«После 22:00 запрещалось ходить по квартире»

Истории беларусских студентов, которые сняли жилье у бабушек с причудами.

Учебный год почти выдохся: кто-то еще сдает экзамены и распечатывает последние странички дипломных работ, но настроение в целом уже каникулярное. В эти погожие (едва ли не рекордные) деньки журналисты onliner.by решили поговорить с иногородними студентами и выпускниками о милых, странных и страшных причудах, с которыми им довелось столкнуться за время жизни «на квартире».

«Хозяйка принесла мне кусок банного мыла»

В ряды минских студентов Константин влился в 2020 году. Как и сотни, а может, и тысячи иногородних первокурсников, молодой человек остался без места в общежитии. А потому без промедления приступил к поискам комнаты в квартире. Столица для Константина не была закрытой книгой, в районах и кварталах он ориентировался достаточно хорошо, а потому в отдаленные Шабаны или «трудновыездную» Степянку не попал.

— Комнату в подходящей локации удалось найти достаточно быстро. Причем на первый взгляд условия были неплохие: трешка с нормальным ремонтом, в которой жили только хозяйка лет семидесяти и ее сын. Люди были в возрасте, оба хоть и с инвалидностью (что-то по сердечно-сосудистой системе), но обслуживали себя сами. Они рассказали, что предыдущий студент прожил у них два года. Так что все казалось более-менее нормальным.

За комнату, в которой была вся необходимая мебель и даже кондиционер, хозяева просили $100 (строго в валюте), плюс было необходимо частично компенсировать «коммуналку» — в районе 20 рублей.

Условия пребывания были озвучены сразу: возвращаться до 21:00 (якобы хозяйка очень переживает, если жильца поздно нет дома) и никакого парфюма (у женщины аллергия на ароматы).

В принципе, я с этим согласился: опыта проживания с чужими людьми да на чужих метрах еще не было, поэтому казалось, что надо со всем соглашаться и под все подстраиваться. И если с первым требованием проблем не возникло (я всегда старался вернуться пораньше), то из-за второго мы, по сути, и разъехались.

Константин отмечает, что первые недели все шло хорошо: хозяева не вмешивались в его жизнь, а он соблюдал договоренности. Напрягал разве что «момент чистоты»: молодому человеку было запрещено пользоваться стиральной машинкой. Вообще. Вот будут выходные — поезжай домой и стирайся на здоровье, а тут — нечего.

— Первый раз претензия по поводу запаха прилетела мне отнюдь не из-за туалетной воды или дезодоранта, как можно было бы подумать, — вспоминает Константин. — Хозяйке не понравилось, что и как я готовлю на кухне. Мол, зачем столько специй сыпешь, они же на всю квартиру пахнут. Ну ладно, подумал я, буду добавлять всего поменьше, чтобы не раздражать человека.

Но, наверное, специи были только предлогом, чтобы прицепиться. Потому как в следующий раз претензии появились из-за геля для душа. Мол, он какой-то термоядерный. И хозяйка нашла «выход» из ситуации: вечером в своей комнате я обнаружил детский шампунь с экстрактом ромашки. На мой вкус, он пах еще более резко, чем гель для душа, но пенсионерка была уверена, что это решит проблему.

Что ж, чтобы не накалять обстановку, я помылся ромашковым шампунем. Думаете, на этом вопрос был закрыт? Нет! Этот вариант ее снова не устроил. На следующий день хозяйка принесла мне банное мыло — бледно-серый кусок, который очень специфически пах.

Я стал объяснять, что я молодой парень, мне не все равно, как я выгляжу и какой аромат от меня исходит. Я не хочу пахнуть банным мылом! Но женщина была непреклонна.

С того дня у нас начались постоянные конфликты, уже по любому поводу. Настоящий скандал хозяйка закатила, когда просто увидела у меня туалетную воду: упаковка просто стояла на столе, в квартире я не «пшикался».

Скандалы закончились тем, что в один из дней Константина после учебы встретили двое — хозяйка с сыном. Они потребовали, чтобы молодой человек отдал ключи: мол, уходить и возвращаться он теперь будет только тогда, когда кто-то находится дома.

— Стало совершенно понятно, что так дальше жить нельзя. Благо месяц как раз подходил к концу. Я дожил «свое» и съехал на другую квартиру, где уже не было проблем ни с запахами, ни со временем возвращения домой (с хозяйкой-бабушкой установились такие хорошие отношения, что мы с ней даже друг друга подкармливали).

Самое примечательное, что в первой квартире был «родной» очень специфический запах — смесь банного мыла, детского порошка и какой-то еды. Но хозяйка его не замечала. А вот мой гель для душа ей просто житья не давал, — рад, что вовремя уехал, Константин.

«Пусть лампадка постоит тут подольше»

Алесю можно назвать счастливицей: ей досталось место не просто в общежитии, а в хорошем общежитии. Относительно новые высотки у мединститута знают все. Но задержалась в студгородке девушка ненадолго. Привыкшая совмещать учебу и работу, она просто не могла полноценно отдыхать из-за того, что ее образ жизни не совпадал с образом жизни соседок.

— Громкая музыка, постоянные гости, позднее укладывание никак не вязались с моим напряженным графиком, — объясняет Алеся. — Просыпалась я неотдохнувшая, раздраженная, о какой учебе и работе тут можно говорить. Поэтому мы с моим молодым человеком решили съехаться, сняв квартиру.

При этом хотелось решить этот вопрос как можно быстрее, буквально за неделю. Поехали на просмотры, но, к сожалению, по деньгам нам ничего не подходило. И вдруг появилось объявление: небольшая, а главное, недорогая однокомнатная квартира возле Слепянского канала. Да, старенькая, но главное ведь крыша над головой.

Поспешили мы на место, пока никто другой ее не «увел». Звоним, дверь открывают две приятные женщины, впускают нас.

Заходим и видим, что посреди единственной комнаты стоит зажженная лампадка. Молодой человек даже подумал, что мы не туда попали и надо было звонить в соседнюю дверь.

Но нет, женщины, которые там были, нас «успокоили»: их пожилой родственник умер несколько дней назад, поэтому, собственно, лампадка и горит.

Так как мы были в безвыходной ситуации: или снять эту квартиру, или оказаться на улице, предпочли все же заселиться. На прощание женщины попросили нас не убирать лампадку еще сорок дней. Благо ее можно было не зажигать.

Квартира, кстати, осталась в том самом виде, как при жизни хозяина: в холодильнике была еда, в шкафу лежали его вещи, на многочисленных полках стояли книги, также он, видимо, увлекался коллекционированием антиквариата, так как всюду стояли какие-то подсвечники-шкатулки. Наследницы сказали, что все это можно выкинуть, если нам не надо. Но рука, честно говоря, не поднялась вынести на мусорку то, что человек собирал годами.

Первый месяц-полтора было как-то не по себе от осознания того, что в этой квартире только недавно скончался человек. А потом ничего, приняли этот факт. Иногда разве что напрягала «околомистическая» реакция кошки, которая появилась у нас позже: она могла начать мяукать, глядя куда-то под потолок, часто прыгала на зеркало, начинала следить за чем-то в воздухе, чего мы явно не видели. Но, честно говоря, это могли быть просто особенности нашей кошки.

К тому же собственницы нам совсем не докучали: уехали в Санкт-Петербург, и деньги мы им переводили на карточку, — вспоминает Алеся, которая прожила в однушке полтора года.

«В качестве сигнализации она ставила перед дверью табуретку, а на нее — банку с водой»

За годы учебы в Минске Татьяна собрала целую коллекцию «специфических особенностей», которые могут проявиться у хозяек квартир. Сейчас все эти «закидоны» девушка вспоминает с улыбкой, как некую школу жизни. А тогда, на первых курсах, признается, было не до смеха.

— После школы я поступила в колледж искусств, у которого, к сожалению, не было общежития. Поэтому вопрос с жильем стоял остро и решать его надо было как можно скорее. Благо на вахте хранилась специальная тетрадочка, в которой были записаны имена и телефоны людей, решивших сдать студентам свои лишние метры. То есть минчане сами звонили в колледж, оставляли координаты, а мы уже «проходились» по списку.

В общем, набрала я первый номер и сразу же попала к женщине, которая без промедления сказала: «Приезжай». Тогда слово «Юго-Запад» мне ни о чем не говорило, и какое расстояние между улицами Голубева и Кижеватова, я не представляла. Но выбирать не приходилось: взяв чемоданы в руки, поехала заселяться, — восстанавливает события Татьяна.

Квартира в обычной панельной девятиэтажке оказалась очень простенькой: ремонт в ней не делали с «бабушкиных времен». Но, напомним, перебирать не приходилось.

— Хозяйка, кстати, не была пожилой — лет пятьдесят, не больше. Ни мужа, ни детей, ни котов у нее не было, — продолжает Татьяна. — И да, она была какая-то интересная. Даже не знаю, как это объяснить. Еще меня очень удивило, что она отстаивала воду (на кухне стояло три банки) и только потом пила. Ну ладно, это не мое дело. Поразило меня еще одно требование: в туалет можно было ходить не больше двух раз в сутки. Я, кстати, ни разу не нарушила это правило, но только потому, что мало находилась дома: учеба занимала очень много времени, в колледже я была с утра и до позднего вечера.

Первые две недели мы прожили спокойно: я уходила в 8 утра, возвращалась в 9 вечера и буквально падала спать. Но в один из дней я пришла домой пораньше, а хозяйка не услышала, как хлопнула дверь…

Я прошла в свою комнату, села на кровать и вдруг понимаю, что за стенкой как будто кто-то разговаривает на повышенных тонах. Через доли секунды до меня дошло, что это хозяйка ругается сама с собой, меняя голоса: то на мужской бас (насколько это может получиться у женщины), то на фальцет. Суть такова, что мужчина ее отчитывает за то, что она что-то не сделала, а она оправдывается. И это не была репетиция сценки для театрального кружка. Она как будто верила во все происходящее. Честно, я даже не знала, как реагировать и как вести себя: показать, что я уже дома и все слышу, или притаиться. Через час или полтора эта «ссора» закончилась.

Следующий день стал для девушки еще более шокирующим: вернувшись домой, она застала хозяйку, расхаживающей по квартире с ножом в руке. «Диалог» между «мужчиной» и «женщиной» при этом продолжался.

— Мне стало откровенно страшно. Спустя несколько дней после того, как приступ прошел, я предупредила, что буду съезжать. С того дня хозяйка просто поселилась в моей комнате: приносила какие-то журналы, еду, заводила разговоры — все, чтобы я не уехала. Потом, когда поняла, что я не изменю решение, стала угрожать: только попробуй собрать вещи, я пойду в твой колледж и расскажу, что ты у меня что-нибудь украла. В общем, не стала я доживать свой месяц и однажды вечером, когда ее не было дома, быстро сложила все свое в сумки и съехала.

Следующая квартира находилась уже возле колледжа. Я нарадоваться не могла такой удаче. Еще и хозяйка-бабуля оказалась очень приветливой: кормила борщом, не лезла в дела. Еще и уезжала на дачу регулярно, мы с подругой были, считай, одни в квартире. Но счастье продлилось недолго: к бабушке приехал внук, которого она решила поселить в нашей комнате. Но, чтобы не выселять нас на улицу, подсказала адрес своей то ли родственницы, то ли знакомой, у которой была свободная комната.

Дом нашей новой хозяйки находился тоже в Курасовщине. Это было хорошо. Плохо было то, что бабушка любила тусить.

Каждый вечер у нее собиралась компания из девяти-десяти пенсионеров обоих полов, которые пили вино, рассказывали истории, громко смеялись и не менее громко пели. Все это происходило в проходной комнате, то есть нам приходилось постоянно соприкасаться с этим праздником жизни. Я понимаю, что это здорово, что люди так проводят время. Но нам это действительно мешало: ни отдохнуть, ни поучиться ты не можешь, когда за стеной поет почти хор.

А тут еще и подруга нашла вариант: в доме через дорогу комнату в трехкомнатной квартире сдавала молодая женщина, лет 35. Она с сыном занимала одну комнату, во второй жил какой-то парень, а в третью переехали мы. Честно, мы даже не думали, что может возникнуть какая-то проблема.

Но в нашу жизнь вмешалась ревность. Хозяйка квартиры положила глаз на своего квартиранта, а тот начал слишком приветливо общаться с нами. В общем, скандалы с ее стороны вспыхивали на ровном месте. В итоге дошло до того, что она стала требовать, чтобы мы убирали не только свою комнату (а также кухню, санузел и коридор по графику), а вообще всю квартиру, в том числе ее комнату и комнату парня-квартиранта.

В общем, прожив недели две, мы сказали, что будем съезжать. Вернуть деньги за остаток месяца она отказалась, — перечисляет выпавшие на ее долю перипетии девушка.

Новая бабушка 80 лет от роду не заставила себя долго ждать. Бывшая учительница, она записала в отдельную тетрадочку всю информацию про новых квартиранток и их родственников «до десятого колена».

Без чудо-требований тоже не обошлось: женщина выдала ключи с собственными метками (не дай бог произойдет подмена), посуду велела мыть только в тазике (а как еще экономить воду), запретила водить кого-либо домой и возвращаться после 21:00. После 22:00 даже ходить по квартире запрещалось. Также категорически запрещалось заходить на кухню, если там находилась сама хозяйка.

— В принципе, мы жили терпимо. Но в какой-то момент моя соседка невзначай упомянула при хозяйке, что умеет делать уколы. С тех пор бабуля потеряла покой: она искренне считала, что подруга хочет ее убить: вколет что-нибудь — и все, поминай как звали.

Вечерами пенсионерка приходила ко мне и советовалась, как поступить, чтобы обезопасить себя. Никакие логические доводы не помогали.

В итоге бабуля стала ставить на ночь перед своей дверью табуретку, а на нее банку с водой: это была своеобразная сигнализация на тот случай, если квартирантка полезет ее убивать. Само собой, подруга долго не выдержала и съехала. Вместо нее бабуля подселила студентку из медунивера, что довольно странно, ведь все медики умеют делать уколы.

К слову, все без исключения хозяйки квартир не понимали, что комната, которую они сдали, на время становится не их. Все заходили как к себе, могли переставить вещи на свой вкус, посидеть на кровати. И, само собой, поучить жизни. Понятно, что это нарушение личных границ, но что ты понимаешь и можешь сделать, когда приехал из маленького города учиться в Минск и деться тебе, собственно, некуда, — признается девушка.