Скатали фронт, как ковер: войска РФ разбили благодаря «двухголовому наступлению» ВСУ

Начало операции в Херсонской области было в чистом виде психологической войной.

Израильский военный эксперт Марк Бабот рассказал эксклюзивно для Новини.LIVE о своем взгляде на московитско-украинскую войну, тактику ВСУ и контрнаступление, а также о четырех победах Украины, одна из которых уже произошла.

В 1979 году Марк Бабот был призван в армию Израиля, через полтора года стал офицером. Служил в артиллерии, танковых войсках, пехотной дивизии и в Северном военном округе. Принимал участие в Первой ливанской войне, где был ранен.

В 1994-1996 годах был первым секретарь посольства Израиля в Киеве. После возвращения в Израиль назначен заместителем начальника связи Внутреннего округа (Гражданская Оборона), был начальником связи ВМФ. Затем служил командиром батальона связи Генерального штаба. Является специалистом по системам связи, компьютеров, контроля, управления и разведки (C4I).

О контрнаступлении ВСУ

— Ваши впечатления от контрнаступления ВСУ в Харьковской области?

— Слежу очень внимательно. Начало операции было в чистом виде психологической войной. На иврите это называется ЛАП («лохама психологит»). Когда пытаешься убедить противника, что поступишь вот так, а поступаешь ровно наоборот.

— Вы имеете в виду Херсон и Харьков?

— Да, верно. Говорили без конца: Херсон, Херсон, Херсон — главное направление, будем наступать там, президент приказал. Разбили мосты и даже начали наступление.

Мы такое провернули в 1982 году в Ливане. Когда начали наступление на восточном направлении, а потом вдруг высадили десант на западном направлении на берегу моря. Двинулись туда, а восточное стало второстепенным, и продолжили там уже позже.

И вот русские перетащили резервы под Херсон, и даже их игрушечный губернатор все твердил: «Мы Херсон не оставим, мы отсюда не уйдем». И тут ВСУ ударили на севере, в Харьковской области. Это было неожиданно, Харьков был прикрыт, и угрозы штурма там не было. Это же не Донбасс, из-за которого все началось.

Дальше: если идет такое, я бы сказал, «двухголовое» наступление (Херсон и Харьков), оно должно быть очень хорошо синхронизировано. Информация должна быть полной на обоих направлениях, должны очень четко распределяться резервы и ресурсы, все должно перемещаться и двигаться в идеальном порядке. Это «коммуникационная» война. Коммуникации должны функционировать очень хорошо, а у противника они должны быть нарушены. Это тоже удалось сделать украинцам.

Работу украинской разведки тоже надо отметить особо. Вот ты собираешься наступать маневренными группами пехоты на легкой броне (БТРы, «Хамви» и так далее). У пехоты есть противотанковые средства и, если ты заранее знаешь, где тебя встретят танки противника, то можешь развернуть там те же «Джавелины» и эту бронетехнику уничтожить. Но вот для этого нужна очень четкая и ясная картина — где противник, сколько его, какая у него броня.

И, опять же, возвращаясь к началу. Украинцы всю дорогу говорили: пока не дадут тяжелое оружие, танки, в наступление не пойдем. А они пошли. Получается, усыпили внимание противника и ударили. Тем более, что на таком протяженном фронте держать сплошную линию обороны невозможно. Надо заранее знать направление главного удара и держать там основные силы. А у московитов с разведкой традиционно все плохо. Сейчас наступление замедлилось, это видно, и это совершенно нормально. Люди устают, техника ломается, надо подтянуть тылы, наладить логистику, закрепиться. И фронт гигантский, прямо скажем. Так что все идет хорошо.

О работе украинской артиллерии

— Как бывший артиллерист, как вы оцениваете работу украинской артиллерии?

— Очень высоко оцениваю. Украинцы исключительно грамотно сконцентрировали ударные артподразделения. Я не знаю сколько их у них есть. Вообще, в артиллерии есть три уровня.

Ближний, тактический — это, в основном, минометы, которые действуют из боевых порядков наступающих войск или прямо за ними. Потом вторая линия — Гаубицы «Три семерки», М-109, «Панцергаубицы» и прочее. Они гораздо более точные, чем все эти советские системы 152 мм калибра. Плюс управляемые боеприпасы, вроде тех же «Экскалибуров», которые обеспечивают фантастическую точность для артиллерии.

Третий эшелон — реактивные системы. MLRS — первого поколения и «Хаймарсы» — уже второго. В отличии от московитских, там снаряды управляемые, весь процесс боя (заряжание, наведение, стрельба) предельно автоматизирован. У нас (в Израиле. — Ред.) в расчетах этих установок служат девушки. У меня дочь в таком дивизионе служила, так у них командиром дивизиона была женщина-офицер. Точность у этих систем просто феноменальная.

Судя по всему, разведка и целеуказание у украинцев отлично налажены, а значит поразить цель, заранее зная, где она находится, можно со стопроцентной точностью. То есть, установка «Хаймарс» дает залп (шесть ракет) и вместо того, чтобы крыть площадь в гектары, каждая ракета поражает свою цель. Все это позволяет ВСУ поражать командные пункты, связь, склады. Разваливается система управления, логистики — все, полный коллапс.

Украина сейчас воюет по западным канонам военного искусства. Чем западная военная школа отличается от московитской, знаете?

— Чем?

— В западной нет эмоций, болтовни и политики. На Западе (как и у нас, в Израиле, а у нас западная школа) война — это профессия. Это вот как, скажем, хирург. Не важно где он — в Китае, Америке, да хоть в Африке — он делает свою работу по мировым стандартам. Тоже самое — военный. Тактические приемы, протоколы, инструкции, при этом поощряется инициатива командиров.

В чем главное отличие от московитской армии — горизонтальная структура управления. Старшие командиры ставят задачи, младшие и средние их выполняют, имея простор для инициативы. Во главе этой пирамиды не приказ (копать отсюда и до обеда, или взять высоту любой ценой), а задача. И для ее выполнения командиру дают средства.

О тактике ВСУ и наблюдениях Генштаба Израиля

— В израильском Генштабе следят за ходом этой войны?

— Могу это сказать с полной ответственностью: в Генштабе ЦАХАЛа не просто следят, а внимательно изучают опыт этой войны. В военной разведке АМАН есть отдел, который изучает то, что у нас называется «Проблемы за холмом». Ну, то есть, то, что происходит далеко от Израиля и внешне к нему отношения не имеет. В Генштабе есть отделы, которые занимаются не непосредственно тактическими задачами израильской армии, а изучают реальные театры боевых действий в других странах.

Вот, например, смотрят опыт применения противотанковых средств. Как те же «Джавелины» или NLAW поражают московитские танки. И тут возникает вопрос — как эти средства будут работать, например, по нашим танкам «Меркава» последних модификаций. Начинаются испытания, уже есть наставления, приказы, инструкции для экипажей. Берут эти системы и пробуют ими стрелять по «Меркавам». Сейчас два танка новейшей модификации «Меркава-5» отправили вместо действующих войск в испытательный центр как раз для таких проверок.

В таких общевойсковых операциях, когда все действуют вместе — ВВС, броня, артиллерия, пехота, разведка. И то, что удалось Украине — при помощи Запада создать практическую совершенную систему связи и управления, в которую включены все, кто участвует в войне — это то, что удалось создать Израилю. Все до последнего солдата вписаны в эту систему, и Генштаб может в режиме реального времени видеть, что делает солдат, что видно с его нашлемной камеры, какой у него пульс. Танк едет, а офицер в Генштабе в Тель-Авиве видит на мониторе, где он, что видит наводчик или командир, сколько снарядов в боекомплекте, сколько топлива. И вот Украина — она еще не там, но приближается и это очень правильный вектор развития вооруженных сил.

С таким опытом, с таким уровнем планирования и такой блестящей реализацией, сегодня я готов признать, что ВСУ — это первая армия Европы.

— Тактика наступления ВСУ, Вы увидели в ней что-то новое?

— Нет, и это, кстати, хорошо. Все уже давно придумано. Украинцы действовали по классике маневренной войны. Без артподготовки и возни рванули в тактическую глубину, не ввязываясь в бои, обходя узлы сопротивления, перерезая коммуникации и логистику. Мы так воевали в 1967-м во время Шестидневной войны. Поэтому у московитов сразу образовался жуткий хаос, они потеряли управление войсками, командиры вообще не владели обстановкой и фронт рухнул. А сзади подошли тяжелые резервы с броней и артиллерией, подавили узлы сопротивления и все — территория освобождена.

Причем, обратите внимание, как они ударили. Не вглубь, с перспективой узкого прорыва, ответного удара по флангам и котла, а по расходящимся направлениям. Скатали фронт, как ковер, так это у нас называется.

Обратите внимание, у московитов на таком участке фронта было три штаба армии. Три! Что они там вообще делали? Нет, ну если только генералы хотели выпивать вместе. А с тактической точки зрения — это глупо и опасно. Учитывая глубину, эти штабы вообще должны были находиться на московитской территории и управлять оттуда. Но для этого нужны системы связи и управления, а у них с этим беда, ну, впрочем, я уже об этом говорил. Это даже не тактика Второй — скорее, Первой мировой. Когда фронт годами оставался стабильным и неподвижным.

В Израиле, например, все штабы мобильные, кроме штабов округов и Генштаба. Во время боевых действий мы можем очень быстро перемещаться, вообще не теряя связи и управления войсками.

О победе Украины

— Какой Вы видите победу Украины?

— Да она уже победила. Первую победу украинцы одержали, когда московиты ушли из-под Киева. Вторая победа — это когда выйдут на границу 23 февраля 2022 года. Третья победа — выйти на границу 1991 года, включая Крым. Четвертая — это демонтаж режима в Московии. Когда люди в Московии захотят жить лучше, когда там в отдаленной деревне в какой-нибудь Бурятии будут нормальные туалеты, и в Якутию можно будет доехать по дороге.

Это, конечно, дело далекое, и я не думаю, что ВСУ должны идти освобождать московитов от этой бандитской власти. Московитский народ должен сделать это сам, если хочет жить лучше. Но это вообще не забота Украины — ей нужно освободить свою землю, а потом укреплять свои восточные рубежи и становиться частью Европы и цивилизованного мира. Долгий путь, но, по-моему, единственный.