Как экс-директор оршанского «Локомотива» помогает беженцам из Украины в Польше

Евгений Мазуро на своем примере показывает разницу между режимом и простыми белорусами.

Уже больше двух недель люди бегут от войны в Украине, с 24 февраля продолжающейся силами России при пособничестве Беларуси. Из агломерации Киева, как недавно сообщил мэр города Владимир Кличко, уехал уже каждый второй житель. Украину же за две с лишним недели покинули более двух миллионов человек.

Основная масса людей направляется в Польшу. Сразу после перехода границы люди попадают в распределительные пункты, где им помогают волонтеры: едой, водой, одеждой, местом для сна и даже психологической помощью. Среди этих волонтеров – экс-руководитель оршанского «Локомотива» Евгений Мазуро, который сам уехал в Польшу больше года назад из-за угроз со стороны режима Лукашенко.

Недавно Евгений открыл салон красоты в БЧБ-цветах во Вроцлаве, но каждую пятницу ездит за 600 километров к польско-украинской границе, чтобы помогать тем, кто убежал от войны. В интервью «Трибуне» Мазуро подробно рассказал о своей волонтерской деятельности, а также о том, как сейчас относятся в Польше к белорусам.

– Пока я во Вроцлаве, занят решением своих дел, вопросами бизнеса. Но каждую пятницу после обеда уезжаю на польско-украинскую границу, чтобы помогать беженцам.

В моем городе живет знакомая девочка, Настя, она достаточно долго занимается волонтерством. В первые дни войны предложила поехать на границу и посмотреть, что там происходит. Приехали на погранпереход «Медыка», там было огромное количество людей, машин. Пробыли недолго, потому что, когда подошли ближе к пункту пропуска, увидели семью – мама, бабушка и маленький мальчик. Они у нас спрашивали, что же им делать дальше, куда ехать. Мы предложили отвезти во Вроцлав. Пока ехали, нашли им жилье – знакомые белорусы в городе согласились приютить. Насколько знаю, этой семье уже нашли место в пансионате. Там предоставят семье и жилье, и возможность работать.

Если в первые дни войны мы пробыли на границе совсем немного, потому что отвозили семью во Вроцлав, то на прошлые выходные ездили основательно. По дороге закупили кучу воды, детское питание, консервы. Весь багажник был забит. Покупали не за свой счет – все это обеспечивают специальные фонды.

– Расскажи о своей работе на распределительном пункте в прошлые выходные.

– Сначала была полнейшая неразбериха. Там очень много людей, полиции, нам нужно было зарегистрироваться в качестве волонтеров, получить бэйджи. Чем поначалу занимались? Если видели пустые кровати, узнавали, уехали люди или просто куда-то отошли. В первом случае наводили порядок, перестилали белье. Плюс отправляли людей туда, где можно поспать. А поток людей был огромным.

Повезло, что я уже хорошо знаю польский язык, так помогал украинцам в общении с водителями, объяснял, куда нужно отвезти людей. По сути, выступал в качестве переводчика. Оказывал психологическую помощь. Пытался людей как-то успокоить, потому что у некоторых уже были панические атаки. Разговаривал, объяснял им, что нужно делать дальше. Спали мы, волонтеры, буквально по пару часов, потому что было очень много работы.

– Людей было много?

– Мы приехали в четыре утра в субботу – люди были. И немало. Но уже к обеду мы практически всех распределили по местам. Был даже такой момент, что водителей, готовых отвезти беженцев, было больше, чем людей в распределительном пункте. Ближе к вечеру поток людей оказался огромный, а водителей, наоборот, было мало. Так мы искали уже все способы, как распределить прибывающих. Надували матрасы, что-то стелили на пол.

Еще нужно отметить, что в этом пункте людей распределяют по странам и городам, куда они хотят поехать дальше. То есть стоят таблички с польскими городами, а также с названием стран – Чехия, Германия, Нидерланды и так далее. Когда люди приезжают в распределительный пункт, они регистрируются и говорят, куда хотят дальше ехать. Если они говорят, допустим, что их ждут в Гданьске, то мы размещает их в зоне «Гданьск». Уже потом, когда приезжают водители, они говорят, куда готовы отвезти. Мы знаем, где искать желающих уехать. Волонтеров в центре много, поэтому со всем справляемся хорошо.

– Ты говорил, что оказывал психологическую поддержку. С чем в первую очередь обращались люди?

– Люди не подходили сами, это делали волонтеры. Просто по людям видно, что они несколько суток не спали, измотаны, у них виден страх от того, что кто-то из родных остался в Украине. Люди паникуют из-за того, что все потеряли, думают, что им никто не поможет. Вот с такими нужно просто разговаривать, отвлекать какими-то простыми бытовыми вещами.

– Детей много?

– Очень. Основной поток – это женщины и дети. У Насти в квартире-евротрешке живут семь украинцев. А до этого Настя жила с двумя людьми. То есть в одной квартире уже размещены 10 человек, в том числе дети. Кстати, я помогал готовить и обнаружил, что украинцы не знают, что такое белорусская бабка. Просветил их :).

– В потоке беженцев ты встречал белорусов и русских?

– Может, они и были, но мы не спрашиваем, какой национальности человек, помогаем каждому. Иногда, правда, меня спрашивали, откуда я так хорошо знаю русский язык. Спрашивали украинцы, но когда узнавали, что я белорус, никакой агрессии ко мне не проявляли. В этом плане все хорошо.

– Расскажи о помещении, в котором находится распределительный центр.

– Это большой спортивный зал спорткомплекса в городе Хрубешув. Прямо на паркете выставлены раскладушки, положены надувные кровати, матрасы. На трибунах разложены постельные вещи. Если кому-то нужен плед или подушка, каждый мог подойти и взять себе необходимое. То же самое с одеждой. Если кто-то в чем-то нуждался, то мог найти одежду на трибуне.

Также в этом комплексе размещены три точки питания, где постоянно готовится горячая еда. Стоят столы, есть пункт раздачи. Так что все организовано очень хорошо.

– Когда люди попадают в распределительный центр, что им нужно в первую очередь: вещи, еда или моральная поддержка?

– По-разному, нет одинаковых случаев. Бывает так, что приезжает мама с тремя детьми и только одним рюкзаком. Есть те, кто приезжают с большими чемоданами и просто ждут, когда за ними приедут. Есть те, кто спокойно воспринимает ситуацию, понимает, что происходит, но есть те, кто находится в стрессе. Я помню, что были некоторые с паническими атаками, в истериках. В общем, каждый случай очень индивидуален, но к каждому нужно найти подход.

Когда мы выезжаем из Вроцлава, узнаем, что нужно привезти, что докупить. Но там, где мы трудились, недостатка в гуманитарной помощи нет. Как-то мне понадобилась соска и бутылочка для кормления грудничка – я нашел все это за пять минут. Вещи везут буквально со всей Польши, все желающие. Каждый волонтер, который едет в пункт, что-то привозит. Я, например, как-то заехал в «Ашан» и забрал все маленькие бутылочки с водой.

– Кто-то из беженцев просился у тебя пожить?

– Такого еще не было, но если возникнет необходимость, то без проблем. Даже Насте предлагал троих человек забрать к себе. Место у меня есть. А то у нее в трешке 10 человек, не очень комфортно. Но, понимаешь, люди напуганы, они думают, что здесь их обманут, не защитят.

– Во Вроцлаве много украинцев?

– Много. Вроцлав вообще считается туристическо-миграционным центром Польши. Тут даже на центральном вокзале открыт пункт помощи беженцам, где можно разместиться, получить юридические консультации, помощь с документами. Можно найти что-то из одежды.

– Понятно, что, помогая беженцам, ты устаешь. Но больше морально или физически?

– Сложно сказать. В первые дни, когда началась война, я просто не спал сутками. И у меня было огромное желание поехать в Украину, чтобы защищать страну. Но понял, что, наверное, во Вроцлаве или на границе смогу оказать людям больше помощи, чем с автоматом. Защищать Украину есть кому.

Да, усталость есть, но, знаешь, когда ты просто сидишь и думаешь постоянно о том, что происходит, быстро выдыхаешься, а вот если нужно постоянно быть в движении, что-то делать, кому-то помогать – тогда и усталость не замечается.

– Андрей Чепа рассказывал, что, по его мнению, украинцы уже устанавливают свои порядки в Польше. Ты заметил что-то подобное?

– Сталкивался. Вот мы говорим людям, что они доедут до ближайшего города, там тоже будет распределительный пункт, волонтеры помогут. Но люди начинают: «Мы хотим отдельное жилье, найдите нам гостиницу». Понятно, что когда беженцев огромное количество, со всеми быть лояльным не получается. И тех, кто агрессивно себя ведет, приходится агрессивно успокаивать. Не с применением силы, но жестко. Люди должны понимать, что у всех, кто сбежал от войны, одинаковый статус. Если вы хотите принимать нашу помощь – пожалуйста, если не хотите – ну, тогда мы бессильны.

Но в основном люди понимают, что происходит, и они принимают любую помощь. Просто многие напуганы, они боятся, что после переезда в никуда им никто не поможет, их обманут. Не у многих есть возможность, чтобы их кто-то встретил в Польше.

– А как относятся к белорусам в Польше?

– По-разному. Есть определенный негатив. Как-то сам столкнулся с этим. Приехал ко мне знакомый из Беларуси, мы пошли с ним оформлять симку. Я поговорил с продавцом по-польски, девушка начала все оформлять. А мы со знакомым разговаривали на русском. Но понятно, что белорусский акцент чувствуется. Какой-то крепенький поляк начал на нас наезжать, что-то выяснять. Он понял, что мы белорусы. Но я ему объяснил разницу между белорусами, которые вынуждены были переехать за границу, оставив свои дома и семьи, и теми, кто поддерживает режим Лукашенко. Поляк все понял и извинился.

Такие вещи есть и будут, и с людьми нужно разговаривать. Сейчас никто не разбирается в тонкостях политики, потому что Беларусь стала странной-агрессором. Но я, например, работая с волонтерами из Польши, ни разу не столкнулся с проблемами из-за своей национальности. Наоборот, меня поддерживали. Украинцы тоже говорят, что понимают белорусов, которые борются с режимом Лукашенко. В общем, есть нормальные люди, которые все понимают, следят за процессами. А есть те, кому пофиг, и они выливают свою агрессию. И белорусы – в том числе объект этой агрессии.

Повторюсь, нужно разговаривать с людьми, объяснять. Ведь и среди русских есть нормальные. Помню, нам в салон написала девушка, спросила, когда свободно, и еще уточнила, точно ли мы ее примем. Меня это смутило, попросил уточнить, что она имеет в виду. Она сказал, что у нее российский паспорт. Я ей отвечаю: «Все зависит от ваших взглядов». Она мне в ответ: «Путин – #####». Тогда принимаем :). У меня, кстати, был момент, когда в салоне одновременно были грузин, поляк, украинка и два белоруса. И все осуждали Россию.

– Как думаешь, когда и чем закончится война?

– Сложно спрогнозировать. Единственное, я очень рад, что украинская армия держится, она показала, что у России легко ничего не получится. Украина очень объединилась, несмотря на какую-то, может быть, этническую рознь между восточной и западной частями страны. Сейчас уже все – украинцы. И это навсегда. Я по этому поводу вспоминаю белорусов в 2020 году. Мы тогда тоже начали чувствовать себя белорусами, нация объединилась, все вместе ходили на протесты. Вот сейчас это всё про современную Украину.

Строить какие-то военные прогнозы не буду. Все зависит от вооружения, которое будет применять Россия. И в целом от того, насколько Россия хочет идти до конца. То, что эта страна облажалась на весь мир, факт бесспорный. Россия показала истинное лицо своей годами разворованной, некомпетентной армии. Да, там есть профессиональные солдаты, мощное вооружение, но россияне наткнулись на украинский дух. И, по-моему, в основной своей массе российские солдаты деморализованы.

В такой войне, к сожалению, победителей не бывает. Когда гибнут люди с обеих сторон, это ужасно. Хотелось бы, чтобы все побыстрее закончилось, но мне кажется, что это противостояние затянется. Как долго, не буду предполагать.