Как экс-слесарь из Бобруйска открыл производство зефира в Минске

Ему пришлось продать квартиру.

Алексею 33 года, он родился и вырос в Бобруйске, кое-как окончил девять классов школы и пошел учиться в ПТУ на сварщика. Сдал вступительные экзамены в вуз — набрал «то ли 130, то ли 140 баллов за все», это примерно по 35 баллов за три ЦТ и аттестат. Поступил в педуниверситет на учителя математики, ведь «там был самый низкий проходной балл», но бросил еще на первом курсе, пишет журналист Кристина Сухаревич для «Онлайнера».

Потом в его жизни была армия и возвращение в Бобруйск, где он пошел работать сварщиком на базу мусорных машин.

Вот кусочек биографии человека, открывшего собственное производство зефира, который теперь продается в крупных минских торговых центрах и на Комаровке. Как ему это удалось?

Был слесарем — уволили. Был агентом — тоже уволили

— С первой работы меня уволили по статье.

— За что?

— За прогул. Мне был 21 год, я хотел переехать из Бобруйска в Минск, мне сказали: «Мы тебя не уволим», а я все равно уехал.

— Как у вас получилось открыть собственное производство?

— Я не знаю...

Мы разговариваем с Алексеем на территории нового Червенского рынка, в его кабинете, который он делит вместе со своим заместителем. Ненадолго заглядываем в цех, где кондитеры, помощники и заготовщики уже на протяжении почти трех лет делают зефирки.

Но давайте вернемся на 12 лет назад, когда Алексей решил уехать из родного Бобруйска в столицу.

Минск особо не ждал парня. В столице Алексей три месяца не мог найти работу, потому что просили трудовую (а ее показывать не хотелось) либо минскую регистрацию. Устроился охранником в магазин «Закрама» на Партизанском проспекте и проработал три года. Во время отпуска решил что-то менять, стал смотреть вакансии и увидел, что в «Тэтравиту» нужен агент по недвижимости. Туда и пошел.

— Меня уволили через девять месяцев за то, что мы с товарищем в офисе играли в Counter-Strike.

Как бывший слесарь стал начальником отдела

Для кого-то увольнение — это кошмар, но Алексей элегантно вышел из ситуации. Он погуглил адреса других агентств недвижимости, у которых не было отдела аренды — чтобы прийти и предложить его открыть. То есть он даже не искал вакансии, а шел устраиваться на рабочее место, которого не было.

— Меня взяли в первое же агентство, в которое я зашел, — в «Адреса новоселов». Это был 2011—2012 год. Может, 2013-й. Клиентов было много, а рынок был пустой на квартиры, найти квартиру было сложно, сдавалось вообще все. Это были времена объявлений на столбах и в газетах. Я стал начальником отдела аренды, у меня было 6—7 подчиненных.

Несколько лет все было в шоколаде, а потом ситуация стала постепенно меняться. Появилась Студенческая деревня, ахового спроса на квартиру уже не было. Кто-то бы держался за свое рабочее место до последнего, даже если бы снизилась зарплата. Но не Алексей. Он уволился, а новую работу найти не смог.

— Когда у тебя в резюме есть высшее образование, то тебя зовут на работу. А когда его нет, то не зовут, и это, наверное, повод как-то двигаться.

Парень стал работать сам на себя, занялся субарендой. Он находил дешевые убитые квартиры, делал в них ремонт и сдавал по более высокой стоимости.

Впечатлился не бобруйским зефиром, а воронежским

Когда субаренда перестала приносить деньги (разница в цене между хорошими и убитыми квартирами стала небольшой), Алексей задумался о том, что надо менять сферу. Так он сделал первый шаг к зефиру.

— Стартовый капитал заработали именно на субаренде?

— Нет. Чтобы открыть бизнес, я продал трехкомнатную квартиру в Бобруйске за $30 тыс. Причем в то время у меня даже не было конкретной идеи для бизнеса. Сейчас я живу на съемной квартире в Минске.

— Что вам на это сказали родители?

— Меня воспитывала мама, она на тот момент уже умерла. Думаю, она ничего бы хорошего не сказала. Наши люди не могут смириться, что для чего-то нужно продать квартиру. От квартиры нет никакой прибыли, она только деньги тянет. Даже если ее сдавать, это не очень выгодное дело.

Более выгодным делом Алексей поначалу считал открытие пекарни, пока его сестра из Воронежа не рассказала, что в их городе открылось зефирное производство. Парень погуглил видео приготовления домашнего зефира и загорелся идеей.

— Бизнес-план у вас был?

— Ну, в голове.

Алексей нашел помещение в здании на новом Червенском рынке. Теперь надо было искать кондитера. И тут появилась Елена. Она наемный сотрудник и одновременно ключевая фигура в создании «Зефирок бел».

«Если директор сам моет пол, я точно остаюсь»

Если зефир — это твоя судьба, то от нее не уйдешь, даже если сначала оканчиваешь БГУКИ по специальности «менеджер международных культурных связей» и потом идешь в магистратуру учиться философии, как это сделала Елена.

— Я пошла в университет, потому что считалось, что так надо. Мне нравилось готовить, я была домашним кондитером-любителем и даже участвовала в конкурсе — магазин для кондитеров устроил в «Дана Молл» конкурс на лучший зефир. Я не победила. Мой зефир тогда был не таким, как сейчас, я им не горжусь.

На этом Елена не остановилась. Дальше она пошла работать в белорусский стартап, который занимался тортами «Шакотис».

— Руководитель был прекрасен, говорил мне: «Делай, что хочешь», и я, кроме тортов, делала на кухне зефир. Но стартап закрылся.

На тот момент, когда Елена увидела в интернете вакансию Алексея, она уже работала в «Шоколаднице» кондитером на финальной отделке десертов. В «Шоколаднице» девушка тоже предлагала делать зефир, но ей ответили, что это смерть на взлете. Алена приуныла и стала мониторить рынок труда.

— Я увидела объявление, в котором было написано: «Требуется человек, умеющий владеть кондитерским мешком, зарплата 1000 рублей». Я в «Шоколаднице» владела укрощением дракона и всем остальным, и мне платили 700 рублей. Смотрела на эту тысячу в объявлении и думала: что-то не то, наверное, там какое-то рабство. Специально заходила на это объявление несколько раз — соискатель же видит, кто именно заходит смотреть на его вакансию — и резюме мое было видно, и портфолио. Я ждала, что мне перезвонят. Но мне не перезвонили.

— А я даже не смотрел, кто заходит на вакансию, — Алексей смеется.

— Да, он даже не парился.

Здесь история могла бы закончиться, а встреча Алексея и Елены — не состояться.

— Я месяц заходила на это объявление, а потом увидела, что поменялась формулировка, стало так: «Требуется уверенный в себе кондитер». Я подумала: это уже не мошенники, и позвонила. Потом собралась на собеседование. Решила, что буду четкой и деловой — взяла с собой униформу, термометр, ведь кондитеров обычно просят что-то показать на собеседовании.

Прихожу и вижу, что какой-то парень моет пол в конце цеха. Говорю: «Я на собеседование». Он сказал, что надо подождать. Потом подходит и начинает меня собеседовать. Я обалдела. Сказала: «Давайте покажу, что умею», он удивился. Я приготовила зефир, все получилось. Решила: остаюсь. Если директор сам моет пол, я точно остаюсь.

«Местные предприниматели приходили к нам и говорили: „Вы закроетесь“»

Около двух лет Алексей и Елена работали только вдвоем, хотя иногда появлялся еще один наемный работник. Обычно Елена была кондитером и продавала зефир, Алексей делал все остальное — работал водителем, тоже стоял за кассой, а когда надо, мыл посуду.

Первая точка продаж открылась прямо на производстве на Червенском рынке.

— Местные предприниматели приходили к нам и говорили: «Вы закроетесь», «Вы проработаете максимум месяц». Когда у нас килограмм яблочного зефира стоил 12 рублей, продавцы с рынка нам говорили: «У нас зефир и за 6 рублей не продается, вы ничего не продадите». Некоторые из тех, кто так говорил, сами закрылись, — вспоминает Алексей. — Какая-нибудь секретарша говорила: «Вам нужна такая-то справка, ее очень сложно делать». Аж на коня такое садит. Почему ты решаешь, что мне сложно, а что нет? А она стоит и капает: «Это так сложно...»

С тех пор ИП Алексея превратилось в частное предприятие «Зефирки бел». Кроме цеха, в аренду взяли еще четыре помещения и наняли на работу несколько человек. Елена уже не кондитер, а заместитель директора — человек, который три года назад занимался финальной отделкой десертов за 700 рублей в месяц.

Вторая точка продаж открылась на Комаровке, но главной целью было попасть в торговые центры. А это оказалось не так просто.

— В торговые центры нас не пускали. Пока не понятно, что ты из себя представляешь, торговые центры не хотят тебя видеть. Они не говорят прямо, говорят: «Нет места», но на самом деле это незаинтересованность, — говорит Алексей.

— А как уговорить торговые центры, чтобы вас взяли?

— Достаточно убедить хотя бы один, потом уже легко.

Коронавирус убил некоторые бизнесы, а «Зефиркам бел» он помог — освободились торговые площади, и зефиру Алексея и Елены покорился первый ТЦ, им стал Green.

— Если бы мы не открылись в Green, мы бы вообще закрылись. Запас денег с проданной квартиры на тот момент заканчивался. У нас был выбор: открываться в Green либо оплатить аренду цеха. Выбрали Green, — Алексей уточняет, что если бы в Green продажи не пошли, пришлось бы все закрывать через две недели, потому что Комаровка и Червенский рынок давали мало продаж.

Санкции? Прощаемся с сыром и белым шоколадом (а может, и нет)

Зефир продается поштучно, стоит от 1 до 5 рублей. Некоторые подходят к продавцам и удивляются: дорого. Елена не согласна: с такими затратами на продукты это еще не дорого, в составе все натуральное. Яблоки и ягоды закупают белорусские, в фермерском хозяйстве под Минском. Кое-какие ингредиенты зарубежные, и они попали под санкции.

— Все, прощаемся с сыром, — Елена разводит руками. — У нас есть зефир со вкусом «груша + дорблю», нам нужен определенный, а он попал под санкции. Мы пробовали разные, совсем немногие сыры подходят для зефира. Сейчас будем искать у белорусских фермеров, чем его заменить. Под санкции попал белый бельгийский шоколад, и, возможно, зефир с белым шоколадом мы потеряем. А может, и нет. Уже нашелся белый шоколад без сахара. Мы будем делать зефир без сахара с шоколадом без сахара. Для диабетиков это будет спасение. В планах — пастила и мармелад без сахара.

О финансовых успехах директор говорит так: «Болтаемся в районе нуля», в плюс предприятие еще не вышло. Точных сроков, когда это должно произойти, он не устанавливает.

— Откуда у вас такое стремление к риску? — спрашиваем у Алексея.

— Для меня это не риск. А что именно не будет риском для вас?

— Работа в найме, стабильная зарплата каждый месяц.

— Это не про меня и не совсем правильно, мне кажется.