«Купил дочери самую дорогую в Минске коляску»

Беларусские мужчины — о том, что такое быть хорошим отцом.

Горькая реальность такова: в большинстве стран мира обязанности по дому и забота о детях по умолчанию ложатся на женщин. Это, по сути, работа, только неоплачиваемая, и, например, в солнечной Австралии женщины тратят на нее на 21 час в неделю больше, чем мужчины. Полагаю, в Беларуси ситуация куда хуже. В наших широтах жесткий, закостенелый сценарий, в котором муж — «добытчик», а жена — «хозяюшка», меняется с большим скрипом. Нам трудно представить, что в Германии в декретный отпуск на равное количество недель по очереди уходят и отец, и мать, причем правительство мотивирует мужчин дополнительными выплатами. Или что в Швеции отцы, гуляющие с детьми без жен в обычный будний день и явно наслаждающиеся процессом, — это данность. Конечно, в Беларуси тоже есть мужчины, которые примеряют на себя концепт «вовлеченного отцовства». С ними и поговорила журналист Onlíner Полина Лесовец.

«Пока не родился сын, меня изводили мысли, что «я не мужик»

Павел Ефименко, 31 год, блогер и предприниматель, Гродно:

— Я рос в полноценной семье: мама — повар, папа — предприниматель на рынке. Мама была для семьи огромным щитом. Папа — стеснительный, добрый. Что бы я в жизни ни сделал, где бы ни накосячил, он всегда меня поддерживал, был рядом. Помню историю: в 1994 году папа привез из Турции товары на продажу — тюли, халаты, вложил огромную сумму, все свои накопления, а я, трехлетний, остался в квартире вдвоем с сестрой и решил поджечь ниточки на покрывале… Нечаянно устроил в комнате пожар. Все купленные вещи сгорели. Вслед за пожарниками домой приехал папа, обнял меня с сестрой, прижал к себе и сказал: «Главное, что вы живы». Ни одного упрека не было, хотя вещей сгорело на миллионы, на те деньги можно было квартиру купить. Мама плакала, а я выдумал, что это медведь пришел и квартиру спалил.

Говорю о детстве, и в голове мелькают картинки: мы с папой вместе, в деревне, на рыбалке, под дождем, он делает со мной уроки, читает сказки перед сном, гладит по голове… Это счастливые воспоминания. Мама и папа напитывали меня любовью.

Наверное, именно поэтому я очень хотел ребенка. Очень. Когда ты бесплоден (а это моя история), тебе реально тяжело. Одно дело год-полтора, а другое — пять лет лечиться. Мысли «я не мужик» изводили настолько, что даже думал о суициде. Постоянное лечение, анализы, диагнозы… Именно тогда я завел блог в Instagram и начал рассказывать о своем опыте.

Наш Мироша — настолько долгожданный! Семь лет мы ждали его. Я полностью изменил свою жизнь: похудел на 70 килограммов, бросил пить, курить. И все равно анализы были плохие. Помогло только ЭКО, причем сразу, с первой попытки. Я честно рассказывал обо всем своим подписчикам, чтобы они не проходили этот путь в одиночку.

Помню, была суббота, когда жена, Света, сделала тест на беременность и он показал «да». Я скупил все тесты, штук десять, и каждый подтверждал: «Да!», «Да!», «Да!» Мы радовались, пили шампанское. С утра в понедельник поехали сдавать ХГЧ (хорионический гонадотропин человека — главный анализ, который подтверждает беременность. — Прим. Onlíner). Я вышел из клиники такой счастливый! Радовался, кричал.

Но это было только начало. Потом — беременность, роды… В три тридцать утра жена позвонила из роддома: «Паша, я родила сына!» Я приехал, посмотрел: он такой маленький! Жена говорит, именно с того момента, как взял сына на руки, я стал мужчиной. Весь мир перевернулся. Мирон стал смыслом жизни.

В первые месяцы, когда рождается ребенок, происходит щелчок: ты вдруг оказываешься во «внешнем периметре». У жены ты больше не на первом месте. Это нужно выдержать, перетерпеть. А как иначе? Это природа, физиология. Женщина все отдает младенцу. Первые полгода ты никто: тебя не видят и не знают. Но прожили — и все окей. Сознание меняется поэтапно. Да мне и самому было в кайф посмотреть за Мирошей, погулять с коляской, дать жене время отдохнуть, принять душ.

Сейчас Мирону три года и девять месяцев. Я зарабатываю деньги, обеспечиваю семью (готовлю и продаю домашнюю полендвицу, грудинку, колбасу, джерки), и при этом для меня нет вопроса провести время с ребенком. С удовольствием беру Мирона на работу или на тренировки по боксу. Как-то раз мы с ним и со старшей дочерью Дашей (дочь Светланы от предыдущего брака. — Прим. Onlíner) остались одни почти на неделю: жена заканчивала грудное вскармливание. И все получилось. Правда, у Мироши поднялась температура, я даже скорую вызывал, врач приехал, сказал: «Ничего страшного, лечитесь дома». Сын спокойно заснул со мной и в первую ночь, и во вторую… Не было капризов.

Но бытовуха — не мое. Пылесосить или, например, мыть ванну я не буду. Мне проще вызвать клининг. Да и девчонки у меня отлично справляются с порядком в квартире.

Для меня Мирон — это любовь, которую трудно описать словами. Эти эмоции нужно прочувствовать, пережить. «Папа, папочка», — всегда меня ждет, бежит ко мне. Я не могу без него. Это такая связь, такое сокровище!.. Дашу я тоже считаю своей дочерью, ведь я пришел в семью, когда ей было всего три с половиной годика. Через две недели она уже называла меня «папой». Я всегда был рядом, ходил с Дашей в парк по выходным, в кафешки, водил в садик, забирал из школы, делал уроки… Это точно такой же мой ребенок, абсолютно родной по ощущениям.

Я верю, что мы продолжаемся в своих детях. Представляю, как со Светкой будем сидеть старенькие, за столом соберутся дети и внуки. Или когда я уже умру, когда меня не станет, что́ они будут рассказывать про дедушку Павла? «А вот был дед Павел, он бабушке мерседес подарил на Новый год». Каким я останусь в их памяти? Для меня это очень важно.

«Задумался о детях только к тридцати, потому что был карьеристом»

Артем Астровлян, 38 лет, ведущий, шоумен, Минск:

— Первый раз я увидел отца в два года, когда он вернулся из армии. Я жил с мамой и бабушкой в хрущевке на 38 квадратных метрах. Вторую комнату мы сдавали — не от хорошей жизни, а чтобы как-то существовать. Такие были времена. Жили, считай, в коммунальной квартире. Я засыпал под музыку, под разговоры гостей. Это было нормой.

Папа — дальнобойщик, поэтому воспитывали меня по большей части мама и бабушка. Он постоянно работал, в командировках, сутками. Когда папа приезжал, это был целый праздник. Отец погиб, когда мне было 16.

Осознанно задумываться о детях я начал только ближе к тридцати годам. Возможно, потому, что был карьеристом. Родители не давали мне все и вся. «Хочешь что-то — заработай», — такое было воспитание. С пятнадцати лет я начал работать, а с шестнадцати — жить один. Я быстро понял, что такое самому зарабатывать деньги. Первую машину купил в восемнадцать — битые «Жигули» «копейка» за $50, без дна, с какими-то палками и резиновым ковриком. Восстановил авто за $150 и ездил на нем. Попал в сферу ивента. Работал без передышки в ночных клубах тридцать дней в месяц: день, ночь, день, ночь…

Но в какой-то момент ценности поменялись. Все, что я хотел: квартира, крутая машина и т. д., у меня уже было.

В 2019-м я женился на Ире. А в июне 2021-го появилась на свет моя долгожданная Мишелька. Тогда же был коронавирус, в больницу к жене не попасть. Но для меня врачи вели прямой эфир родов, я ж популярный человек (смеется. — Прим. Onlíner). Сразу скинули видео, что появилась дочь. Соблюдая все меры предосторожности, в специальном обмундировании, я зашел в палату. Первой увидел Мишельку, даже раньше жены. Это такой момент!.. Перед тобой крохотное, самое любимое создание, и ты боишься ему навредить.

Я хотел, чтобы мой ребенок никогда не столкнулся с теми трудностями, которые пережил я. Чтобы у него было все, начиная с собственной комнаты. Из роддома Мишельку встречали чуть ли не сто аниматоров. Я купил дочери самую дорогую коляску, которая только была. У Мишель комната с дизайнерским ремонтом… У моих родителей в 18 лет я был неосознанным ребенком. А я пришел к отцовству в осознанном возрасте, поэтому стараюсь для дочки по максимуму. Пытаюсь не баловать ее, конечно, но это плохо получается (смеется. — Прим. Onlíner). Скорее всего, дочь, когда вырастет, даже не вспомнит, какая у нее была коляска. Но я просто обожаю Мишельку. И если могу позволить себе лучшую коляску, то почему нет? Я много работал, чтобы моя семья могла жить счастливо.

У нас с Мишелькой есть свои ритуалы. Не ухожу на работу, пока ее не поцелую. Прихожу ночью с работы — смотрю, как она смешно спит. У меня спальня на втором этаже, а у нее — на первом, и она просыпается и снизу кричит: «Папа, папа!» И в каком бы ты состоянии ни был, встаешь и идешь. Ее обязательно нужно потискать. Я подхожу и строгим голосом, как суровый батя, говорю: «Мишель, подойди, пожалуйста, ко мне». Она поворачивается и бежит со всех ног, я ее целую. Это очень большая няшность, которую ни на что не променяешь. Лет до 25, как и все мужчины, я хотел сына. А когда рождается дочка, ты понимаешь, насколько это круто. Девочка все-таки больше любит папу.

Никаких неприятных, скучных, утомительных ежедневных дел по уходу за Мишелькой я обычно не делаю. Только кайфую от дочки. Она, конечно, иногда ворчунья. Всех строит. Может злиться и забирать у меня пульт (улыбается. — Прим. Onlíner). Но прям один с ребенком я полноценно не остаюсь. Мне всегда кто-то помогает. Я могу помыть ее, поменять подгузник, покормить — не проблема. Но я это делаю не прямо весь день, потому что у меня жесткий график. Всегда есть кто-то на контроле, а я отдыхаю.

Жена проводит с дочкой гораздо больше времени. И еще у нас есть волшебная бабушка — моя теща, которая во всем помогает. И сестра жены. Если есть люди, которые выполнят функции кормления и мытья ребенка лучше, чем я, то почему нет? Я наблюдатель, и меня это устраивает.

Когда Мишельке было шесть месяцев, мы втроем ездили в отпуск в Египет: я, жена и дочь — это было непросто. Два дня резались зубки, мы не спали по ночам. А в остальном кайфово. Вполне можно отдохнуть. Где-то жена с ребенком, где-то — я.

«Хороший отец» — тот, кто делает все, чтобы его ребенок был счастлив. В пределах разумного, разумеется. Я иногда сам сдерживаю Иру, когда она говорит: «Все, нам нужно самое дорогое поворотное кресло в машину!» Стараюсь дозировать. С брендовыми вещами, например, ведь дочка так быстро растет! Балуем, но по-доброму. Купили Мишельке бассейн — она плавает. Это круто. Хороший родитель уделяет время своему ребенку. Повторюсь, у меня жесткий график, но я все равно, ночью или между встречами, приеду, увижу дочку, потискаю, прогуляюсь, покатаю ее на тачке. Если ребенок не видит и не чувствует отца — это плохой родитель, мне так кажется.

«Ксюша хотела партнерские роды, и я согласился. Точно знал, что не упаду в обморок»

Антон Нуприк, 35 лет, стоматолог, Слуцк:

— Я родился в полной семье. До собственного развода даже не понимал, что бывает иначе. Мои родители познакомились еще в университете и до сих пор вместе. Про отца у меня сохранились детские воспоминания, как ходили на рыбалку, ремонтировали машины в гараже, как он брал меня с собой на работу в зуботехническую лабораторию. Поэтому, наверное, я и пошел учиться на врача-стоматолога. И мама у меня тоже стоматолог. Целая династия, получается (улыбается. — Прим. Onlíner).

Первый раз я стал отцом в 24 года, когда родилась Соня. О партнерских родах мы тогда почему-то не задумывались, но в остальном я был довольно присутствующим отцом. Помню, Соне было четыре года, у нас с женой уже шло дело к разводу, я купил путевку, взял дочку и поехал с ней вдвоем в Палангу на 20 дней. Родня очень переживала, но мы с Соней прекрасно справились. 20 дней прошли без проблем.

Когда дочери исполнилось пять, мне пришлось развестись с женой. Около года после развода я не виделся с Соней. Уехал в другой город, ни с кем не поддерживал контакт. Но потом стал приезжать, брать дочку на выходные. Сейчас мы хорошо общаемся. Так что я не согласен со стереотипом, мол, мужчина относится к ребенку точно так же, как к его матери. Это разные отношения. Одно дело — бывшая жена, другое — родная дочь.

Два года назад я встретил Ксюшу, и мы стали жить вместе. А в июне 2021 года у нас родился сын, Ян. Ксюша хотела партнерские роды, и я согласился. Я врач, спокойно отношусь к крови, во время учебы в медуниверситете нас водили и в гинекологию, и в роддом — чего я только не видел! Это совсем не страшно. Я точно знал, что не упаду в обморок. До родов мы с Ксюшей прошли специальные курсы. Там учат, как мужчина должен помогать женщине дышать, как воспринимать схватки: когда больно, а когда отпускает. Но у нас случилось экстренное кесарево, и знания о дыхании не понадобились, все прошло легко. Схватки были слабыми, ночью Ксюшу подключили к КТГ, а на утро уже прооперировали.

Ксюшу забрали из нашей отдельной палаты, а я остался ждать. Буквально через полчаса мне принесли сына — маленький сжавшийся красный комочек. Я положил его прямо себе на грудь, кожа к коже. Меня переполняли эмоции. Как он дышит, этот маленький носик? Я разглядывал сына, нюхал, слушал. В какой-то момент он перестал кряхтеть и копошиться, сложил ручки, уткнулся маленьким носом мне в грудь и доверительно засопел. Этого я никогда не забуду.

Я готовлю, одеваю-переодеваю сына, встаю к нему ночью, укачиваю на руках, гуляю с коляской, купаю… Любые детские компетенции (улыбается. — Прим. Onlíner). Правда, долгое время у нас была няня-домработница. Все-таки у нас с Ксюшей пятеро детей на двоих: Анфисе двенадцать, Соне одиннадцать, Алисе пять, Арсению почти три и Яну год. Пару месяцев назад няня нашла другую работу и ушла, и теперь мы все делаем сами, но не особо страдаем по этому поводу. Адаптировались. Готовим по вечерам ужины или заказываем еду, я купаю средних детей, а Ксюша в это время подогревает молоко Яну, потом я купаю Яна, а Ксюша убирает на кухне — такая система. По бытовым делам стали чаще привлекать старшую Анфису. В последнее время она главная по выбрасыванию мусора. Когда ребенок мотивирован тремя рублями — вообще отлично, сразу говорит: «Окей!»

Я без проблем могу остаться вдвоем с сыном на долгое время. Например, Ксюша уезжала на Кипр на полторы недели. Днем в будни с Яном сидела няня, а вечером, после восьми, я возвращался с работы и «заступал на пост». Абсолютно никаких затруднений я не испытал. Если Ян капризничает, я его обниму — он успокаивается. Если ему плохо — сразу меня позовет. Сыну нужно мое общество точно так же, как и мне — его.

Я не хочу задавать оценочный фрейм под названием «хороший отец». Пусть каждый сам для себя решает, хороший он отец или плохой. Я хочу быть человеком, который принимает участие в жизни детей, чтоб они знали, случись любой кипишь, можно позвонить мне: «Папа, алё, у меня тут такое!..» Чтоб не боялись и не стеснялись. Со старшей дочкой я сейчас ловлю такое состояние. Хотя она подросток, звонит мне: «Папа, там какой-то двухметровый мальчик пришел, зовет меня гулять, а я не хочу, боюсь». — «Тебе страшно?» — «Да». — «Тогда не выходи никуда». — «Хорош, пап, спасибо, давай». Я буду доволен, если эта ниточка сохранится, если дети всегда будут обращаться ко мне за советом и поддержкой.