«Здесь не нужно собирать детей в школу: ученикам выдают все - от учебников до 3D принтеров»

Как семья из Гомеля переехала в Финляндию.

Из Беларуси продолжается отток не только айтишников, врачей, журналистов, но и здравомыслящих людей самых разных профессий. Из страны уезжает молодежь, семьи — те, кому невыносимо жить в формируемом сейчас тоталитарном обществе, и кто имеет возможность начать жизнь за границей. В частности, страну покидают многие творческие люди, и едут они не только в соседние Литву и Польшу, но и более незнакомые для беларусов страны. Свою историю «Флагштоку» рассказала гомельская художница, музыкант и ремесленница (занимается ткачеством и деревообработкой), молодая мама Полина Кузнецова, которая недавно обосновалась в Финляндии.

Гомельчанка говорит, что мысли об отъезде из страны у нее появились уже много лет назад, но мотивации всегда не хватало. Для Полины главное в жизни — чувствовать себя счастливой и иметь возможность для самореализации, однако при беларусском режиме достичь этого нереально:

«Для меня счастье — это любимые люди рядом и хотя бы минимальная возможность делать то, что я люблю, заниматься творчеством. Кое-как, с большими трудностями, препятствиями и проблемами достигать этого частично получалось, что начавшаяся война вызвала ощущение тотального отчаяния и безнадежности».

«В Речице мы просыпались под жуткий шум бомбардировщиков, и просыпаться не хотелось вообще»

Полина рассказала, что переживала в те дни, когда Московия атаковала города Украины, используя территорию Беларуси:

«Мы с детьми были в Речице, самолеты летали над головой каждые полчаса, оставляя шрамы на сердце. Мы просыпались под жуткий шум бомбардировщиков, и просыпаться не хотелось вообще — было больно каждое утро осознавать, что происходит страшное. Заснуть тоже было невозможно после чтения новостей и переписки с друзьями из Украины».

Гомельчанка вспоминает, как однажды ночью она вышла на балкон и увидела горящий самолет:

«Он болезненно кружил в небе, пытаясь справиться с управлением. И я боялась, что он может тупо рухнуть на нас… Вряд ли, конечно, мы могли пострадать, но когда ты всеми мыслями в Украине, с украинцами, состояние ужаса от происходящего усиливает ощущение угрозы. К тому же я очень боялась провокаций с целью втянуть белoрусскую армию в войну».

Полина признается, что ощущение беспомощности и духоты убивало ее изнутри:

«Я в первые же дни написала нескольким друзьям, предлагая выйти вместе протестовать, но сообщения остались неотвеченными, все натерпелись за два года, на всех уже висели дела, да и надежды, что это что-то может изменить, больше не оставалось. Но молчать я не могла, я активно писала в соцсетях, пыталась дискутировать с людьми, получала в личку угрозы, и понимала, что рано или поздно это мне аукнется. Мне, конечно, страшно было сесть, но страшнее было, что детей куда-нибудь заберут, если нас с мужем посадят, по крайней мере пока их не смогут взять под опеку мои родители. Страшно было от мыслей, что дети потеряют маму, а может сразу и папу (у него уже был обыск), возможно на годы. Даже взрослым тяжело справиться с тоской по любимым, что уж говорить о детях, это очень травмирующая потеря, настоящее несчастье, несравнимое ни с голодом, ни с отсутствием перспектив».

Мотиваторами к отъезду стали также стыд и вина: хотелось как можно скорее перестать отдавать режиму заработанное своими руками, даже копейки.

«Лучшие люди на свете — белoрусы, которые остались отстаивать человеческие ценности в условиях диктатуры»

«Я была готова скитаться с детьми, "мыть туалеты в Польше", тяжело работать, только не оставаться здесь — хотя я подала заявку по программе Artists at risk, но на момент отъезда ничего не было ясно, так что я ехала практически в никуда. Возможно, это даже было что-то нездоровое, какое-то желание наказать себя сложностями эмиграции с детьми, чтобы не мучиться так от чувства вины. Вины из-за того, что я, возможно, сделала недостаточно, чтобы всего этого не случилось. Но пока наказать себя как-то не получается, к счастью», — продолжает Полина.

Ее главные сожаления были в том, что, покидая Беларусь, пришлось расставаться с любимыми людьми:

«Многие из них уже разъехались, еще после протестов, задолго до начала войны, и теперь я верю, что мы с ними будем встречаться время от времени где-то на просторах свободных стран, но некоторые остались в Беларуси. Я искренне считаю, что это лучшие люди на свете, потому что умудрились сохранить и смело отстаивать истинные человеческие ценности в условиях диктатуры, постоянной необходимости выкручиваться, чтобы выжить, умудрялись помогать другим, хотя сами имели очень немногое.

Умудрялись развивать свои таланты там, где для этого не было, считай, никаких условий. Близкие отношения с такими людьми — сокровища, которые я тщательно собирала в течение жизни и бережно храню годами. Я всегда буду скучать по объятьям и музыкальным вечерам у костра, совместной деятельности, теплой взаимоподдержке, разговорам, которые часто были экзистенциально глубокими и философскими, и в то же время веселыми, дурашливыми и полными самоиронии».

Тяжело было расставаться и с любимыми местами, деревней, Днепром, птицами и туманами, кострами и дикими пляжами:

«Всё это, собственно, я и называю Беларусью — людей, природу, творчество, живое и дышащее, что растет и меняется, зачастую — вопреки всему. Конечно, мне грустно было расставаться и с более приземленными материальными вещами: моими принадлежностями для творчества, коллекцией музыкальных инструментов. Но, как я всегда и верила, материальное — дело наживное, оно всегда появляется обратно рано или поздно!

Так получилось, что у меня тут есть всё любимое, чуть ли не с первых дней: и музыкальные инструменты, и ткацкие станки, и пряжа — благодаря чудесным людям, для которых помощь другим — обычное дело, они живут в состоянии "перманентной солидарности", и гопсударство им в этом только помогает. А множество вещей для жизни здесь можно найти даром или почти даром. Так что я сделала правильный выбор, взяв только необходимое и сделанное своими руками».

«С разногласиями здесь сталкивалась только при общении с некоторыми московитами»

Почему «страной для жизни» белoруска избрала именно загадочную Финляндию? Перед отъездом она еще не была уверена, что у нее получится здесь задержаться, и была готова скитаться и искать свое место вне диктатуры. Но затем поняла, что выбор оказался верным. Раньше Полина уже бывала в Финляндии — здесь живет ее сестра.

«Я влюблена в финскую природу — в ее летний свет, украшающий пейзаж косыми золотыми лучами в течение большей части суток, в камни и скалы, покрытые трехсотлетними лишайниками, в озера и море с дикими лебедями в нем. Природа здесь кажется более живой: больше рыбы, больше птиц и зверей, возможно из-за более строгих правил вырубки лесов и в целом иного отношения к экологии», — делится впечатлениями гомельчанка.

Она отмечает, что здесь тоже есть свои проблемы, но ее восхищает организация финского общества:

«Ценности большинства финнов, которые они поставили во главу угла своего социального устройства, совпадают с моими. Я не боюсь показаться аутсайдеркой, рассуждая о гендерном неравенстве или дискриминации национальных меньшинств. Я пока не сталкивалась с разногласиями, разве что при общении с некоторыми московитами здесь, живущими на две страны».

В новом месте Полина быстро обрела множество друзей:

«Их даже искать не пришлось, они сами меня нашли. Таким образом, хоть я и утратила возможность драгоценных встреч с любимыми белoрусами, я не осталась ни с чем, как опасалась, обрела новые сокровища. В этом, конечно, очень помогло знание английского. Говорю я не всегда правильно, но знаю язык достаточно, чтобы говорить о ценностях, переживаниях, смыслах — это помогает сближаться с людьми, находить общее, а не только "функционировать" в бытовом плане.

Здесь потрясающая концентрация людей, готовых помочь. Но некоторым тревожно от чужеземцев, непонятно, чего от них ждать, если они не хотят открываться в общении или просто не могут общаться из-за языковых барьеров».

Интересно, что мама Полины — дочь тверских карел, и сама она примерно на пятую часть — карелка, поэтому для нее было удивительно случайно оказаться именно в Карелии. Когда-то ее давние предки бежали отсюда в Московию, а теперь в эти места переехала сама:

«Может быть, потомки моих детей тоже однажды приедут в Беларусь, и она будет одной из счастливейших стран мира…»

«Стресс жизни адекватного человека в условиях режима многократно превышает стресс эмиграции»

Белoруска прокомментировала главные плюсы и минусы переезда в Финляндию:

«Минусы — это, конечно, бюрократия, которая неизбежно вызывает чувство тревоги, тем более что я не сильна в таких вещах, а цена ошибки может быть очень высока. Бюрократия здесь очень медленная. Получение рабочего ВНЖ для белoрусов может занять более полугода, немногие работодатели готовы заключать контракт и так долго ждать работника».

А плюсы, по словам Полины, можно продолжать перечислять долго, но главный — это чувство защищенности, безопасности, здоровый сон, здоровая среда:

«Мой новый финский друг, англичанин, переехавший сюда 20 лет назад, все удивлялся, как я могу оставаться такой спокойной: все-таки я эмигрировала, с двумя детьми, наш статус здесь все еще крайне неопределенный, для любого человека это должно быть факторами стресса.

Но ведь я впервые за два года сплю и дышу спокойно, не чищу телефон от "опасных" записей, не мучаюсь от тревоги, вызванной лишь тем, что называю вещи своими именами. Стресс жизни адекватного человека в условиях режима в своей совокупности многократно превышает стресс эмиграции, на мой взгляд. Постоянный прессинг и отсутствие возможности строить планы утомляет значительно сильнее».

Переезд, безусловно, способствовал работе и увлечениям, появилось гораздо больше возможностей для самореализации и заработка:

«В Карелии ткачество — совершенно обычное, традиционное увлечение. Как собственно и деревообработка. Так что и тут я попала как рыба в воду. Пока у меня не было права официально работать, но вариантов уже найдено множество, даже при моих "нестандартных" специальностях.

В целом ощущение, что здесь каждый сможет найти себя и свое занятие, потому что здесь богатая разнообразная среда, потрясающая поддержка культуры, науки, частного бизнеса, все цветет и развивается, даже в маленьких городках, что невозможно представить в Беларуси, а возможности для образования поистине безграничны и доступны каждому: редко найдешь финна с одной специальностью, у каждого — целый спектр пройденных курсов, дипломов училищ, колледжей, университетов.

А пойти учиться в 52 год тут вполне обычное дело, и это при том, что никто не гонит: социальная поддержка обеспечивает возможность не слишком волноваться о добыче пропитания».

Здесь не нужно собирать детей в школу: ученикам выдают всё — от учебников до 3D принтеров

В результате люди учатся из интереса, работают в самых разных сферах и чаще всего могут найти дело по душе, отмечает Полина:

«Когда я увидела школу в местном городке, размером с Калинковичи, мне даже захотелось заново отучиться в школе! Дети могут вообще ничего не приносить с собой: в школе есть все, и им все выдают: от учебников, 50 оттенков цветного картона и всего разнообразия творческих приспособлений до всевозможных музыкальных инструментов, деревообрабатывающих станков, продуктов и приспособлений для уроков кулинарии, 3D принтеров, ЧПУ-станков, скейтов, самокатов… Невозможно не собрать ребенка в школу, потому что его не нужно собирать, достаточно обычной одежды. В школе надежно позаботятся и о детях с особыми нуждами — для всего есть свои люди и каждый из них получил необходимое образование».

Все это вызывает у гомельчанки восторг и восхищение с одной стороны, а с другой — плач по Беларуси, которая вместо развития по пути цивилизованного мира продолжает погружаться в пучину «совка» за своим «железным занавесом».