«Мясники раздавали замороженные кости, с которых было обрезано мясо»

Жительница Мариуполя рассказала о том, как город живет в осаде.

Украинский город Мариуполь более двух недель находится в осажденном положении. Московитские военные окружили город и почти не выпускают из него мирных жителей по "зеленых коридорам" и не впускают в город конвои с гуманитарной помощью. По городу ведутся обстрелы: по жилым районам, школам, больницам. В результате обстрелов были уничтожены роддом и драмтеатр, в это время в них укрывались мирные жители. Украинские власти утверждают, что по объектам наносит удары московитская авиация.

Жительница Мариуполя Афина Хаджинова рассказала "Настоящему Времени", что ее семье и семье ее подруги удалось выбраться из Мариуполя 15 марта случайно, как проходила эвакуация и как город живет в окружении более двух недель:

— Мы с мамой выбрались 15 марта из Мариуполя чисто случайно. У нас не было никакой информации, связи в городе нет. Просто утром, когда мы вышли на костре готовить завтрак, – у нас дома еще жила семья моей подруги – мы с ее мужем на улице готовили завтрак и увидели, что в двор нашей девятиэтажки подъехала полицейская машина бронированная и вышли два полицейских. Мы подошли к ним спросить о каких-то новостях, ситуации, что нас ожидает. Они сказали, что сейчас они ехали со стороны Мангуша – Мелекино в Мариуполь, и что все было тихо. Мы спросили: "Можем ли мы выехать". Они сказали, что они ничего не могут нам гарантировать, но было тихо. И тогда мы приняли решение. Оно далось нам сложно, потому что Мариуполь обстреливался, Мариуполь был весь в огне. Даже чтобы выбраться просто на окраину города, мы рисковали жизнью.

Когда мы спустились к морю, мы увидели, что очень много машин едет в том же направлении. И постепенно сформировалась очень большая колонна машин. Мы выехали, нас никто не останавливал. Так мы добрались до Бердянска. Уже в районе Бердянска были московитские блокпосты, русские солдаты. Как только мы выехали из Мариуполя, у нас появилась связь, нам стали приходить смс-сообщения от Гопсударственной службы по чрезвычайным ситуациям Украины, где сообщалось, что в этот день был открыт гуманитарный коридор для выезда из Мариуполя. В этом сообщении также сообщался маршрут следования, по которому мы должны ехать, и рекомендации по безопасности в плане удалить фотографии военных событий, потому что московитские солдаты на блокпостах проверяли телефоны. И если они обнаруживали какую-то информацию, которая им не нравилась, они могли отнять телефон, они могли уничтожить телефон. Поэтому мы предприняли все меры безопасности. Также нас предупредили, что мы должны добраться до Васильевки – это город перед Запорожьем – до шести вечера. Потом коридор закроют. А если мы не успеваем до шести вечера, то мы должны остановиться в другом безопасном месте – указывались Бердянск и Токмак – и переночевать там, чтобы продолжить наш путь на следующий день. Мы остановились в Бердянске. Моя подруга помогла нам с мамой разместиться.

Я слышала, что ваши предыдущие спикеры говорили, что люди шли пешком из Мариуполя. Это правда, потому что мы в районе Мангуша подобрали четверых людей. У нас был грузовичок, и мы их взяли в кузов. Они шли пешком из Мариуполя, и только в Мангуше мы их подобрали. Мы их довезли до Бердянска, там оставили. Они отказались продолжать с нами путь. Сказали, что они дальше сами.

Мы переночевали в Бердянске, около семи утра мы выехали на Запорожье. Там каждые несколько километров были московитские блокпосты, каждый раз проверяли документы водителей, проверяли машины, проверяли кузов. И очень циничен был один момент. В Бердянске мы забрали маму одной моей знакомой. Она тоже ехала в кузове грузовичка. И когда московитский солдат проверял кузов и увидел там женщину, он говорит: "Ой, бедная женщина". Для него "бедная женщина" – что она едет в кузове. А то, что они разбомбили город и, возможно, дом этой женщины, они не думают, что это они принесли ей это несчастье. И она вынуждена любым способом убегать от их агрессии.

Нам удалось благополучно проехать Васильевку и добраться до Запорожья. Но колонна, которая ехала за нами, уже не успевала. Она попала под обстрел. Там погибли люди, были ранены дети. Люди, которые думали, что они уже спаслись, они попали под обстрел. Русские даже не дали людям возможность пройти безопасно до Запорожья. Это было под Васильевкой, буквально за нами. Мы выехали в семь утра, мы очень медленно двигались, было очень много машин. То место, где обстреляли колонну под Васильевкой, там взорван мост. И тот путь, который проделывается на машине за одну минуту, мы ехали два часа в объезд по полям. Мы видели там взорванные на минах автомобили, выброшенные из автомобиля детские кресла. Катастрофа. Выгоревшая земля. Вы не представляете. То, что я видела под Васильевкой, я ни разу не видела даже в фильме про Вторую мировую. То, что я видела вживую своими глазами, это было очень страшно. Я не верила, что это происходит на моей земле.

— Вы можете примерно предположить, сколько человек попало под обстрел, о котором вы говорите?

— Я не могу предположить. Я сохранила пост, где более официальная информация. Нет, у меня нет данных. Ну как я могу предположить? Там были сотни автомобилей.

— Вы можете понять, эти обстрелы – это целенаправленные удары московитской армии по гуманитарным конвоям, по людям, которые выезжают? Или это, условно, некие столкновения между московитской и украинской армией?

— Вы знаете, я не могу этого сказать. Мы просто ехали в машине. Я видела, где стояли русские. Там дальше уже была полиция, принимали пеших беженцев. Там еще подрывались машины – из них освобождали людей. Разные ситуации. Мы в Запорожье были уже к четырем часам, а коридор был, по идее, до шести. Может быть, это начались военные действия между московитской и украинской армией, и [люди] попали под обстрел. Но вы понимаете, что украинская армия никогда бы не начала военные действия первыми, зная, что там украинские граждане вырываются на свободу. По моему личному мнению, если это были военные действия между московитской и украинской армией, то их спровоцировали русские. Никогда украинская армия и украинское правительство не сделало бы так, чтобы наши люди погибли от их действий. Никогда по своей воле этого бы не произошло.

— Можете рассказать о том, что происходит в самом Мариуполе?

— У нас нет ни тепла, ни света, ни воды, ни мобильной связи, ни интернета, ни газа. Газ отключили, кстати, в последнюю очередь. Не было возможности даже нагреть воды. Люди сразу стали выходить на улицы, складывать самодельные мангалы, из холодильников в магазинах повырывали решетки, пилили деревья, собирали всякое дрова. И возле каждого подъезда разводили несколько очагов и готовили. В шесть утра просыпаешься, смотришь в окно – там уже мужчины возятся, разводят огонь. Выносишь свой котелок, кастрюльки, что-то варишь, кипятишь. За водой мы ходили на родник. В мирное время там набирали воду люди, которые не покупали очищенную воду, потому что она якобы была лучше, чем в кране. Но я вам скажу, что эта вода тоже имела осадок. Ко вкусу мы привыкли со временем, мы ее пили только в кипяченом виде. Хорошо, что я жила близко от источника. А ведь в других районах у людей не было доступа к воде. Но полиция и военные приезжали на этот источник – там, видимо, есть насос – и набирали машины воды, развозили по городу, и люди туда ходили за водой.

У всех же по-разному. Я думаю, что боженька сложил свои ручки над моим домом и защищал нас до последнего момента. К счастью, мы жили в своей квартире до последнего дня отъезда. Наш дом был целый, стекла целые. А были люди, которые по две-три недели жили в подвалах с детьми. Они пережили еще большую трагедию. Моя подруга с двумя детьми в левого берега – это там, где в первую очередь пострадали люди – она поменяла много убежищ. В их убежище попал снаряд, ее ребенок был контужен – мальчик, 10 лет.

Это гуманитарная катастрофа – то, что творится в Мариуполе. Мы растягивали продукты, мы же не знали, сколько все это продлится. Мама делала пышки из муки. Одна пышка – 100 грамм. Это было на полдня. Мы варили овсянку – половник овсянки на человека выходил. Мы вареньем ее заправляли и кушали. Колбасу мы сразу съели, чтобы она не испортилась. Были яйца, которые мы клали в пышки или в оладьи.

За день до нашего отъезда какие-то ребята, видимо, мясники, у них были замороженные кости, с которых было обрезано мясо, но что-то там еще оставалось. Они привезли и раздавали это бесплатно людям. Еще была тюлька замороженная. Они просто привезли и вывалили это на землю. Эти ребята сами следили, чтобы была очередь, чтобы люди без очереди не лезли. Они понимали ситуацию и хотя бы дали людям надежду, что они сварят себе эти кости, у них будет какой-то бульон, который будет иметь ценность для организма.

Живешь в постоянном стрессе. Во-первых, авиация постоянно бомбила заводы, постоянно этот гул самолетов. А у нас квартира выходила на север на завод имени Ильича, а на востоке мы видели, что творилось на заводе "Азовсталь". И постоянно эти вспышки, дым оттуда.

За водой тоже опасно было ходить, потому что рядом поле, и там постоянно падали снаряды. Мы ходили туда и смотрели, как горят другие микрорайоны. Вы не представляете.

— Спасибо вам, что вы запомнили столько подробностей.

— Мы с мамой выехали – маме 83 года. Но у нас в Мариуполе осталась семья брата. У невестки лежачая мама, и она не может ее там бросить. И там две мои племянницы, и мы ничего не знаем об их судьбе. Наши цветочки, это продолжение нашего рода.