Как «кадыровцы», «вагнеровцы» и зеки бьются лбом в оборону ВСУ

Тысячи оккупантов полегли.

Украинский блогер и журналист Денис Казанский в интервью Радио НВ рассказал, как московитские войска все еще пытаются наступать на Бахмут и что происходит на оккупированных территориях, в частности в Мариуполе.

— Оккупанты продолжают, несмотря ни на что, давить на бахмутском направлении. Что там происходит? Кто там находится в армии с московитской стороны? И знаем ли мы, какое у них положение дел?

— Там уже несколько месяцев происходят лобовые атаки на украинские позиции. Почему Бахмут — непонятно, довольно странная ситуация. Пока они отступают на севере Луганской области, отступали с Харьковской, к северу от Донбасса из Лимана (у них не хватало войск), они направляли свои силы в Бахмут и бились лбом прямо об эти позиции украинских военных.

Я не знаю, как это комментировать. Мне кажется, что это глупость, но пусть военные скажут свое мнение. И поскольку это лобовые атаки на укрепленные позиции, всем понятно, какие последствия: у них там постоянно погибает очень много людей.

Одновременно с этим страдает и сам Бахмут. Я совсем недавно там был. Город постоянно под обстрелами, постоянно слышны разрывы в разных частях города. Постоянно прилетают либо мины, либо более тяжелый калибр.

Весь город очень изуродован. Стоят дома, в которых прямо целые подъезды обрушены, разрушены. Большие разрушения по городу, к сожалению.

Бахмут — это приятный город с небольшим историческим центром, редкость для Донбасса, но сейчас московиты его безжалостно уничтожают.

Там атакуют и «кадыровцы», и «вагнеровцы», зеки. Очень много у них потерь. Наши [военные] постоянно выкладывают видео, где они лежат по 10 тел мертвых оккупантов. Они несут огромные потери, но все равно бьются лбом в эту оборону. Так же в Авдеевке восемь месяцев бьются. Там уже тысячи людей просто пали с их стороны, они продолжают просто идти и идти.

— Есть ли в Донецкой области «чмобики» — «частично мобилизованные»? К чему их привлекают, как снаряжают? Что-нибудь известно об этом?

— Не могу сказать, потому что действительно активные боевые действия идут под Бахмутом. Там же «кадыровцы» и «вагнеровцы» играют активную роль.

Насколько я знаю, «чмобики» где-то под Угледаром, на том южном направлении. Я так понимаю, что там, где у московитов не хватало людей, они сейчас туда бросают этих чмобиков, чтобы просто заткнуть дыры хоть кем-нибудь.

Первые погибшие, о которых уже известно, которых сразу буквально из военкомата за три-четыре дня привезли на фронт без обучения, вот они — жертвы этой политики. Их сразу, чтобы перекрыть нехватку людей, привезли. Они уже погибли в Херсоне и Запорожье.

— Три дня назад московитские оккупанты сообщали о взрывах и прилетах в здании так называемой Донецкой администрации. Видели фотографии, как там все разбито. Какие последствия этого взрыва, что происходит сейчас в городе?

— Это был довольно странный обстрел, потому что он произошел рано-утром в воскресенье, когда никого не было в том здании. Это просто уничтожение административного здания. Оно практически разрушено. Там снесено несколько этажей. Все оно разбито и сейчас непригодно для того, чтобы выполнять свои функции.

— Московия после так называемых референдумов считает, что аннексировала эти земли. Что изменилось после этого, если они считают это своей официальной территорией? Что в связи с этим происходит?

— Изменилось немногое. Можно сказать, что практически ничего. Бесправие в обращении с местным населением не изменилось, так и есть.

Относительно границы с Московией. Они говорят, что якобы убирают тарможню, но очереди там все равно страшные. Граница существует, КПВВ существует, их не закрыли. В этом ничего не поменялось.

— Какие территории Московия считает своими на Донбассе? Они разобрались, что там за границы? Они ведь не знали, вся ли область оккупирована или только по состоянию на какую-то дату. Что у них с этим?

— Я ничего не могу сказать, потому что трудно комментировать какие-либо заявления шизофреников. То, что они заявляют, во-первых, постоянно меняется. Во-вторых, это не имеет никакого смысла, потому что вы помните, что Путин это говорил, что их цель освободить «народные республики», теперь уже выяснилось, что цель — захватить Херсон и Запорожье. Она постоянно меняется. Они постоянно врут, и что-то комментировать невозможно.

— Что происходит с предателями, с гауляйтерами городов Донбасса после освобождения населенных пунктов Вооруженными силами? Есть ли понимание, что с ними происходит дальше? Был коллаборант Владимир Бандура в Святогорске, бывший мэр. Сейчас ГБР выдвинуло ему новые обвинения. Мы знаем, куда он делся? Он на оккупированной территории или в Московии? Что обычно происходит с такими кадрами?

— Да, он на оккупированной территории. Поедет ли он дальше в Московию — я не знаю, не слежу за его судьбой. Он делал обращение с оккупированной территории, что мы вернемся, это временное отступление.

Будет ли он в дальнейшем кому-нибудь нужен? Он был нужен, пока нужно было показать, что какой-то украинский мэр поддерживает Московию. Сейчас без своей вотчины он не нужен никому. Таких коллаборантов, предателей и разных проходимцев очень много там есть, и недостатка в них нет. Поэтому я не думаю, что отдельно взятый Бандура нужен или полезен московитам. Он теперь, как и другие преступники, вынужден находиться на территории Московии, уехать никуда не может, потому что это может означать задержание.

— Бывает, что из общего внимания выпадает Мариуполь. Там все еще живут люди, при том, что город разрушен, никаких намеков на восстановление оккупантами нет. Что там происходит?

— Город живет в состоянии постапокалипсиса. Есть видеоролики из Мариуполя. Есть интервью с жителями этих разрушенных домов. В Мариуполе московиты для показухи быстро построили несколько панельных домов. И теперь все московитские каналы, пропагандистские ресурсы это показывают, вроде «смотрите, мы восстанавливаем Мариуполь, люди получили новые квартиры». В целом же город — тысячи домов — лежит в руинах.

Там разрушены коммуникации, разрушено жилье, и оставшиеся люди, которым было некуда ехать, живут прямо в подвалах.

В уцелевших помещениях, например, квартира на первом этаже, затягивают пленкой окна. Внутри ставят буржуйку, а у некоторых даже на это нет денег. Есть обращение, где люди говорят «дайте нам хоть буржуйку, раз вы ничего не восстановили», хоть как-то просят помочь перезимовать, потому что замерзнут. До сих пор, пока относительно тепло, нет морозов, люди в большинстве своем живут на улице или в подвалах, в квартирах, затянув окна одеялами или пленкой. Готовят еду на кострах во дворе, воду им привозят на машине, они берут бутылки и все.

Но после реального похолодания, морозов, когда выпадет снег, так прожить будет невозможно Люди будут просто замерзать. И никто вообще ничего не сделал в это время, за лето. Не раздали им печки, обогреватели, не говоря уже о том, что им нужно было вообще предоставить какие-то временные помещения, расселить. Этого нет. Они абсолютно всем безразличны. И это абсолютно показательное отношение московитов ко всем людям на тех территориях, которые они захватывают.

— Понимаем ли мы, что сейчас происходит с мобилизацией? Помним, что они хватали все эти восемь месяцев людей на улицах. Или после того, как Московия объявила об аннексии и мобилизации, там что-то изменилось?

— Пока ничего не изменилось. Наверное, стало меньше этих облав. Думаю, это потому, что просто уже некого ловить.

— Люди закончились.

— Да. Поэтому в Московии они объявили мобилизацию, потому что просто исчерпали этот ресурс на Донбассе. Но те, кого уже наловили, воюют в бесчеловечных условиях. За все восемь месяцев у них ни разу не было отпуска домой. Мы постоянно видим обращения жен, матерей этих мобилизованных жителей ОРДЛО, которые говорят, что «наших мужчин бросили, они воюют, у нас с ними нет связи».

Недавно был прямо бум этих мобилизованных, бежавших из Лимана, когда наши его освободили. Они убежали и в городе Счастье Луганской области устроили стихийный митинг — жили на улице, кричали на своих командиров: «Дайте нам отдохнуть, это невозможно». Все это открытая информация, я сейчас цитирую то, что известно, это уже доказанные факты. Такое отношение к людям, как к самому бесправному ресурсу, которого не жаль, которому некуда пожаловаться, который никак не может защитить свои права. И процент потерь среди них тоже очень велик.

— Как это влияет на общественное мнение, если можно так сказать, на оккупированных территориях, восприятие людьми войны?

— Поскольку у нас нет никакого научного материала, исследований, я не могу привести какие-то цифры…

— Они что-то говорят в пабликах, в комментариях.

— Конечно, это вызывает безумный негатив. Но люди там не являются каким-то фактором, на что-то влияющим, субъектом, который должен каким-либо образом влиять на ситуацию. Люди просто жалуются, но у них уже обреченный тон. Они очень отрицательно относятся.

Они понимают, что [существует] ненависть со стороны московитов к жителям Донбасса, что их просто используют, абсолютно цинично, безжалостно. Но сделать ничего невозможно. Единственное, что может как-то спасти, — это бегство с этой территории. Кто может, пытается бежать. Но они понимают, что как-то противиться этому невозможно.