«Стреляли либо в затылок, либо в сердце»

Рассказ свидетеля казней жителей Бучи в оккупации.

После отступления московитских войск из Бучи в сети появились фотографии братских могил и расстрелянных мирных жителей. По данным украинских властей, за последний месяц здесь было убито минимум 280 человек. Сам город-спутник Киева практически полностью разрушен. «Вот Так» поговорил c местным жителем Владиславом Козловским, который был очевидцем по сути казней местных жителей и месяц прожил в оккупированном городе.

Кого и за что расстреливали

– Владислав, как вы оказались в оккупированной Буче?

– Последний год я жил и работал сомелье в Киеве, но после начала войны вернулся в район Стеклозавод (Буча), где живут мама и бабушка. 2 марта в наш город вошли оккупационные войска, я с несколькими знакомыми находился возле штаба территориальной обороны. Всем, у кого не было оружия, поступила команда спрятаться в бомбоубежище недалеко от базы. Она была защищена двумя дверьми. Первую оккупанты выбили, вторую мы открыли им сами, потому что понимали — они все равно ворвутся и тогда могут просто всех убить.

– Что происходило потом?

– Они пробрались к нам в бункер, первые дни относились хорошо, помогали с едой. Но мозги у них промыты пропагандой, да и нормальные люди не пришли бы на чужую землю. В тот момент в городе шли интенсивные бои, нас не выпускали. Мы сидели в абсолютной темноте. Никакого света, воды и тепла, конечно, не было. Потом этих военных сменили другие, 7 марта они вывели сначала женщин с детьми, а потом мужчин.

Нас поставили на колени и начали «шмонать». У меня были с собой деньги, часы. Все забрали, как и у остальных, то есть просто ограбили. Кого-то из людей они знали, проверяли документы и, если человек участвовал в АТО (так в Украине называют период боевых действий в Донецкой и Луганской областях с 2014 по 2018 год) или был записан в теробороне, сразу расстреливали. Проверяли и татуировки, «нациков» искали. Расстреливали даже тех, у кого был официальный герб Украины.

– Сколько всего человек убили при вас?

– Кажется, расстреляли восьмерых. Я вчера увидел их тела за каменным зданием в куче вещей на одном из фото из Бучи.

– Вопросы какие-то задавали?

– Для меня это все в тумане, было страшно, и я был уверен, что уже не вернусь домой. Моему знакомому, у которого ничего не нашли, выстрелили в бок и сказали: «Это чтобы ты сильно домой не спешил». Меня допрашивали о том, где живут ветераны АТО или националисты, но я ничего не знал и ответить не смог. В итоге меня сильно избили и дали прикладом по голове.

– Как вели себя военные, которые заняли город?

– Через несколько недель после оккупации в город заехали кадыровцы. Кроме внешних признаков они отличались от русских по форме: у них она была либо черная, либо темно-зеленая.

Последнюю неделю они ходили с утра по жилым районам и стреляли по всем, кого видели, каждый день кого-то приходилось хоронить.

В конце марта они убили нашего соседа пенсионера по фамилии Стрелец. Он просто сидел на лавочке, в жизни никому плохого не делал и, конечно, никакой не «нацик».

Если кадыровцы все вели себя жестоко и варварски, то русские были разные. Среди них было много молодых. Некоторые могли постучаться в дома и нормально попросить переночевать, другие просто избивали и выкидывали хозяев на улицу.

Меня самого избили второй раз в середине марта. Я сидел дома у друга и курил, зашел московитский военный лет 25 с автоматом, на вид пьяный, наставил на нас оружие и начал говорить, что нельзя по улице ходить, а потом всех отправил спать.

Через некоторое время он вернулся, я лежал в ближайшей к выходу комнате, и он закричал: «Ты че, Украину защищаешь?» — и начал меня избивать. У меня был разбит нос, вся одежда в крови. Бил сильно, я на несколько секунд даже вырубился.

– Много ваших знакомых были убиты за это время?

– Я уже так не делю людей, мне жалко всех. Мой знакомый по имени Сергей Семенов, ему где-то 40 лет, решил пойти с другом пешком через стекольный завод в город Ирпень. Их тела нашли через несколько дней.

Сергея убили выстрелом в затылок, а второго пытали – вырезали щеку и выстрелили в сердце, мы их похоронили прямо на территории завода.

2 марта во время боев за город убили пять мирных жителей: трех мужчин, женщину и пенсионера. Их тела несколько недель лежали в автобусе, и нам не разрешали их вывозить.

– В Мариуполе многих людей хоронят и возле домов, и возле детских площадок. Как было у вас?

– На кладбище нам ходить не разрешали, поэтому убитых хоронили где придется. Тех пятерых из автобуса мы загрузили в ковш трактора. Пока не было военных, водитель поехал чуть дальше, вырыл яму и всех закопал.

Еще двух мужчин кадыровцы расстреляли, когда те заводили машину, чтобы съездить за водой. Только через несколько дней мы смогли их похоронить за гаражами прямо в одеялах.

В моем доме пожилой мужчина скончался от разрыва сердца. К нему зашли только через три-четыре дня после этого. Он сидел мертвый и задубевший в кресле. Его тоже похоронили в одеяле в посадке.

Таких случаев было очень много, но мы не могли уйти далеко от дома, а слухи пересказывать я не хочу. Вы, наверное, сами видели фото из города.

– Как питались все это время? Хватало ли еды?

– Было очень тяжело, потому что ни света, ни воды, ни тепла не было. Повезло, что в нашем районе есть частные дома с колодцами, хотя бы оттуда брали воду. Еду готовили на кострах: ставили кирпичи, на них сетку, люди приносили продукты из дома и что-то готовили. Делились едой со всеми, потому что у многих вообще ничего не было, а в нашем районе много пожилых.

– Где находитесь сейчас? Как себя чувствуете?

– После возвращения украинских военных нам с семьей удалось уехать из Бучи через Ирпень. По взорванному мосту мы попали в Киев, где нас приютили знакомые. Конечно, за этот месяц одичали. Даже душ стал для нас какой-то роскошью. Не забуду, как люди плакали при виде хлеба, потому что долго голодали.