«ВСУ крушат сценарий РФ»: рассказ московиянина, который несколько дней выбирался из Бучи

При первом контакте путинские войска «рассыпаются» и бегут.

Артем Широбоков — московиянин, который воюет на стороне Украины с 2014 года. В марте 2022-го он оказался в осаде во время боев за Бучу и его объявили погибшим. На самом деле, Широбокову удалось выжить — в интервью НВ он рассказывает о том, что видел, выбираясь из осады через Ирпень и Бучу.

4 марта 2022 года на Фейсбук-странице Иностранные добровольцы в Украине появился пост о гибели Артема Широбокова — московиянина, который воевал на стороне Украины еще с 2014 года. В 2015 году он был героем материала НВ. Сообщалось, что Широбоков, известный также по позывному Есенин, погиб в боях за Бучу, которая на тот момент была одной из самых горячих точек в Киевской области.

Позже стало известно, что Широбоков выжил: несколько дней он выбирался из заблокированного оккупантами города. Вскоре написал пост у себя на странице, где подробно рассказал, каким образом выбирался из Бучи и что именно с ним происходило в те дни.

Репортер НВ Саша Горчинская поговорила с Артемом Широбоковым о том, как ему удалось выжить и что он видел, находясь в Буче во время активных боевых действий. Ниже — рассказ Артема Широбокова.

24 февраля 2022 года мы с моей девушкой проснулись от взрывов. Вещи у нас были собраны. Мы следили за новостями и были готовы. Моя девушка должна была уехать на Западную Украину, но позже передумала и осталась волонтером в Киеве. Я сразу созвонился со старыми друзьями, служившими в Азове, и примкнул к их составу.

Наша группа, в составе тогда ТрО, приняла бой в Ворзеле — задачей было не допустить продвижение техники в сторону Киева. Этим мы и занялись. Сожгли пару «коробочек», крошили все что, вываливалось из тентованных Уралов.

Во время боя противник начал давить нас большим количеством техники, по нашим позициям работал танк. Из-за полного разрушения укрытия я и ещё пару человек отошли вглубь. Сообщить командиру о нашем нахождении не было вообще никакой возможности, связь орки кладут наглухо.

По пути через Бучу мы решили заночевать в подвале жилого дома, чтобы утром попасть в Ирпень. На тот момент уже были переодеты в «гражданку». Когда проснулись, во дворе этого дома и в окрестностях уже была куча техника и пехота. Затем ещё сутки мы пытались выбраться хотя бы из самого двора. Русские военные ходили по подъездам, а некоторые из них, переодетые в гражданскую одежду, спускались в подвалы. На каждом углу стояла заведенная техника.

Мы решили, что я пойду и попробую завести разговор с военными. К этому моменту мы были очень вымотаны и морально, и физически, так что другого пути не видели. Идти напролом не было вариантом, по гражданским они стреляли, на улицах я видел много трупов местных жителей.

У одного орка я спросил, можно ли пройти на Ирпень, в ответ на это нас послали к мосту. Мы собрали группу местных из подвала и двинулись в сторону Ирпеня. По пути нас остановила другая группа военных — визуально они отличались от регулярных московитских войск. Женщин и детей послали идти дальше, по дороге, усыпанной трупами гражданских. Куда именно «дальше», не было понятно, так как эвакуации в те дни не было. Всех мужчин подвергли досмотру: проверяли обувь, татуировки, руки. Однако проверяли невнимательно, иначе на этом мой путь был окончен.

Во время такой проверки пожилой мужчина из нашей группы пошёл к дому, сказав, что там у него — лежачая мать. Командир орков сразу выстрелил ему в ногу, попал в артерию. Мы пытались затянуть рану ремнём из джинсов, но должного эффекта это не дало, мужик просто «вытек».

Дальше нам сказали, чтобы все шли в так называемый «центр комплектации» — туда они приводили всех мужчин, отловленных на улице. Уже когда мы дошли до этого центра, московитские военные открыли по нам огонь — мы пошли врассыпную в разные стороны, по участкам частных домов. Через заборы пробрались на другую сторону Бучи, где перешли реку на Ирпень. Это все было уже без присутствия гражданских лиц.

По пути, когда я обращался к местным жителям, чтобы спросить дорогу или поговорить с ними, использовал русский язык. Это воспринималось негативно. Я объяснял им, что проживаю в Украине с 2014 года, но родился в Московии. Когда они расспрашивали меня, детально рассказывал им о своем жилом районе в Киеве — где какая улица находится, и так далее. Мы не говорили никому, что на самом деле являемся военными, чтобы не пугать людей.

Однажды в Ирпене мы застали мирных жителей, которые хоронили погибших — мать с ребенком. Услышав русскую речь, они начали хватать меня за одежду, были настроены очень агрессивно. Вот им уже пришлось рассказать, кто мы и откуда, и только тогда они успокоились.

Поначалу, когда украинская армия только начала брать в плен первых московитских военных, многие из них на камеру рассказывали, что, мол, были не в курсе о планах отправить их на войну против Украины — думали, что едут «на учения». На самом же деле, весь состав московитских войск в курсе, где они и что делают. Война в Украине длится уже месяц, так что эта «отговорка срочника» уже не работает.

В разговоре с московитскими военными чувствуются ненависть и брезгливость к местному населению. Это, например, «шутки» о том, что подвал, в котором укрываются люди, нужно «зачистить» гранатой. Это слова вроде «хохол» и «укроп» в адрес украинцев. Они тут, чтобы уничтожить украинцев как нацию. Поставлена такая задача сейчас, или не поставлена, но именно этим они сейчас и занимаются.

Московитские военные занимаются мародерством — они мародерят по полной программе. Дома местных жителей заняты московитскими войсками, которые пробираются туда в поисках ночлега и еды. Мирное население они сгоняют в подвалы. Доступы к магазинам с продуктами имеют только сами орки — они там и кормятся. Я видел несколько трупов у входа в супермаркет — эти люди пытались пополнить свои запасы еды, но были убиты.

Местным жителям отрезали связь, свет, газ и воду, доступ к продовольствию, запретили передвижение. Все это привело к тому, что на улицах лежат десятки тел — это мирное население, те, кто пытался перемещаться по своей улице. Люди мерзнут в холодных подвалах, там у них заканчивается вода и еда, а связи с родственниками нет. Невозможно даже наведаться к близким по соседству — например, семья не имеет возможности проведать больную бабушку, которая живет через два дома.

Каждый раз, когда я вижу в интернете опросы, которые проводят на улицах московитских городов о «полезности» санкций, каждый раз, когда наблюдаю, как на местных митингах толпа людей разбегается от одного «ппсника», каждый раз, когда слушаю очередной «высер» Дудя на тему «я эту власть не выбирал, я в домике», я окончательно убеждаюсь, что они — больны. Это бесполезные туловища, которые голосуют за единую московию.

В дальнейшем, по моему мнению, для московии более вероятен сценарий внутреннего переворота. Думаю, что этот конфликт будут пытаться затянуть — учитывая, что московия надеялась на быстрый исход. Я лишь надеюсь, что московитский сценарий, до этого отработанный на всем «постсовке», на этот раз уже не сработает — его уже разбивают Вооруженные Силы Украины.

При первом контакте орки «рассыпаются», бегут. Они берут лишь огромным количеством техники, но и ей работают «в лоб». А как только «запахло жареным», сразу же ее бросают.

Московитская пехота — не мотивирована, а умирать за воображаемый «русский мир» никто не хочет. Такие люди всегда проиграют тем, кто бьется за свою страну, за свою нацию и за свободу.