Ксендз Ариуш Малыско: Воскресшая Польша может стать примером для беларусов

Пора брать ответственность в свои руки.

Беларусский костел Святого Варфоломея в Вильнюсе расположен в особенном для литовской столицы месте — Ужуписе.

Этот храм считается беларусским с 1997 года, но только с 2016 года прихожане-беларусы получили возможность молиться на родном языке. Первым проводить полностью беларусскоязычную мессу начал новый настоятель костела Ариуш Малыско — поляк, который за десять лет работы в Беларуси досконально изучил наш язык, проникся проблемами беларусов.

Сайт Charter97 пообщался со святым отцом о том, как Вильнюс снова стал одним из крупнейших центров беларусскости, как выйти из круга разочарования и почему людям надо брать ответственность за свою жизнь.

— Служения на беларусском языке были у нас практически с самого начала. Проблема была только в том, что беларусы не очень чувствовали «себя как у себя». Светлой памяти Ян Шуткевич, когда вернулся в Вильнюс, имел идею создания беларусских служб. Но сообщество беларусов-католиков было раздроблено, мало было людей, способных молиться на беларусском языке. Такая же проблема была и в самой Беларуси. Тогда в костеле проходили служения на польском языке с частями, которые вводились по-беларусски. Это вызывало, скажем так, определенные конфликты между частью тех, кто чувствовал себя поляком и не соглашался молиться по-беларусски, а также самими беларусами, которые хотели молиться только на родном языке.

Смена ксендза не много дала. Так что после многих запросов со стороны беларусского сообщества, направленных в адрес епископа Гитантаса Грушаса, тот обратился к тогдашнему архиепископу Минско-Могилевскому Тадеушу Кондрусевичу с просьбой помочь каким-нибудь образом сообществу беларусов в Вильнюсе, определить священника из Беларуси. Архиепископ Кондрусевич обратился за помощью к нашей Кустодии, наш Орден Братьев Меньших Капуцинов в Беларуси согласился на сотрудничество и выбрал меня.

В 2016 году я приехал в Вильнюс из Минска, тогда и начались регулярные служения на беларусском языке. Сейчас в нашем костеле только беларусы, поляки почти не приходят. А те, кто приходит, либо имеют кого-то в семье из Беларуси, либо просто симпатизируют беларусам, они понимают, что приходят на литургию, которая проходит на беларусском языке.

Могу сказать, что после 2020 года у нас в костеле появилось много людей, которые бежали из Беларуси по причинам политического преследования. Они искали какого-то духовного пристанища для себя, а наш костел для них таким пристанищем стал.

— Как жители Вильнюса — литовцы, поляки, беларусы — помогали беларусским беженцам?

— Это происходило скорее не через сам костел, а через организации, которые почти сразу возникли и действовали. Наши прихожане были в этих организациях, включились в работу и помогали таким образом. В костеле всегда были молитвы, открытость, была память про беженцев. Когда кому-то что-то требовалось, то я делал объявления. Но главная нагрузка такой помощи легла на плечи светского общества, люди самоорганизовались, сами находили способы решения проблем.

Иногда благотворительная организация «Каритас» также обращалась через нас к людям. Так что это была больше такая организованная помощь, не спонтанная в том плане, что «ксендз себе придумал и что-то сделал», «кого-то встретил и шел помогать». Даже когда кто-то обращался непосредственно в костел, мы связывались с нужными организациями, чтобы это было организованно, потому что такая помощь — самая лучшая.

— Видите ли вы определенный символизм в том, что спустя долгое время Вильнюс снова стал одним из крупнейших центров беларусскости?

— Все можно связать и интерпретировать как какие-то знаки или что-то в этом роде. Но есть несколько причин, почему так получилось. Кроме того, сыграл и тот факт, что Вильнюс находится недалеко от границы, рядом с Беларусью, это один из очевидных пунктов, куда можно бежать.

Несмотря на то, что сообщества и группы были не очень многочисленными, беларусское окружение Вильнюса было достаточно активным. Этого оказалось достаточно, чтобы появились пункты, от которых можно было оттолкнуться и просто начать действовать. Они и стали такими местами, от которых и развивалась последующая деятельность.

— Сейчас многие беларусы столкнулись со страданиями, у кого-то сидят в тюрьмах родные, близкие. Что говорить таким людям, которые в эти темные времена теряют веру и надежду?

— В первую очередь надо перестать думать в перспективе жертвы. Это ведет только к тому, что человек больше углубляется в депрессию, начинает перекидывать ответственность за свою жизнь на других. Но другие не знают, какие на самом деле у конкретного человека психологические потребности, духовные или даже материальные. Прежде всего я говорю людям, что когда ты находишься в такой ситуации, то в первую очередь надо выходить из этого ощущения жертвы.

Несправедливость, которая происходит, она происходит практически каждый день в разных масштабах, начиная от ссоры в семье, заканчивая теми процессами, которые происходят в социуме. Поэтому человек не должен принимать позу жертвы, потому что в таком случае он принимает пассивную позу, он будет неспособен управлять своей жизнью. Это дорога к депрессии и жалости самому к себе.

Каждая ситуация несет в себе двойную возможность, которая заключается прежде всего в отношении к той реальности, которая нас встречает. Можно отнестись как жертва, потерпевший, из-за этого отступать, а можно отнестись как к новому заданию для нас. Хоть оно приносит страдания и разочарования, но то, как я буду справляться с этой ситуацией, зависит от меня. Это, конечно, реальные страдания, но нужно перестать ныть и заниматься нареканиями, это ничего не даст.

Надо брать в руки свою жизнь, строить перед собой цели, а когда мы имеем ту или иную проблему, надо думать, как с ней справиться, а не почему она есть. На вопрос «почему» мы можем найти тысячи ответов, но это ничего не решит. А когда мы ставим перед собой вопрос «как» — это вопрос жизни, а не смерти, он помогает выйти из круга разочарования и бессилия.

— Какие практические вещи могут сегодня делать беларусы, чтобы приблизить победу добра в Беларуси.

— Как священник могу сказать со стороны христианства, потому что заданием моей жизни является распространение света Евангелия, а значит — понимания того, какое достоинство несет в себе сам человек и каждая личность. То, что я вижу и чего в некоторых случаях не хватает, это необходимость людям брать ответственность за свою жизнь, не скидывать это на других. Это встречается и в демократических странах, даже Литве. Часто разговаривая с людьми встречаешься с точкой зрения: «Что от нас маленьких зависит? Эти наверху и так будут все решать». Это очень ошибочное отношение к реальности, которое означает, что человек сам себя не уважает, списывает себя со счетов, как будто его личность не имеет значение. Но можно задать другой вопрос: «А кем тебя заменить?»

Мы часто повторяем, что нет незаменимых людей. Может, в функциональной экономике так и есть, кто-то может делать работу за нас. Но нас как личность никто заменить не может, каждый из нас неповторим. Поэтому важно поддерживать в себе это осознание собственной важности и важности того, что ты делаешь. Каждый, кто занимается делом, которое возвышает человеческое достоинство, конкретного человека, дает чувство собственной значимости, тот делает важную работу.

Из своего опыта вижу, что так происходит и в костеле. Когда есть определенные цели, которых мы хотим достичь, то обычно вперед вырывается несколько человек, которые искренне хотят и могут помогать во всем, посвящать свое время общему делу. Но большая часть людей остается фоном, они ничего не делают и даже не хотят. Когда они видят, что есть кто-то, кто вырвался вперед и что-то делает, то «пусть делает, а мы будем жить своей жизнью». Очень важно поддерживать персональную активность человека, чтобы каждый лично видел себя и свою деятельность, в том числе — свои цели в жизни, чтобы это воспринимать в качестве плана перемен.

Это не новая идея — это идея позитивизма, которая была в разделенной на части Речи Посполитой. Она привела к тому, что Речь Посполитая воскресла в виде польского гопсударства. Мне кажется, что можно было бы воспользоваться этим опытом для того, чтобы укрепить тождественность, народную, христианскую тождественность людей, чтобы они сами знали, чего хотят.

Сейчас есть много желаний, связанных с нынешней ситуацией в Беларуси, желаний изменить то, что сейчас есть. Но нет позитивных целей, отвечающих на вопросы «как» и «что потом». А это берется из того, что люди сами в своей жизни часто не знают, что им делать.