Реквием по государству Российскому

Безумие Путина воплотилось в гробы, идущие в российские города.

Решение о войне с Украиной настолько безумно, что, несмотря на очевидные признаки подготовки вторжения, вполне умные люди объявляли происходящее блефом. Президент, мол, мыла не ест, он не может совершить столь самоубийственный для страны шаг.

Насчет мыла не знаю, а войну начал! И надо понять, как это допустили не мы — с нами все понятно, а как это допустило государство, которое никак не заинтересовано вовлекаться в безнадежное противостояние со всем миром.

Государство — это не только власть. Это власть, действующая по четким правилам и, в идеале, в интересах населения. Или как минимум и в интересах населения тоже.

Государства, для которого интересы людей были бы приоритетными, у нас не было никогда. В советское время, как и сейчас, социальная поддержка и обеспечение качества жизни финансировались, почти как культура, — по остаточному принципу. Никто, кроме героев сусальных советских фильмов, не рассчитывал ни на помощь, ни на справедливость. В кино, да, шли в райком, где сидел мудрый и добрый, в реальной жизни надеялись только на себя.

Мы точно знаем, что в суде правды не добьешься — ближайший настоящий суд в Страсбурге, но до него далеко и высоко, что полиция защищает не столько нас от бандитов, сколько власть от нас, что любая тяжба с представителем государства не имеет шанса закончиться в нашу пользу. Впрочем, мы к такой жизни давно привыкли и приспособились.

Но было государство как система согласования принимаемых решений. Оно было неповоротливым, тупым, каким хотите, но оно было. Конечно, воля первого лица и тогда могла проломить почти любые барьеры, но на это уходило время. Сейчас, если задействована воля начальства, препятствия — формальность.

В последние двадцать лет настойчиво разрушались сами процедуры осуществления власти. Я еще помню время, когда Дума что-то решала, а для получения разового пропуска надо было отстоять в очереди порядка часа — туда рвались лоббисты. Правительство и администрация — сейчас в это трудно поверить — должны были уговаривать депутатов. Сейчас в Думе тихо и благостно, в коридорах умирающие со скуки экскурсии школьников, в бюро пропусков никого — а что в этой Думе делать? Большинство депутатов заняты своими делами разной степени криминальности и нажимают на кнопки. Кто из вас в последний раз сомневался, какое решение примет Дума или Совет Федерации по президентскому законопроекту?

Сведение Федерального Собрания к месту выражения преданности и восторга — результат не только выстроенной системы управления этой «независимой» ветвью власти, но и качества подобранных туда людей. Они даже в страшном сне не могут представить себе, что не то что проголосуют неправильно, но даже зададут вопрос. Когда во время уже идущей операции наших Вооруженных сил в Сирии кто-то в Кремле вспомнил, что надо же было запрашивать разрешение Совета Федерации, оно было дано за сорок минут и не было задано ни одного вопроса! За вопрос, например, о том, а как это отразится на моем регионе — на финансировании идущих там проектов или еще на чем-то — не только не расстреляли бы, но даже и не выгнали бы из сенаторов. Но вопросов не было.

Члены вертикали добровольно отказываются даже от тех прав, которые у них пока не отобрали.

Депутаты тоже люди и у них есть свое мнение, как без этого? Только они понимают, что оно никак не может выражаться в их голосованиях. Когда наш выдающийся государственный деятель Елена Мизулина предложила запретить «бэбибоксы» — специальные контейнеры, куда женщина может положить младенца, от которого она хочет избавиться, с тем чтобы его безо всяких оформлений забрала, то есть спасла соответствующая служба, один из депутатов, широко используя ненормативную лексику, говорил мне, что он думает об этом законопроекте и о его авторе — она же, мол, обрекает этих детей на смерть, матери их просто убьют. Соглашаясь с ним, я спросил, а как он будет голосовать, если до этого дойдет? «Ты что, наших правил не знаешь? — спросил он. — Как велят, так и проголосую». А потом опять поток вполне обоснованной ненормативной лексики в адрес этой идеи. Войну, кстати, — точно это знаю — многие из них тоже осуждают. Но только сами с собой.

В общем, это естественно — депутаты лояльны своим избирателям. То есть не нам, а тем кремлевским чиновникам, которые их и выбирали сидеть в парламенте.

У нас нет государственных институтов, у нас есть их имитация, вроде фанерных декораций на сцене. То, что называется парламентом, им не является. То, что называется судом, не имеет к нему никакого отношения, а в Конституционном суде и вовсе Зорькин, печалящийся об отмене крепостного права. Вы же не удивились, когда КС поддержал обнуление? Говорить про институт выборов даже неловко.

Но до последних дней существовала легенда о том, что где-то там, очень высоко, есть коллективный разум, группа соратников президента — его друзей, которым он полностью доверяет, с которыми все обсуждает и советуется. Это тоже государство — ущербное, антидемократическое, но государство. Политбюро, кухонный кабинет, как бы они ни формировались, служат демпфером, удерживающим властителя от безумных решений, помогают ему оставаться в рамках реальности, а иногда и делать вполне разумные шаги.

Но и этого нет! Нам приоткрыли дверь этой комнаты — там тоже пустота! Показанное, как было объявлено, в прямом эфире, а на самом деле в записи (они даже не смогли толком сымитировать трансляцию) заседание Совета безопасности по своему разоблачительному эффекту превышает все многолетние старания оппозиции. Мы увидели высших чиновников, распоряжающихся миллионами людей и миллиардами долларов. Мы увидели тех, кто правит нами.

Речь не только о том, что они производят впечатление людей как минимум неумных.

Важнее, что страх полностью парализовал их перед вождем.

Они, много лет работающие вместе, не осмеливались даже смотреть друг на друга — ни одной улыбки, ни одного поддерживающего слова — здорово, мол, сказал. Мрачные напряженные лица, взгляд прямо перед собой. Зомби.

Нет вокруг главного никаких соратников — ну не они же соратники? Есть нижестоящие члены организации, которых он в назидание другим периодически «опускает», как это произошло с Нарышкиным. Но это ведь не первый случай. Помните, как он вдруг ткнул мордой в грязь своего верного оруженосца Пескова — пургу, мол, несет?

Значит, он один. И все, что происходит в его голове — созданная Лениным за каким-то чертом Украина, смертельная обида от демонтажа памятника Суворову (за его восстановление воюем?), печенеги с половцами, злобные англосаксы, — все это без всякого сопротивления и верификации воплощается в движении танковых колонн и финансовых потоков, в парады и в войну. В гробы, которые совсем скоро пойдут в наши города.

Если бы хоть кто-то, имеющий право хоть что-то говорить, был рядом с ним, разве выступил бы он с такой, мягко говоря, странной речью? В ней бы хоть ошибки исправили да общую структуру подкорректировали.

Собственно, власть на местах устроена примерно так же. Самовластье губернатора какой-нибудь среднерусской области не меньше кадыровского, просто осуществляется в иной стилистике. Да, у вассалов есть обязательства по отношению к сюзерену, но в остальном они могут делать, что хотят. Столь же эффективно, как он.

Не только сама война, но и предшествовавший ей фарс с Советом безопасности и единогласными решениями Федерального Собрания, как и две последние речи президента, вызывают острый стыд за то, что в нашей стране властвуют те, кто властвуют, и так, как властвуют.

Это оскорбление наших гражданских чувств. Сегодня российские сограждане погибают и убивают потому, что у нас теперь не государство, а лишь пародия на него.

Леонид Гозман, «Новая газета»