Прорыв линии обороны РФ на юге: стали известны новые подробности

Военный эксперт детально показал, как Украина ведет свое наступление.

Московитский «военный эксперт» опубликовал карту, которая привлекла много внимания — и немало вопросов. Здесь вы найдете ее анализ и объяснение, почему все иначе, пишет австрийский военный аналитик Том Купер.

Карта, о которой шла речь, была следующей:

Предположительно показана обстановка южнее Давыдова Брода по состоянию на 31 августа 2022 года, 16.00 местного времени. Речь идет о том, что украинцы взяли Сухой Ставок, а затем проехали весь путь до дороги Т2207, которая является основным маршрутом снабжения для всех формирований ВС РФ, дислоцированных у Давыдова Брода и к северу от него.

Неудивительно, учитывая «форму» «украинского прорыва», изображенную на этой карте, многие предположили, мол, задействованные формирования ВСУ теперь находятся «в ловушке». И, без сомнения, московиты хотели бы, чтобы ситуация была именно такой.

Что ж, извините, но реальная история существенно отличается. Однако объяснение займет несколько минут.

Во-первых, большинство людей думают о войне как о «линейном деле». Во многом это вызвано тем, что именно так проще всего думать о войне. По крайней мере, в социальных сетях есть десятки, если не сотни «картографов», каждый из которых клянется, что его карты являются лучшими из всех доступных, они географически привязаны и сверены с источниками, видео и со всем остальным, и поэтому его/ее реконструкция линии фронта абсолютно достоверна.

Так или иначе, люди склонны думать, что война выглядит примерно так (см. диаграмму ниже), при этом каждая сторона имеет равные силы, развернутые по всей ширине линии фронта. Некоторые, знающие больше, могут еще подумать и о «глубине» линии фронта и ожидать, что будет вторая, возможно, третья «линия обороны» и т. д.

Прошу прощения, что разочаровываю вас всех: война гораздо сложнее.

Прежде всего: военачальники не обучены всему этому и не поступают так в реальности… ну, по крайней мере, до тех пор, пока не станут некомпетентными, а таких, пожалуй, всегда хоть отбавляй (да-да, даже в «самых профессиональных» вооруженных силах). Но, скажем так, они достаточно компетентны, чтобы понимать, что они не могут так действовать на таком «широком и глубоком поле боя», как украинское. В таком случае, и в действительности, местные командиры размещают свои подразделения в форме так называемых «крепостей». Они сосредоточены в районе, который они могут контролировать. При этом желательно также хорошо окопаться (и убедиться, что подчиненные знают, как делать свою работу должным образом, их начальство — «генералы» — будет проверять, что они сделали, проводя «фронтовые проверки»…)

Кроме того, имейте в виду, что сутью организации как московитских, так и украинских сухопутных войск является «триада»:

3 взвода составляют роту.

3 роты составляют батальон.

3 батальона составляют бригаду и т. д.

Можно утверждать, что, по крайней мере, русские отказались от этой структуры — и еще до этой войны: ВС РФ разукомплектованы еще со времен так называемых сердюковских реформ, еще в конце 2000-х. В результате многие из их батальонно-тактических групп состоят, например, из двух рот пехоты, плюс двух артиллерийских, плюс одной танковой и еще двух-трех других вспомогательных служб и вооружения.

Так или иначе, но в целом военачальники склонны развертывать свои части по схеме «два вверх, один в резерве». Таким образом, собственно, с их точки зрения, «линия фронта» выглядит так:

Теперь все становится еще сложнее. Следующий важнейший вопрос ведения боевых действий называется «ситуационная осведомленность»: это уровень знаний о собственной позиции и о положении противника. В современной войне ситуационная осведомленность рассматривается как вопрос победы или поражения: либо у кого-то превосходная ситуационная осведомленность, либо кто-то проиграл битву еще до того, как она началась.

Ситуационная осведомленность зависит от разведки и рекогносцировки. Разведка состоит из визуального наблюдения, перехвата радио- и ІТ-коммуникаций противника, контроля радиоэлектронных излучений противника и т. д.

Разведка аналогична, хотя во многих современных вооруженных силах доходит до того, что их спецслужбы собирают даже личную информацию о каждом вражеском офицере. Так они могут рассказать своим командирам не только о силе и возможностях противника, но и о силе и возможностях вражеских командиров. Они буквально говорят: «Это ваш противник, и если вы сделаете это, вы можете ожидать, что он отреагирует таким образом, а если вы сделаете вот это, то ожидайте, что он поступить вот так…»

Пытаясь улучшить собственную ситуационную осведомленность, каждая вовлеченная сторона делает все возможное, чтобы лишить противника ситуационной осведомленности. Вот почему так важны маскировка полевых позиций, радиоэлектронная борьба, контроль за радиоэлектронными излучениями и оперативная безопасность (в наши дни «и в интернете тоже»).

В идеальных условиях для «синих сил» контрмеры приведут к следующей ситуационной осведомленности для «красных сил»:

Т.е. «красные» могут знать, где находятся «некоторые», возможно, даже «большинство» передовых позиций «синих», но в остальном не имеют ни малейшего представления о составе, дислокации и возможностях резервов «синих» и т. д.

Объяснив эти несколько «основ», теперь давайте посмотрим, как мы все должны интерпретировать карту упомянутого выше московитского эксперта. Первый пункт: забудьте об этих «красивых, аккуратных линиях фронта, открытых для всеобщего обозрения».

Карта того поле боя выглядела бы не так как на этой картинке:

И нет, ситуация также была бы и не такой (где каждая «точка» должна означать наличие еще одного отряда той или иной стороны):

Собственно, ситуация в этом районе по состоянию на конец 28 августа 2022 года была примерно такой: один «Синий» (скажем, украинский) батальон с тремя ротами, две из которых дислоцированы южнее реки Ингулец. Он столкнулся с тремя (истощенными) московитскими («красными») БТГ, в каждой из которых было «две-три роты». Дополнительные русские части располагались дальше в тылу, «глубже за линией фронта»: некоторые были тактическим резервом; другие были артиллерийскими и снабженческими частями.

Как видно, между украинскими и русскими частями заметны большие «пустые» интервалы. А резервов у большинства частей ВС РФ было очень мало, а в некоторых случаях и вовсе не было. Это то, что такие люди, как я, обычно называют «слабо занятыми линиями фронта».

Исходя из этого, легко сделать вывод, что украинский план был примерно таким: пробить определенный участок линии фронта, обойдя с фланга один из русских опорных пунктов («крепостей»), затем зайти в тыл и поразить несколько других опорных пунктов.

Но, и еще раз: забудьте о «линейной войне». На самом деле война никогда не бывает «чистой», тем более линейной. Мало того, что современные вооруженные силы не размещают свои подразделения, как (древние) римские легионы, или вдоль «аккуратно расставленных линий рвов и укреплений», но они также не продвигаются «точно по стрелочке». Более того, помните об этом с учетом ситуационной осведомленности — и помните о массированном артиллерийском украинском обстреле, который продолжался всю ночь с 28 на 29 августа, а затем и все 29 августа. Артиллерийские обстрелы не только уничтожают войска противника: они еще и выводят из строя штабы, вражескую артиллерию, узлы связи противника, линии связи (например, полевые телефоны), склады снабжения противника и т. д.: артиллерийские обстрелы разрушают ситуационную осведомленность.

И потом имейте в виду: когда появились первые сообщения о том, что украинцы освободили Сухой Ставок, тогда же говорили и о продвижении на 10 км позади этого места.

Из этого можно сделать вывод, что в сочетании с наземными атаками, последовавшими за многочасовым украинским артиллерийским обстрелом, это привело к тому, что московитская ситуационная осведомленность во второй половине дня 29 августа выдала примерно следующую картину: штаб 49-й САА — сам попал под несколько артиллерийских залпов, потерял связь с некоторыми из своих частей, и в то же время он получил сообщения от нескольких других частей об их атаке. Некоторые из них, в том числе вероятные местные резервы, близлежащие артиллерийские скопления и т. д., — как указывает Генштаб Украины, заявивший об уничтожении 11 Мста-С и нескольких других тяжелых артиллерийских орудий, — подверглись атаке, хотя и находились не менее чем в 10 км от линии фронта.

Теперь, когда «информированные» об этом рисовальщики карт реагируют на это линейно и рисуют карты следующим образом:

Что, мягко говоря, нонсенс — по следующим причинам.

1. Как было сказано выше, никакие воинские части в настоящее время не передвигаются «строями римских легионов», тем более «строго по стрелкам, нарисованным на карте в штабе».

2. Ни у русских, ни у украинцев нет достаточного количества войск, и они не смогли бы — если бы у них было достаточно войск — «незамедлительно установить линию фронта по обе стороны от этого наступления».

3. Фактическое движение моторизованной/механизированной части по открытому полю выглядит примерно так (если бы это было движение слева направо на этой диаграмме):

4. Пока этот отряд движется, он находится в относительной безопасности от вражеской артиллерии: противник сначала должен его найти, а потом все время отслеживать, чтобы начать обстрел. Даже находясь под артиллерийским огнем, подразделение все еще может маневрировать — ускоряться вперед, поворачивать влево или вправо или отступать — чтобы избежать артиллерийского огня. Т. е. артиллерийский огонь должен быть очень точным, чтобы остановить и «зафиксировать» его там, где он есть: именно тогда этот отряд наиболее уязвим.

Без ситуационной осведомленности по состоянию на 29 августа московиты вряд ли смогли «зафиксировать» какое-либо из задействованных украинских подразделений, кроме тех, чьи атаки были нанесены перед позициями московитов.

Вот почему они говорят, что в маневренной войне все как в воздушной войне: «Скорость — это жизнь», а «движение обеспечивает вашу безопасность».

5. Все первоначальные реакции Московии на украинское «наступление» в Херсонской области, начатое 29 августа, подчеркивали небольшую численность задействованных украинских сил. Типа, «один батальон здесь, плюс второй и несколько танков там. Всего около 3000 солдат и 50 танков».

Если так, то это не «наступление», а «крупномасштабный рейд».

Сразу после этого все московитские соцсети «коллективно перешли в режим контратаки», выступив под девизом «сейчас мы им кости сломаем».

Однако, поскольку, несмотря на все попытки Московии представить украинцев как тупых и некомпетентных, последние все-таки не из тех, кто будет разъезжать по полю боя с криками: «Убейте нас, убейте нас первым». Напрашивается вывод, что они отошли, захватили любые московитские позиции, какие смогли: затем рванули вперед, чтобы уничтожить любые объекты, резервные части, склады и т. д., которые они могли найти в тылу русских, прежде чем вернуться — либо на свои старые позиции, либо на избранные позиции русских, которые они захватили в процессе своего наступления.

И с этим мы, наверное, «вернемся» к примерно такой ситуации: