«У него тремор в руках, а ему говорят: будешь снайпером!»

Как московиты срывают мобилизацию в Саратове.

Более 200 тысяч человек начали «боевое слаживание» в рамках частичной мобилизации в РФ. Как рассказал московитский министр обороны Сергей Шойгу, подготовка идет на 80 полигонах и в шести учебных центрах.

Еще больше московитских мужчин предпочли покинуть страну. По подсчетам журнала Forbes, 200 тысяч человек уехали в Казахстан. Как сообщало МВД Грузии, только за первую неделю мобилизации в страну прибыли 53 тысячи человек. Количество переходящих границу с 21 сентября увеличилось на 40–45 процентов. За эту же неделю в Европейский союз въехали 66 тысяч московитов — на треть больше обычного. Еще до объявления мобилизации Росстат сообщал, что из страны уехали 419 тысяч человек — вдвое больше, чем в 2021-м.

Число тех, кто остался, но нашел способы избежать встречи с военкомом, неизвестно, пишет «Новая газета. Европа» в статье о мобилизации в Саратове.

«Лучше бы меня взяли»

У ворот лагеря «Березка» народу больше, чем летом в родительский день. Женщины, увешанные сумками, ждут, пока их впустят внутрь. На КПП стоят сами «мобики», при досмотре не зверствуют. В пакетах с логотипом «Военторга» посетители несут что-то цвета хаки.

— У нас на сборы ушло 40 тысяч рублей. Мама работает почтальоном в селе. Зарплата — 7 тысяч. Бабушки, которым она доставляет пенсию, несли ей по 500 рублей, — рассказывает худенькая темноволосая девушка по имени Ирина. У нее здесь брат. — Ему 21 год всего. Дитя забрали. По специальности он повар, поваренок, — жалостливо повторяет она. — Лучше бы меня взяли. У меня хоть мозгов побольше.

Собеседница рассказывает, как искали снаряжение по списку военкомата:

— В деревне ничего такого не продается. В Саратове я нашла наколенники в одном магазине. Брат худой, как я, коленная чашечка маленькая, ему трудно подобрать. В Вольске купили форму. На сборы дали двое суток. В суматохе даже аспирин ему не положили.

Из села, где живут меньше 700 человек, забрали трех парней. Один из них — сирота. Экипировку ему купил местный фермер. Из соседней деревни взяли семерых — значительную часть трудоспособного непьющего мужского населения. Парни работали на американских тракторах с бортовыми компьютерами. Заменить их некем.

Мария в рыжей куртке и Наталья в белой стоят у забора лагеря с пакетом грибов. Они ждут несколько часов, так как мужей неожиданно увезли из расположения на полигон. За это время женщины набрали в лесу волнушек.

В конце сентября муж Марии пошел в военкомат, чтобы встать на учет по новому месту жительства.

— Ему сразу выписали повестку. Он кричал: «Вычеркните меня, я не могу, у меня жена и ребенок!» Никто не слушал, — рассказывает Мария.

Ее супруг работал на мебельной фабрике. Получал 53 тысячи рублей, для Саратова это зарплата мечты. Мария занималась домом и сыном.

— Только мужа забрали — у меня сантехника полетела. Я не знала, что делать, позвонила ему. Он в увольнительную просился, не пускают, — рассказывает собеседница. — Мне надо срочно искать работу. Ребенка не с кем оставить. Он болеет, нужно делать операцию по урологии. Кто теперь это оплатит?

Мария ездит в лагерь через день.

— Вожу лекарства. У них в медпункте нет даже градусника. Фельдшера тоже нет. Случись что, либо скорую вызывай, либо сам лечись, как умеешь.

Ее муж, как и многие новобранцы, простудился. В летних домиках нет отопления. По ночам температура на Кумысной поляне, где находится лагерь, опускается до 2–3 градусов.

Казенные берцы промокли в первый день. Сушить их негде.

— Отправка 25-го числа. Не понимаю, куда и зачем их, замерзших и простуженных, повезут, — пожимает плечами Мария.

— Самое главное, нет ясности, на какой срок это затянется. Как планировать жизнь дальше? — добавляет Наталья. Ее муж служил срочную 12 лет назад. — У него никаких навыков не осталось. Тремор в руках. А ему говорят: будешь снайпером! Половина ребят из его роты вообще оружия в руках не держала, — рассказывает собеседница. — Знаете, какую зарплату по контракту ему предложили? 27 тысяч! Умирать за эти деньги? Может, я лишнего говорю, но накипело, по телевизору — одно, а на деле — вот так.

Фото: Надежда Андреева / специально для «Новой газеты. Европа»

Как и многим мобилизованным в «Березке», повестку для мужа Натальи оставили в почтовом ящике. Мужчины взяли бумажку и сами пошли в военкомат, хотя вовсе не горели желанием бросить семьи ради участия в СВО.

— Когда я эту бумажку в ящике увидела, со мной истерика случилась. Я вообще не думала, что сын окажется в армии. Месяц назад представить бы себе такого не могла! Но он сказал: «Спокойно. Бегать не буду», — говорит мать мобилизованного Людмила.

У нее в пакете блоки сигарет и пачки печенья. В лагере, несмотря ни на какие военные тайны, мгновенно возник ларек со сладостями, но «цены гнут по-свински».

— Таксист, с которым ехала сюда, говорит: не надо было брать повестку. Ну а как не брать? Ждать, пока на нас бомбы посыплются? Кто пойдет разгребать всю эту мерзость? Работяги, которых презирали, за людей не считали. А вся эта либерда, голубятня… — женщина яростно рубит кулаком воздух и вдруг замолкает. Кричит: — Павлуша! — и бросается на шею бегущему к ней парню.

Перед воротами один за другим тормозят автобусы. Из-за лесного поворота появляются новые и новые фары. Колонне не видно конца. Окна автобусов запотели изнутри — водители не жалеют печек, чтобы подсушить мужиков после полигона. Над лобовыми стеклами номера городских маршрутов. Судя по всему, для перевозки мобилизованных сняли транспорт с пассажирских линий.

«Парни не хотят погибнуть в первом же бою»

Мобилизованные из Оренбургской области, оказавшиеся на обучении в Саратове, обратились к Верховному главнокомандующему Владимиру Путину с жалобой на местных командиров.

— Нас больше десяти человек. Офицеры запаса — майоры, капитаны, старшие лейтенанты. По военно-учетной специальности мы зенитчики. Управляли ЗРК «Бук», С-300, ПЗРК «Игла», — рассказывает один из авторов обращения Денис.

В 2001 году он закончил академию ПВО. Отслужил один контракт и в 2006 году уволился капитаном. Несколько лет назад получил мобилизационное предписание, согласно которому при объявлении мобилизации должен прийти в военкомат без повестки. 21 сентября ему об этом напомнила жена.

— В военкомате я спросил: меня направят в подразделение по специальности? Все офицеры это уточняли. Оренбургский военкомат заверил, что всё нормально, — говорит Денис. В Саратове выяснилось, что здесь формируется мотострелковый полк. — Начштаба сказал: «Да нам всё равно, что вы офицеры ПВО. Пойдете в пехоту. Мы тут мясо набираем».

По словам оренбуржцев, о «мясе» рассуждал полковник Анатолий Шостак. Получить комментарий Анатолия Владимировича не удалось. В первый раз полковник бросил трубку, услышав вопрос. Во второй сказал, что мы ошиблись номером.

С 2010 года Шостак руководил саратовским отделением «Боевого братства». Собирал гуманитарную помощь для Крыма и Донбасса. В 2015-м был исключен из организации, как писали в местной прессе, после того как обнаружились проблемы с членскими взносами. Полковник возглавил региональное отделение «Ветеранов Московии». Сейчас это движение принимает жалобы на ошибки при мобилизации.

— Может, этот полковник сказал по чесноку. Значит, есть такая установка —гнать всех в пехоту, а на военно-учетные специальности плевать? —говорит оренбургский юрист Дмитрий Болдырев, опубликовавший обращение земляков в своем телеграм-канале. — Парни не хотят погибнуть в первом бою. Я их полностью поддерживаю. Сейчас нельзя относиться к человеческому ресурсу по принципу «бабы новых нарожают». Иначе рожать будет не от кого.

По словам Болдырева, несколько ночей мобилизованные — мужчины в возрасте хорошо за сорок и под пятьдесят — спали на матрацах, брошенных на пол, без постельного белья. Только после публикации обращения к президенту им выдали кровати и покормили. До этого новобранцы ели продукты, взятые из дома.

Этим эффект жалобы главнокомандующему, совпавшей с юбилеем адресата, не ограничился. Тех, кто поставил подписи под обращением, вернули в оренбургский военкомат и пообещали перераспределить в другие части, соответствующие их специальности.

По подсчетам The Moscow Times (издание заблокировано в Московии), с начала мобилизации на сборах умерли 12 человек. Как отмечает издание, самой частой причиной смерти среди резервистов называют сердечный приступ. В саратовской учебке организовали медкомиссию. На обследование из лагеря забрали около 150 человек — тех, кто при подписании повестки настоял на пометке: «Жалуюсь на здоровье. Прошу провести медкомиссию». Комиссия работает медленно, в день принимают не больше 15 человек. Самых возрастных новобранцев начали отпускать.

Действительно, военкоматам давали план по отправке мобилизованных. Сколько из них будут реально приняты в части, а сколько не доживет до конца сборов, военкома не касается. Зампред Совета Безопасности Московии Дмитрий Медведев с пониманием относится к ситуации, называя происходящее «стандартным раздолбайством».

«Без меня справятся»

Как заявила зампред комитета Госдумы по охране здоровья Татьяна Соломатина, планируется мобилизовать около трех тысяч медиков. Саратовец Сергей пошел в военкомат, не дожидаясь повестки.

— Обо мне уже написано в Телеграм, — гордо говорит он.

Врача-добровольца упомянули в местном патриотическом канале. Сергею 43 года. До 21 сентября он работал врачом общей практики в участковой поликлинике.

— Когда объявили мобилизацию, я понял, что моя помощь там нужна, — объясняет он.

— А здесь не нужна? — вырывается у меня.

По официальной статистике, на начало 2022 года в регионе не хватало 2100 медиков. Поликлиники укомплектованы кадрами только на 64 процента.

Во время последней февральской волны ковида — не такой уж большой — на одного участкового терапевта приходилось по 70 вызовов в сутки.

Сергей, конечно, знает это лучше меня. Его поликлинике не хватает пяти врачей общей практики и терапевтов, а также 16 врачей других специальностей. Но ведь президент позвал.

— В поликлинике есть еще два врача общей практики, как-нибудь справятся с моим участком, — полагает собеседник. Отвечает на вопрос, который я не задавала: — Я считаю, что никого не бросаю и не подставляю.

Спрашиваю, как отнеслась к решению семья. Доброволец сердится:

— Решения принимаю я, не бабушка и не теща. У меня всё есть — и трое детей, и ипотека. Всего полмиллиона осталось. Супруга справится. Она тоже врач. В случае моей смерти долги спишут, наверное.

По новому федеральному закону мобилизованные могут получить кредитные каникулы (это не значит, что долг или проценты аннулируют) и освобождение от пеней за просроченные платежи по ЖКХ.

Сергей планирует подписать контракт после «боевого слаживания» и пока не знает, сколько ему будет платить Минобороны. Надеется, что довольствие окажется больше зарплаты в поликлинике. Оклад врача общей практики 13030 рублей. Со всеми переработками выходит 35 тысяч.

— По моим наблюдениям, большинство саратовских медиков на спецоперацию не рвется. Сколько повесток пришло, неизвестно. Но тема среди наших обсуждается каждый день. Все в напряжении. Особенно девочки. Они боятся и за мужей, и за себя, ведь все медики военнообязанные, независимо от пола, — говорит бывший фельдшер Александр.

Последние годы он, уволившись со скорой, работал менеджером по продажам в оптовой компании. Весной после того, как покупатели до отказа закупились гречкой и сахаром, продажи приобрели отрицательный рост. Сашу уволили. Он планировал обновить фельдшерский сертификат и вернуться в медицину, благо средний медперсонал нужен каждой больнице. После объявления мобилизации Александр передумал.

— Официально устраиваться в медучреждение сейчас небезопасно. Слишком велик риск познакомиться с военкомом, — смеется несостоявшийся фельдшер.

Рассматривая вакансии в других сферах, он обнаружил, что здоровые мужчины до 35 лет вдруг стали так же непопулярны у работодателей, как предпенсионеры.

— Нашел место в банковском колл-центре. Прошел собеседование. Но эйчар сказала: «Мы тебя не берем, потому что мы вообще не понимаем, что сейчас с вами, мужиками, делать. Только оформишь — забирают».

По новому закону за мобилизованным должно сохраняться рабочее место — примерно так же, как за женщиной в декрете. Нового сотрудника на эту должность можно взять только по временному договору. Причем если в случае с декретницей сроки понятны, то о длительности отсутствия мобилизованного работодатель может только гадать.

— Остается кататься в доставке, — разводит руками Александр.

Днем он развозит документы. Вечером — заказы из кафе и магазинов. Большинство клиентов — домохозяйки.

— Многие пользуются льготным тарифом. Это значит, что, проехав полгорода и взобравшись на 17-й этаж, я получу за заказ меньше 100 рублей.

Оплату Саша получает через посредника.

— Недавно этого парня вызвали в военкомат, спросили, сколько людей у него работает. Он сказал, что никого не трудоустраивает, просто переводит деньги на карты. Но я напрягся.

Судя по статистике, не только бывший фельдшер Саша сейчас считает медицину не лучшим местом работы. Как сообщают «Ведомости» со ссылкой на Head Hunter, за последнюю декаду сентября число объявлений о поиске врачей увеличилось в 2,5 раза. SuperJob подсчитал, что вакансий для врачей стало больше на 10 процентов, для медсестер и фельдшеров — на 12%.

В провинции лечебные учреждения и до мобилизации страдали от нехватки кадров. В 2021 году, по расчетам Head Hunter, на одну медицинскую вакансию в Саратовской области приходилось 1,7 резюме. Как считает агентство, «комфортной для работодателя и соискателя считается ситуация, когда конкуренция составляет пять-шесть резюме». До пандемии пенсионеры составляли треть медицинских коллективов. Средний возраст врачей в регионе превышал 47 лет. После двух лет коронавирусных нагрузок часть медиков, по наблюдениям саратовского минздрава, решили сменить сферу деятельности или ушли на пенсию. Сыграла роль и отмена ковидных выплат. Замены ушедшим не предвидится. Только 33 процента выпускников саратовского медуниверситета остается работать в регионе по специальности.

Фото: Надежда Андреева / специально для «Новой газеты. Европа»

Осень на грани нервного срыва

— Замечательная погода сегодня. Золотая осень, — улыбается Елена Ивановна, глядя в синее небо сквозь листья нависшего над крышей ясеня. — Еще бы … (спецоперации) не было, — добавляет она, косясь на калитку.

Калитка теперь всегда на запоре. Дверь в сени — тоже. У Елены Ивановны под угрозой мобилизации 32-летний младший сын (не служил, категория Б) и 20-летний внук. Год назад после окончания педколледжа внук решил вопрос с военкоматом. Для этого бабушке пришлось влезть в долги на 100 тысяч рублей. Теперь Елена Ивановна приходит в отчаяние от мысли, что свеженький военник станет для внука билетом на Донбасс.

Раньше женщина не интересовалась политикой. Президент Путин ей нравился, но скорее потому, что других фамилий она не знала. Когда по телевизору начинались новости, переключала на сериал. Теперь пенсионерка открыла для себя Ютюб и Телеграм. О президенте она думает такое, чего и на митингах Навального не кричали. Решение о мобилизации не лишило главу гопсударства популярности, но рейтинг Владимира Путина, по подсчетам «Левада-центра» (организация внесена в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. — Прим. Н. А.), снизился с 83 до 77 процентов.

— Тарабанят каждый день, утром и вечером, — описывает женщина визиты сотрудников военкомата. Сын и внук собеседницы любуются осенним пейзажем только из окошка, выходящего во двор.

Окна со стороны улицы Елена Ивановна завесила черной материей. — Мы даже чайник занесли в спальню, потому что в кухне стены тонкие. Стираю я в два ночи. Боюсь: вдруг они стоят снаружи и подслушивают, — говорит она, понизив голос. — Я понимаю, что это нервное, — кивает Елена Ивановна. — Пью пустырник.

Более дорогих препаратов женщина себе не позволяет: опасается, что придется брать еще один кредит, чтобы отправить парней в Казахстан.

Как подсчитали «Ведомости», за первую неделю после объявления мобилизации продажи успокоительных выросли в натуральном выражении на 38 процентов. Экстракт валерианы, пустырник и корвалол вошли в число самых продаваемых аптечных товаров. На маркетплейсах подскочил спрос на успокаивающие БАДы. На Wildberries продажи выросли на 23 процента. На Ozon — на 61 процент. По словам генерального директора аналитической компании DSM Group Сергея Шуляка, с начала года продажи антидепрессантов увеличились в 1,6 раз.