«За 40 минут остались только стены»

Беларусы заново строят дом — он сгорел, когда проводили газ.

Иван и Алина свой дом в Ельске называют «домом из пепла» — и это не фигура речи. Каждый вечер на протяжении полутора лет Иван после работы приезжал сюда и своими руками делал ремонт, чтобы быстрее переехать с семьей в свое жилье. Молодые люди уже думали о скором новоселье, но во время газификации дом загорелся. Потом шок, слезы, суды, много успокоительных — и все сначала. Грустно иронизируя, молодой человек называет это «ремонт 2.0». О долгих судах, реакции соседей и друзей и о том, что чувствуешь, когда видишь, как полыхает твой дом, realt.by поговорил с Иваном.

История появления дома у Ивана с Алиной достаточно традиционная: решили съехать от родителей жены, искали съемную квартиру, но подумали, что приятнее вкладывать деньги в свое жилье. Ельск — потому что Алина отсюда родом, Иван переехал к будущей жене из Брестской области.

— Мы с супругой тогда уже ждали первенца и решили не строить с нуля, а купить дом, что называется, под реконструкцию. Искали мы его не очень долго. В результате выбрали дом за 12 тысяч долларов, одолжили денег, потому что всей суммы у нас не было. И я начал потихоньку заниматься домом: в выходные с утра до вечера, а в будние — после работы, возвращался к ночи помыться и поспать.

«Влетает помощник сварщика и говорит: «Надо доску отрывать, мы горим!»

Все свободное время, говорит Иван, тратили на дом, деньги — туда же. Планировали встретить там новый 2021 год, но все пошло не по плану.

— Мы сделали пристройку к дому, а поэтому надо было переделывать газ. Сделали проект, нашел подрядчика — частную фирму из Мозыря. Ребята приехали и пока я занимался своей работой в доме, они занимались своей снаружи. В один момент влетает помощник сварщика: «Надо доску отрывать!» Я говорю: «Зачем отрывать, если можно открутить?». А он мне: «Надо отрывать, мы горим!» За 40 минут из всего, что было сделано за год-полтора, остались только наружные стены. Ни потолков, ни крыши… Все превратилось в труху и грязь. То, что не сгорело, не выдержало воды — чтобы потушить пожар, вылили 6 машин.

Иван говорит, что в критические моменты ведет себя спокойно и не паникует.

—После того как помощник сварщика сказал, что горим, я успел сбегать в машину, принести автомобильный огнетушитель. Потом быстренько заскочил на чердак без лестницы. Мне подавали ведра с водой, я пытался что-то тушить, но потом понял, что бесполезняк метаться. Прибежал сосед и говорит: «Прыгай, а то сгоришь». Я ему говорю: «Витя, вызывай мчсников».

А вот потом настроение у Ивана изменилось.

— Когда приехало МЧС, я буквально успел сказать, откуда начался пожар. Я им кричу: «Парни, вызывайте вторую машину, одной вы ничего не сделаете». И понял, что теперь от меня не зависит ничего. И это для меня самое плохое ощущение. Даже если ты сделаешь тройной тулуп и сальто назад, ты все равно ничем не поможешь. Тогда у меня опустились руки. Паника, отчаяние, тленность бытия, состояние фрустрации. Не знаю, как еще это назвать, чтобы не сильно материться. Меня накрыло. Помню тот вечер, но сквозь сопли и слезы. Быстро приехали мои друзья и коллеги. В это время я уже сидел на бордюре напротив дома и наматывал сопли на кулак.

Ельск — город небольшой, население меньше 10 тысяч. Историю о том, как горел дом, не обсуждал только ленивый, говорит Иван.

— Из всех соседей помогал только один, другие же вышли на дорогу и смотрели, как горит дом, а хозяин в слезах наматывает сопли на кулак. Но я очень благодарен друзьям, которые приехали еще до пожарных и, пока я был в черт знает каком состоянии, успели вынести из дома инструменты и материалы. А на следующее утро после пожара, когда я только подъезжал к дому, рядом с домом уже собрались товарищи и коллеги, которые убирали снаружи. Но таких людей, к сожалению, остались единицы.

«Дом сгорел 1 мая, а первый суд был почти через год, 7 апреля»

Через пару дней после пожара, рассказывает Иван, приехал директор фирмы, которая занималась газом в доме.

— Сразу он сказал, что решим все мирно, «я все плачу, забирай заявление, начинаем ремонт». Я решил вопрос с органами внутренних дел, а через пару часов звонит директор фирмы: «Будем решать все по закону» — и понеслось.

«Понеслось» — это Иван о судах и прочих разбирательствах, которые продолжались не один месяц.

— Это начался дикий трэш, частые походы в аптеку за успокоительным. Дом сгорел 1 мая, а первое судебное слушание было в апреле, практически через год. Все это время я старался не ездить по этой улице, потому что было банально больно.

Сумму ущерба Иван оценил в 40 тысяч беларусских рублей, хотя сделать это было непросто признается молодой человек.

— Как можно оценить те силы, которые были вложены в строительство, время? Но это оказалась та сумма, при которой возбуждается уголовное дело.

Суд Иван выиграл, потом ответчик подал апелляцию — решение суда осталось прежним.

— Вернули мне около 32 тысяч беларусских рублей. Этих денег хватило на то, чтобы утеплить и обшить дом снаружи, и рассчитаться с бригадой. Это была единственная работа, на которую я нанимал людей, а не делал сам. Еще купил ламинат и плитку. Сложно сказать, хватило ли этих денег, чтобы вернуть дом в состояние до пожара. Потому что до того момента, когда вернули деньги по суду, я успел вложиться своими деньгами — полностью новая крыша, подшил потолки, стены и перегородки внутри, перегородка, теплый пол — все это делал своими руками.

Сейчас семья по-прежнему живет у родителей Алины и продолжает восстанавливать дом.

— Если совсем аврал, можно переехать, но зачем бросаться в крайности, если этого можно не делать? Но все-таки хочется поставить хотя бы пару дверей в доме, — говорит Иван. — Конечно, если бы всего этого не произошло, мы бы уже давно жили в своем доме.