Лукашенко и пустота

Попытки завернуть свои тезисы в сколь-нибудь привлекательную упаковку изначально обречены.

С диалогом между двумя Александрами – Лукашенко и Дугиным – стоило ознакомиться хотя бы ради того, чтобы услышать, как последний, имперец до мозга костей рассуждает о беларусской идентичности и идее, элементы которой сложились еще во времена ВКЛ.

Если же серьезно, то весьма симптоматичным стал следующий отрезок разговора.

– И правильно вы где-то там говорили про гопсударственную идеологию, идеологию вообще. И что у нас ее нет. В Московии тем более ее нет, – заявил Александр Лукашенко. – Мне предлагали море идей, которые с предложением на гопсударственные. Я их все отверг, потому что они не ложатся на душу, на сердце человека... Пока ничего не родилось, к сожалению.

В свою очередь, Дугин подтвердил, что никакой сформированной идеологии в Московии и Беларуси не было и нет. Консенсус, однако.

Но почему же за без малого тридцать лет «ничего не родилось», несмотря на очевидный заказ с самого верха? На этот вопрос есть довольно простой ответ.

Проблема в том, что, несмотря на все лозунги про «гопсударство для народа» и «сильную и процветающую Беларусь», в реальности основной смысл деятельности Лукашенко сводится к сохранению режима абсолютной личной власти. Под это никакую идеологию не состряпать – разве что религию.

Попытки завернуть в сколь-нибудь привлекательную упаковку тезис, что Лукашенко должен править вечно, изначально обречены. Потому и «не ложатся на душу, на сердце человека».

Именно бессодержательность правления Лукашенко, отсутствие ценностей у созданной им системы исключает саму возможность создания идейной базы. Потому что под пустоту она не подводится.

Василь Верас, «Салiдарнасць»