмы. Впрочем, для нее подходящего возраста не существует вообще.

Владимира Мацкевича хорошо знают в Беларуси — в первую очередь благодаря тому, что несколько лет он вел программу на канале «Белсат», и, конечно, благодаря активности в социальных сетях. Часто он становился инициатором серьезных дискуссий. Участвовал в протестах, в отличие от проснувшегося в 2020 году большинства, — с середины девяностых. Я прекрасно помню, как в 1997 году мы вместе сидели в «кутузке» после акции в поддержку арестованного журналиста Павла Шеремета.

Да и голодовка эта в жизни Владимира Мацкевича не первая. В 2006 году белорусские власти пытались закрыть протестантскую церковь «Новая жизнь». Философ Мацкевич тогда присоединился к прихожанам церкви, объявившим голодовку. Кстати, тогда «Новую жизнь» совместными усилиями отстояли. 17 февраля прошлого года силовики все-таки изгнали оттуда прихожан.

На прошлой неделе Владимир Мацкевич успел передать через адвоката, что с 4 февраля начинает голодовку. Он планирует десять дней пить воду, а если требования не будут выполнены, то 14 февраля он перейдет на сухую голодовку. 4 февраля — дата неслучайная. Это ровно шесть месяцев с момента его задержания. Согласно белорусскому Уголовно-процессуальному кодексу, следствие не может продолжаться дольше шести месяцев. Только в исключительных случаях с согласия генерального прокурора оно может продлеваться до полутора лет. Но исключительные случаи — это, к примеру, дела, в которых десятки обвиняемых, сотни эпизодов, куча экспертиз. А в данном случае, когда речь идет об одном философе и его текстах в фейсбуке, — и двух месяцев было бы достаточно, чтобы состряпать обвинение и передать дело в суд. Так вот, Мацкевич требует именно этого — окончания следствия, передачи дела в суд, назначения даты разбирательства и, разумеется, изменения меры пресечения. Согласно УПК, срок содержания под стражей во время предварительного следствия не может превышать шесть месяцев. Больше шести месяцев — только при обвинении в совершении особо тяжкого преступления. «Организация действий, грубо нарушающих общественный порядок», в которой обвиняют Мацкевича, относится к менее тяжким. Так что 4 февраля или дело должно было быть уже в суде, или философ на свободе.

Нарушен УПК — Мацкевич объявляет голодовку. Он не требует свободных выборов, отставки Лукашенко и освобождения политзаключенных. Он буквоед и педант, а потому требует лишь соблюдения хотя бы внешних процессуальных норм.

Вторая голодовка — та, которую объявила в могилевской тюрьме гражданка Швейцарии Наталья Херше.

Наталья была арестована 19 сентября 2020 года во время женского марша. Ее судили за то, что сорвала балаклаву с омоновца по фамилии Кончик, и приговорили к двум с половиной годам колонии. В гомельской колонии Наталья Херше отказалась шить форму для силовиков и писать прошение о помиловании на имя Лукашенко. В сентябре прошлого года состоялся суд по изменению условий отбывания наказания, и Наталью за неподчинение перевели в «крытку» — тюрьму № 4 Могилева. А в могилевской тюрьме в камере Натальи с шести утра до десяти вечера — от подъема до отбоя — на полную громкость включали белорусское радио. 16 часов пропаганды в сутки Херше восприняла как пытку. 30 января она объявила голодовку. И, судя по всему, победила. На днях Наталья прислала своему брату Геннадию Касьяну телеграмму: «голодовку сняла, конфликт улажен, всем привет». Это значит, что пропаганду в камере отключили.

Так что голодовка — последний, отчаянный и, в сущности, единственный способ протеста для заключенного. Иногда он срабатывает, как в случае Натальи Херше. Как знать, возможно, и Владимир Мацкевич возьмет и добьется? Хотя бы изменения меры пресечения. «Сейчас мне важны не просто философские рассуждения и диалоги, а философский поступок, — пишет Владимир из тюрьмы друзьям. — Из трех пространств существования философа — жизнь, деятельность и игра — в какой-то момент я стал ценить жизнь». Тем более философским поступком выглядит теперь его голодовка.

Ирина Халип, «Новая газета»