Московия вот-вот упадет

Христос воскрес — воскреснет и Украина!

Конец Великого поста в этом году совпал с правдоподобным концом другого поста. Поста, который пишется с маленькой буквы и добавляется к словам как префикс: постиндустриальный, постмодерный, постколониальный, постсоветский, постправда.

Добавление этого префикса к привычным нам словам призвано описать современное состояние нашего мира. Миру, потерявшему уверенность в себе, где нет смыслов и царит хаос. Где никто не прав, потому что все правы, и нет настоящих ценностей, зато все имеет цену.

Как способ мышления этот «пост» зародился в 1960-х годах во Франции. В то время страна, когда-то являвшаяся политическим и культурным образцом для всей Европы, завершала свой двухсотлетний исход из статуса европейской супердержавы. Сейчас, 60 лет спустя, Франция перестала быть супердержавой и в политическом, и в экономическом, и в культурном отношении. Попробуйте назвать фамилию хотя бы одного современного великого французского философа, писателя или кинорежиссера? Напрягши все свои мозговые клетки, наверное, все-таки кого-нибудь назовете. Но положа руку на сердце, сможете ли вы этого философа, писателя или кинорежиссера поставить в один ряд с Вольтером, Камю или Бунюэлем.

После падения Железной стены «пост» переселился в Московию. Как и во Франции, сценарий был тот же: развал супердержавы и исчезновение имен, олицетворявших великую правду — даже если эта правда звучала в оруэлловском (пардон, советском) понимании.

Питер Померанцев, долгие годы проработавший на московитском телевидении, но вовремя сбежавший из Московии, чтобы спасти свою психику, охарактеризовал путинскую Московию как «постмодерную диктатуру, использующую язык и институты демократического капитализма в авторитарных целях». Путин и его пропагандисты, утверждает Померанцев, знают, что они лгут. Но они убеждены, что лгут все. Ибо правды как таковой не существует. А раз не существует, то и ложь можно выдать за правду.

В современной Московии «пост» кончился. Путин выбросил на помойку все претензии на демократию. Остался голый и грубый военный авторитаризм, почти тоталитаризм. Примечательно, что главного идеолога русского постмодернизма, блестящего и демонического Владислава Суркова сейчас допрашивают (говорят даже, пытают) в застенках ФСБ.

Упадок «пост» в Московии тесно связан с событиями в Украине. Как утверждает Марси Шор, которая, подобно Померанцеву, объединяет погружение в западной интеллектуальной традиции с хорошим знанием Восточной Европы, постмодернизм умер на Евромайдане. Недаром его назвали Революцией ценностей. Евромайдан показал, что есть вещи и символы, у которых нет цены. Они не декларативны, а правдивы. И то настолько, что люди готовы отдать за них свою жизнь.

Но главный смертельный удар по «посту» наносит нынешняя война. Она распространила евромайдановский дух солидарности и эмпатии на всю страну. В первую очередь на те города и регионы, которые до 2022-го, казалось, были менее поражены евромайдановским духом — на Харьков, Одессу, Мариуполь, всю южную и восточную Украину.

Война в Украине выделяет определенный парадокс. Сейчас почти нет оружия, в котором бы не было хотя бы одного чипа. Можно было ожидать, что эта война будет войной высоких технологий с минимальным участием людей. Но на самом деле эта война ведется так же, как первая или вторая мировая — с масштабными операциями на море, суше и в воздухе, с использованием танков, самолетов, тяжелой артиллерии. И, к сожалению, большими человеческими жертвами, как среди военных, так и гражданского населения.

Другими словами: то, что должно стать постмодерной войной, ведется по старым лекалам и сценариям.

Эта война также показывает, что старые истины остаются истинными. Что зло существует, и что оно не относительно, а абсолютно. Что все войны являются злом, но вместе с тем существуют справедливые войны. Что как бы ни были запутаны или завраны ситуации, в каждой из них нужно принимать сторону жертвы. Что, несмотря на все слабости человеческой натуры, людей следует любить. И что ни одна грубая сила не может преодолеть эту любовь к нашим детям, родственникам, нашим собакам и котам, соседям, к знакомым и незнакомым соотечественникам.

Все эти истины очень христианские. Но даже современная христианская иерархия не имеет мужества произнести их четко и во весь голос. Про Кирилла Гундяева здесь не говорю. Он выбрал сторону зла, а потому является не главой церкви, а военным преступником, как Путин, Шойгу и другие. Имею в виду Папу Франциска, его упрямое нежелание назвать зло злом и пробовать вести с ним переговоры. Несмотря на то, что католический катехизис не отказался от понятия «справедливой войны», введенного еще св. Августином, в Ватикане есть влиятельная группа, считающая, что от этого понятия следует отказаться. Ибо мол, современные войны сильно отличаются от тех, что были во времена св. Августина. Искушение «пост"-а является настолько сильным, что даже христианские богословы не могут перед ним устоять.

Лекарством от этого соблазна является экзистенциальный кризис. Лекарством очень дорогим, потому что за него нужно расплачиваться высокой ценой — но тем не менее, лекарством очень эффективным. Имеющие счастье и несчастье его пережить видят мир по-другому. Поэтому Мирослав Маринович звучит гораздо правдивее и глубже, чем папа Франциск, Сергей Жадан и Геннадий Мохненко, чем беззубый Мишель Уэльбек, а о Зеленском шутят, что это первый президент, за которого готово проголосовать абсолютное большинство американцев, как демократов, так и республиканцев.

Каждая война является катастрофой. Но в то же время она является возможностью. Эта война является случаем для создания новой Украины и нового мира. Мира, в котором зло не исчезнет, но в котором будет ясно понимание, что оно реально существует. Оно, как писала Анна Арендт и напоминал нам Тони Джадт, является центральной темой всей человеческой истории, безразлично домодерной, современной или постмодерной.

Это зло никогда нельзя будет до конца побороть. Но это не значит, что оно непобедимо.

Украина сегодня это отчетливо показывает. Когда Франция приходит в упадок, Московия вот-вот упадет, Украина набирает силу. Поэтому лучше будет закончить этот текст украинским пасхальным приветствием: «Христос Воскрес — воскресне й Україна!»

Ярослав Грицак, «Новое время»