У террориста Гиркина истерика из-за ударов HIMARS и неудач армии РФ

Московию ждет военно-политическая смута по сомалийскому сценарию?

Текущая ситуация на фронте явно огорчает московитского боевика Игоря Стрелкова (Гиркина), одного из создателей так называемых “Л/ДНР”. В своих выступлениях он катком проходится по бездарному московитскому командованию, сокрушается по поводу нехватки военной техники, критикует тактику войск РФ и предрекает печальный финал вторжению московитов в Украину, сообщает euroradio.fm.

В очередном стриме он и его собеседник Максим Климов, капитан третьего ранга в запасе, говорят об актуальной обстановке театра военных действий. То, что они озвучивают, совсем не похоже на бодрые рапорты московитского Минобороны.

О важности реактивной системы залпового огня HIMARS

Стрелков: В августе они [украинцы] получат тактические ракеты с дальностью полета 300–500 километров, что фактически полностью нивелирует наше преимущество в крылатых ракетах. Противник сможет наносить удары по нашим тылам почти на такую же глубину, как мы сейчас наносим удары по тылам противника.

Климов: Вопрос заключается в первую очередь не в РСЗО, а в весьма неудовлетворительном выполнении целого ряда мероприятий с нашей стороны. Например, маскировки, рассредоточения. Также у них очень хорошо работает радиотехническая разведка. То есть нам нужно иметь распределенную систему связи, которая позволяет не выделяться соответствующим управленческим структурам.

Стрелков: Уже весь интернет наполнен фотографиями погибших командира и его заместителей из 20-й мотострелковой дивизии. В этой дивизии вообще все управление “вынесли”, это уже бесполезно скрывать. А под Брянкой находился командный пункт [106-й воздушно-десантной дивизии РФ], который на одном месте несколько недель стоял. Ежедневно в 18 часов там проводилось совещание. Ну и вот ровно в 18 часов [по командному пункту 106-й ВДД в городе Шахтерск ударили “Хаймарсом”, в результате чего подразделение потеряло значительную часть офицерского состава]. О какой маскировке вы говорите, если у нас в армии масксетей нету?

Об ударах по московитским складам боеприпасов

Стрелков: Я так понимаю, что эти склады явно не были лишними и не были созданы просто так.

Климов: Появился “снарядный голод”. Он будет компенсирован, потому что есть откуда везти. Но тут есть другие последствия. У людей уже есть опасения находиться близко со снарядами.

Стрелков: Не говоря о том, что склад — это не просто груда ящиков, это еще и персонал. Он должен быть квалифицированным. Потому что кладовщики на таких объектах должны знать номенклатуру всего, что у них находится, и уметь ей распорядиться. Склад — это десятки людей. Насколько я понимаю, уничтожив около полутора десятков таких складов, украинцы в том числе уничтожили значительную часть людей, которые обслуживали склады. А новых нужно привезти и обучить.

О разгильдяйстве командования РФ

Климов: Берем комплекты дополнительной защиты. То, что было закуплено по контрактам 2020–2021 годов, оказалось на боевых машинах пехоты и было привезено в зону боевых действий только через два месяца, когда уже кучу техники потеряли. Желающие найдут массу фотографий так называемых “бревноутов”, когда [войска РФ] машины бревнами бронируют.

Над украинцами смеялись в 2014 году, а они резко обеспечили снижение потерь. А теперь смотрим наши потери, товарищи начальники. Сопоставьте, сколько людей могло не погибнуть, если бы соответствующие должностные лица просто выполнили бы свои функциональные обязанности.

Стрелков: У нас многие части и подразделения, в том числе боеспособные, не имеют вообще никакой техники. Например, отступая из района южнее Лисичанска, наша пехота была вынуждена 35 километров топать пешком. Естественно, противник от нее оторвался — он просто сел на машины и уехал. А с колоннами [украинской техники] нам бороться нечем: наша тактическая авиация боится летать над линией фронта, а беспилотников у нас нету. Ни разведывательных, ни ударных.

В московитском мотострелковом полку, который находится на передовой, на весь полк один беспилотник, и то купленный волонтерами. А у противника такие беспилотники в каждой роте.

Если бы у нас в Минобороны высшее лицо хотя бы частично выполняло свои обязанности (если оно их вообще понимает), то мы бы не создавали потешную армию для беганья по пескам [контингент РФ в Сирии], а создавали бы армию для войны. Выяснилось, что у нас для войны не готово ничего.

“Профессионализм” нашего министра обороны, а также большинства первых лиц в других ведомствах просто не может соответствовать нынешней ситуации от слова “вообще”. Занимались имитацией работы везде.

Климов: Мы реально стоим на краю пропасти. Последствия, которые нам грозят в случае непринятия мер, это не просто военное поражение, а военно-политическая катастрофа, смута. Причем смута по сомалийскому сценарию.

О теракте войск РФ в Виннице

Стрелков: Зачем били по Дому офицеров в Виннице, который находится в центре города рядом с одной из самых оживленных площадей и крупным торговым центром? Почему не бьют по центрам принятия решений, почему не бьют по мостам?

Климов: Мое мнение, что просто в плане стояло по кому-то ударить.

Дело в том, что у нас, во-первых, осталось мало ракет, это объективно. Порядка трех тысяч ракет мы уже выстрелили. По количеству примененных крылатых ракет мы уже превзошли США за все их войны.

В целом ряде случаев вызывает серьезные вопросы то, как и по чему наносились удары. Допустим, в Виннице размещались националисты. Рядом находятся гражданские объекты, в чем целесообразность такого удара? У нас вполне есть возможность “ложить” [солдат противника] вблизи линии боевого соприкосновения. А удар в Виннице — это удар в первую очередь по нам самим. Первый вопрос — реакция населения, а второй — эта ракета не нанесла удар там, где он может потребоваться.

Стрелков: Вместо этого она [ракета] убила некоторое количество гражданских людей.

О мобилизации и массовых отказах ехать на войну

Климов: Мобилизация [московитов] неизбежна. Но она состоится тогда, когда все будет очень плохо. Если кто-то считает, что отсидится, — напрасно так считаете, коснется всех.

Стрелков: А “пятисотых” [военных, отказавшихся ехать на войну] просто огромное количество. В некоторых частях и соединениях оно превышает количество тех, кто на фронте. И это факт.