Руфина Базлова: «Читаю историю любого политзаключенного — и сразу накрывает волна эмоций»

Любая поддержка политических заключенных — это важно.

С художницей, графиком, сценографом-кукольником Руфиной Базловой — уроженкой Гродно, которая уже почти полтора десятка лет живет и работает в Чехии — беларусы массово познакомились в 2020-м. Поддерживая протестное движение креативом, девушка создавала множество злободневных картин-иллюстраций. Графика в стиле традиционной беларусской вышивки стала не только творчеством, но и политическим высказыванием.

В цикле «История Беларуской Выживанки» — красным по белому — поместились солигорские шахтеры и автозаки, «диджеи перемен» и милиционеры, перешедшие на сторону народа, женские марши в Минске и митинги солидарности за пределами Беларуси. В  общем, все то, что проснулось в Беларуси и беларусах в августе 2020-го и что режим больше не может загнать в рамки «стабильности», как ни старается.

Теперь набирает обороты новый проект Руфины Базловой «Framed in Belarus»: это серия портретов политзаключенных в Беларуси, вышитых красными нитками на белом полотне. Художница разрабатывает каждый портрет, а дальше к их созданию подключаются неравнодушные люди из разных стран мира.

«Салідарнасць» поговорила с Руфиной и ее единомышленницей Софией Токар о проекте и его участниках, источниках силы и планах на завтра.

— Идея пришла в голову еще зимой 2021 года, — рассказывает Руфина. — Изначально было много разных тем, но постепенно выкристаллизовалась именно эта: ситуация с политзаключенными. Летом прошлого года, в июле, поговорила с Катей Снытиной — и она немного подтолкнула, сказала: «Не знаю, что конкретно ты придумала, но любая поддержка политических заключенных — это важно». Я решила, что больше думать нельзя, нужно начинать. Но понимала, что сама точно не успею, искала, с кем начать сотрудничество — и мы нашлись с Софией, чему я очень рада.

— Мы стартовали осенью, и изначально план был — нарисовать всех политзаключенных, — подключается к разговору София Токар — магистр истории искусства и архитектуры, общественная активистка и координатор многих арт-проектов в разных странах. — Масштаб большой, но мы постепенно стараемся его реализовывать. Сейчас участвуют более 150 человек, и их число растет с каждым днем, мы получаем новые заявки из разных мест.

Так, помимо беларусов, находящихся в стране и за ее пределами, в проект включились жители центральной Европы из Польши, Чехии, Литвы, из Московии и Украины, а также из США и даже Японии. Многие из них мало знают о ситуации, но чувствуют солидарность и готовы узнать больше и высказать свою поддержку.

— Некоторые участники настолько впечатляются, что уже сами создают свои картинки для других людей, реагируя и на происходящее в Беларуси, и на войну в Украине — это все очень сильно перекликается, — добавляет София.

— У нас уже есть первые выставки. Конечно, планируем выставить и финальное произведение, которое должно быть монументальным, комплексным, но до этого времени еще долгий путь, по которому уже сейчас мы делаем маленькие шажки.

Одна из выставок проекта Framed in Belarus, например, состоялась в Кракове, вторая — в Ахене (Германия), потом планируется экспозиция в Чехии и серия коротких выставок в течение 2-3 лет, пока реализуется проект.

— Как создаются портреты политзаключенных, особенно тех людей, о которых зачастую ничего неизвестно, кроме имени и фамилии?

— Каждый рисунок — это, скорее, схематичное изображение, — поясняет Руфина. — На нем всегда записывается имя и фамилия человека, а потом создается фигура, и я стараюсь, чтобы каждая из них чем-то отличалась. Например, известно, что человек увлекается футболом, или играет в регби, или служил в армии — обязательно это передаю. Если есть фотография на сайте «В*сны», стараюсь максимально ей соответствовать, вплоть до прически.

Также, если известно, что у человека есть дети, то я их изображаю — либо на фотографии, которую держит заключенный, либо они стоят вокруг и обнимают его. И так со всеми известными личными деталями, стараюсь их вплести в рисунок.

А внизу обычно изображается ситуация: либо причина, по которой этого человека задержали, либо обстоятельства — как происходило задержание. И если по этому делу проходят много людей — например, «пинское дело» или «брестский хоровод», как правило, эта ситуация на каждом рисунке повторяется.

— Есть ли люди и истории, которые лично вас особенно глубоко зацепили?

— Я делаю портреты волнами, — говорит Руфина. — Потому что невозможно быть в этом континуально. И если я долго не рисую, а потом сажусь и начинаю читать любую историю любого политзаключенного — сразу волна различных эмоций, от негодования, грусти, злости, до восхищения. Иногда плачу, чувствуя огромную несправедливость, с которой невозможно согласиться… Но, с другой стороны, когда есть творческое воплощение, то понимаю, что я не сижу сложа руки и пассивно расстраиваюсь, а делаю то, что я могу, в определенный момент немножко дистанцируюсь и снова начинаю креативить.

Любимые портреты? Игорь Банцер — мне кажется, это самый любимый. Но вообще их много, я уже даже не все имена сразу вспомню. Роман Багновец (один из фигурантов «пинского дела» — С.), Александр Кордюков — друг погибшего в Бресте Геннадия Шутова, Дима Тур (осужден в третьей партии обвиняемых по «брестским беспорядкам» — С.).

В 2020-м арт-протесты звучали «во всю мощь» и вдохновляли беларусов не опускать руки и продолжать борьбу. Но с течением времени и усилением репрессий многие творческие люди стали гораздо менее активны: кто-то вынужден был уехать из Беларуси, а с началом войны в Украине стал дважды беженцем, кто-то просто очень устал и «перегорел». Откуда Руфина и София черпают силы и вдохновение, чтобы продолжать долгий марафон?

— Когда принято решение и ты его транслировал, ты уже не можешь отступить: пообещал — делай. К тому же, это креативная работа. И еще один из факторов — я вижу, что людям это действительно нужно.

Те, кто хочет вышивать, всегда говорят «мы чувствуем, что делаем вместе очень важную, работу, пожалуйста, продолжайте». Это приятно, это мотивирует, в такие моменты я понимаю, что не могу взять и бросить начатое. Плюс, когда ты узнаешь, что пусть урывками, но информация доходит до самих политзаключенных, и им это тоже нужно и важно — появляются новые силы.

— Соглашусь, человеческие эмоции дают очень значимую поддержку, — говорит София. — В моем случае все немного иначе, потому что я не гражданка Беларуси — я из Молдовы, и для меня это в прямом смысле акт солидарности. Я не вовлечена настолько сильно в происходящее, у меня нет такой травмы, но есть понимание ситуации и есть желание помогать тем, что я могу сделать здесь и сейчас. У Руфины больше эмоций, у меня, наверное, чуть более объективный взгляд, и в данном случае, мне кажется, это очень неплохой тандем.

Вообще, когда мы проводим воркшопы, то замечаем, насколько важно для людей собираться вместе, говорить о политзаключенных, о Беларуси, вообще о том, что происходит. Во встречах над вышивкой есть и архаический элемент, когда ты делишься чем-то дорогим и важным в кругу единомышленников, и информационное продвижение проекта, образовательная составляющая для тех, кто не в теме, и определенная терапия для самих участников.

— Многие привыкли считать главным символом Беларуси василек. Министерство культуры недавно внесло в список историко-культурных ценностей драники. А что вам обязательно хотелось бы вышить на полотне, посвященном свободной Беларуси?

Руфина ненадолго задумывается.

— Мне кажется, там должны быть птички. Да, птицы — как символ свободы. Как воробей из сказки Чуковского, как символ любви, мира, весны, Весны-96 и так далее.