Эксперт: Путин сам запросит переговоры, если Украина не даст слабину

Ему останется только два варианта.

Цель Украины в войне с Московией выйти на границы по состоянию на 23 февраля, озвученная украинской стороной, – это слабая позиция. Сегодня, когда Запад настроен проукраински и рассматривает нашу страну как анти-Московию, есть возможность существенно усилить свои позиции.

В частности, есть возможность перекрыть московитский нефтепровод "Дружба", проходящий по территории Украины, а также разблокировать порты в Черном море без каких-либо уступок Кремлю. В настоящее время глава страны-агрессора Владимир Путин не готов проигрывать, но когда украинская армия выйдет на гопсударственные границы по состоянию на 2011 год, он сам запросит переговоры.

Такое мнение в эксклюзивном интервью "Обозревателю" высказал директор военных программ Центра Разумкова Николай Сунгуровский.

– Советник министра внутренних дел Украины Андрусив сообщил о том, что на протяжении последних недель страна-агрессор пыталась склонить Запад к компромиссу в отношении войны в Украине, но потерпела фиаско. В частности, они предлагали отказать Украине в поставках ракет и разрешить армии РФ выйти на административные границы Луганской и Донецкой областей. А в ответ были готовы сесть за стол переговоров и разблокировать порты в Черном море. Будут ли еще такие попытки? Можем ли мы в Украине надеяться на то, что Запад не пойдет на компромиссы с агрессором?

– Согласен, такие попытки были. И небезуспешные, потому что на это клюнули несколько стран Запад, в том числе Франция, Германия, Италия, Кипр, Венгрия. Будет ли продолжение? Будет, конечно. В этом нет никаких сомнений. Более того, такие попытки были не только в Европе – они есть и в США, правда, не очень успешные.

Но здесь нужно выступать единым фронтом. Сейчас много западных политиков ориентируется именно на Украину. Для них наша страна – это некий прообраз, как сказал Путин, анти-Московии. И это правильно.

Нашим дипломатам, нашей власти не надо давать слабину. Заявления нашего президента о том, что мы готовы выйти на границы 23 февраля и приступить к переговорам, – это слабая позиция. Потому что после этого те же западные политики начнут говорить: а зачем им оружие, если они собираются вести переговоры? Давайте отмерим им столько оружия, сколько нужно для того, чтобы выйти на границы 23 февраля и не более того. Это видно уже сейчас.

Здесь нужен общий фронт, очень многое зависит от самой Украины, а не только от западных политиков.

– А как насчет зернового шантажа Путина? Согласитесь, действительно страны, в которые Украина поставляет зерно, очень нуждаются в нем. Как могут быть разблокированы порты без неприемлемых компромиссов?

– Достаточно просто, я бы сказал. Просто в контексте решения, а реализация, конечно, будет непростой. Это предоставление Украине противокорабельного ракетного вооружения, чтобы нейтрализовать Черноморский флот, а для остатков ЧФ организовать вооруженную миротворческую миссию по разблокированию портов и сопровождению караванов с зерном.

Это решение лежит на поверхности. Но боязнь спровоцировать Путина присутствует до сих пор. Путин сам себя провоцирует – больше, чем он сам, его никто не спровоцирует.

– А еще до сих пор есть желание сохранить его лицо…

– Да, это из той же оперы.

То же самое касается и Венгрии с ее заявками о блокировании нефтяного эмбарго. Давайте не забывать, что в 2019 году, когда была история с "грязной нефтью", которую запустил нефтепровод "Дружба", Венгрия отказалась от закупок. То есть в принципе это можно сделать.

Заявления Венгрии о том, что они не могут сделать этого технологически, это вранье. Это не имеет и никакой экономической подоплеки, потому что Еврокомиссия предлагала Венгрии компенсацию за потери.

Когда Путин будет вынужден идти на переговоры с Украиной: названо условие.

– То есть возможности есть, просто нужна, как говорят, политическая воля.

– Да, возможности есть. В частности, Зеркаль предложила перекрыть нефтепровод "Дружба", который проходит по нашей территории. Причем никаких затрат с украинской стороны там не предполагается. Просто объявить об угрозе того, что нефтепровод может быть поврежден, что приведет к экологической катастрофе, и поэтому мы его перекрываем. Все. Никаких последствий.

– Эрдоган предлагает провести трехсторонний телефонный разговор с Зеленским и Путиным. На что, по вашему мнению, в этом формате способен глава Турции? Стоит ли вообще игра свеч?

– В принципе эти переговоры могли бы быть уместными с точки зрения, во-первых, измерения температуры больного, то есть определения, на что готов пойти Путин. Во-вторых, договориться о каких-тот вещах, связанных с гуманитарными коридорами или с теми же поставками продовольствия. То есть с текущими вопросами, но не с политическими.

Путин не готов вести переговоры о каких-то уступках. Он не готов проигрывать. И с этой точки зрения наша дипломатия должна проявить сильную позицию, в какую одно время с нами играла Московия.

Помните, когда мы пытались реанимировать "нормандский" формат, инициировать переговоры, что нам отвечали? "Мы не видим смысла в этих переговорах, не видим содержания, о чем можно разговаривать".

Точно так же сейчас можем сказать и мы. Ребята, вы хотите заморозить конфликт? Об этом мы переговариваться не будем. Здесь нет предмета переговоров. Надо держать марку. Если наши Вооруженные силы завоевывают какие-то переговорные позиции, то их надо выдерживать.

– На сегодняшний день, по данным Минобороны Украины, противник понес человеческие потери в количестве более 31 тыс. военнослужащих. Не говоря уже о колоссальных потерях в технике и вооружениях. Тем не менее, действительно, как вы говорите, Путин не готов проигрывать. Когда он остановится? Когда возникнет необходимость садиться с ним за стол переговоров?

– Когда наши победы будут более ощутимы, когда мы выйдем на наши границы до 2011 года, до Харьковских соглашений, до Крыма без Черноморского флота. Когда это произойдет, тогда Путин сам запросит переговоры. Ему останется только два варианта: либо применять ядерное оружие, либо просить переговоры.

– Вы считаете, что на применение ядерного оружия он не пойдет?

– Сложно сказать. Это вопрос к врачам Путина, которые занимаются его мозгами.