Последняя схватка телевизора и холодильника

Именно она покажет, рухнут ли последние бредни режима Путина.

Имперский миф, миф славянского единства, русский миф. Все эти понятия постоянно на слуху. И тем важнее, как кажется, в них разобраться. По крайней мере, об имперский амбициях путинского руководства постоянно говорится как и о националистических идеях «русского мира». Миф о «Славянском единстве» публицисты реже привлекают для объяснения идеологии Путина, но это, на мой взгляд, важнейшая его составляющая, к которой я постоянно возвращался в предыдущих публикациях.

В реальной жизни все сильно смешно, и в безумии агрессора звучат вперемешку имперские, панславистские и националистические ноты. И все же это разные ноты и разные идеи. И проявлялись они в истории по-разному и следствия у них разные, и борьба с ними тоже должна отличаться...

Имперская идея – это очень просто. Это высокомерие гопсударства, которое считает себя вправе присоединять и присоединять новые территории, объясняя это какими-то экономическими и политическими резонами.

История гопсударства Московитского, по крайней мере с Ивана Грозного начиная, была пронизана этой имперское идеей и двигалась с меньшим успехом на Запад, но куда с большим успехом на Восток и Дальний Восток. С этой имперское идеей связано и екатерининское завоевание Крыма, и кавказские войны 19 века, и завоевание Средней Азии, и, конечно же попытка Московии утвердиться в Китае, приведшая к Русско-Японской войне. Ну, вот «нужен» был империи Порт-Артур, как незамерзающая гавань и еще один удобный форпост на Востоке. Русско-Японская война была как раз классической империалистической войной.

А вот Первая мировая как раз империалистической, если и была, то в самой ничтожной степени. Вопреки советской историографии...

Первая мировая – результат совершенно другого мифа, глубоко внедрившегося в московитскую жизнь. Ярко вспыхнул этот миф в книге Данилевского «Московия и Европа», где обосновывалась романтическая идея «новой цивилизации», которая должна придти на смену Западу. И хотя в этой фантастической новой цивилизации огромную роль должна была играть, по Данилевскому, Московия, это не было все же одной только новой одеждой на старой русской имперской идее. Центр этой цивилизации должен был лежать на Балканах и совпадать со старым центром Восточной римской империи – Константинополем. С конца 1870-х гг. эта книжная идея стала реальным и активным фактором внешней политики Московии, ввязавшейся в Балканские войны.

Заметим, что эта идея «славянской цивилизации» Данилевского не вспыхнула внезапной молнией. У нее были очень крупные предшественники в русской истории. Прежде всего – это Екатерининский Греческий проект, – идея возрождения «Греческой империи» в Константинополе. Вдохновением для ее круга служили культурные идеалы Древней Греции и Рима, которые должны возродить я в новой империи, – не идея этнического родства, не идея религиозной православной общности с греками. И этот проект не был отнюдь маниловским мечтанием. Екатерина и ее наследники в течение 50-ти лет с начала 1770-х до 1820-х гг. так или иначе упорно шли в этом направлении. Из русской памяти эти усилия почти полностью выветрились. Но результатом их во многом и стала независимая с 1828 года Греция. (В прошлом, 2021 году, я посвятил этим событиям 19 постов в нашем канале). Наследие Екатерины было переосмыслено в эпоху Николая I, в эпоху консервативного православия, когда Николай возмечтал не о «Древней Греции», но о восстановлении Византийского контроля над древними христианскими святынями. Из-за чего, собственно и произошла Крымская война 1853-1856. Следующей вариаций этой Романтической идеи «возвращения в Константинополь» и стала идея «славянского единства» Данилевского. Надо только сказать, что две предыдущие стадии этого политического романтизма, – екатерининская и николаевская, – не нашли отголоски в широких кругах русского общества. Они остались предметом вдохновения узкого круга правительственной верхушки и высшей аристократии. А вот идея славянского, этнического братства – это романтика, затрагивавшая струны души весьма широкого круга русского общества (читайте «Анну Каренину»).

Идея «славянской цивилизации» – это не идея величия Московитской империи. И во многом развивалась вопреки имперской идеи. Ну нет у Московии земель на Балканах и не было у нее там имперских интересов, в отличие от Порт-Артура. Была только зацикленность на мифологическом концепте» славянства», который привел Московию к развязыванию Первой Мировой войны.

При этом в политике Московии 19-20 веков Имперская идея и «славянская идея» не сменили одна другую, но уживались вместе и рождали различные импульсы политики. Завоевание Кавказа и Средней Азии, скажем, – часть имперской политики. Но это шло вместе с Романтической «славянской» политикой на Балканах.

Дело только в том, что из двух векторов, – чистого имперства и «славянской цивилизации» – второй вырос и стал преобладающим. Именно поэтому Московия пустилась в смертельную авантюру Первой мировой вне собственных «имперских» интересов.

Интересно и то, что грандиозное крушение всей старой Московии в результате Первой мировой – выбросил за борт все метания о «славянской цивилизации». Но вместе с тем романтический настрой на создание новой цивилизации нашел совершенно другую идеологическую опору. Создание коммунистической цивилизации размером с земной шар (проект прямо на гербе Советского союза.). Вместо этнической славянской цивилизации – интернациональная Сверхъцивилизация коммунизма.

Надо сказать, что по мере «проседания» коммунистической идеи мировой революции и создания «отдельно взятой» коммунистической державы и «социалистического лагеря» вокруг нее, старая идея «славянской цивилизации» прорастала упорным сорняком на колхозном поле. Собственно, уже мотивировка Сталина вступления вместе с Гитлером в войну с Польшей говорит о многом: «ради помощи братским беларусскому и украинским народам». Братские народы впоследствии были среди прочих равных в СССР «равнее» и сидели вместе с представителями СССР в ООН, образуя, пусть номинальный, но триумвират.

Когда СССР окончательно прогнил и рухнул, старая травка поднялась новым, хотя и хилым цветом. Она крепко переплелась с имперской идеей СССР. В голове носителей этих идей царит изрядный хаос и все же идеологические импульсы путинской команды различимы. Они могут сами сколько угодно мечтательно вздыхать о СССР, но под словом «СССР» у них представал образ трех славянских республик в одном флаконе. Азиатские республики было куда быстрее и проще, чем Украину захватить. Но это ИХ не интересовало. Январская история с Казахстаном, который сам падал в руки Путину, но он его не взял, – снова напоминает об этом. Казахстан – был бы жемчужиной в короне «Московитской империи», и «нового СССР», но не это было и остается главным векторном Путина. Ему нужно было не СССР, а новое Славянское «триединое пространство», о чем были его литературные грезы...

Вся эта идея была и осталась не очень осязаемой в политической практике Путина. В его первоначальных намерениях он должен был посадить Януковича на престол, – в Киеве или в Херсоне, это уж как получится, – объявить все захваченные украинские земли собственно Украиной и создать союз Украины, Московии и Беларуси. Это можно было бы считать хотя бы в распаленном воображении новым «центром многополярного мира», новым «славянским СССР». Это придавало его безумию геополитические координаты. Но вот от этой соблазнительной идеи славянской империи Путин отказался. Отказался вместе с аннексией кусков территории Украины. И вместе с этим он перевел стрелки на путь» национальной войны».

Национализм – это очень просто. Этот клич «наших бьют». Это ощущение угнетения со стороны другого народа, вызванная этим устойчивая негативная реакция к нему, война с ним.

Надо сказать, что Московии 19-го – начала 20-го веков этого не было свойственно. Разве что эпизодически, скажем в период наполеоновских войн. Национализм играл тогда важнейшую роль в политике других европейских стран, – Франции и Германии, Австрии, Венгрии, Сербии, да и всей Европы. Национализм – это ресентимент, переживание обиды, придавленности со стороны какого-то инонационального пространства. У Московии этого ощущения, естественно, не было.

Было ощущение «национального величия», т.е. национализм как программа отдельных политических сил по подавлению «инородцев», но не было национализма как политики ответа на обиды.

Вообще, звездным часом национализма стала «Великая отечественная война». Вот здесь в полный рост встал и расписан был пропагандой миф о русском народе, который решили уничтожить как народ «немцы». На этом мифе и была построена память о войне в советские и постсоветском времена. Война велась сталинским руководством, – по этому мифу, – не ради создания всемирной коммунистической империи (Коминтерн в курсах истории остался скороговоркой, а фильм» Великий гражданин» запрещен к прокату), не ради приращения локальной советской империи в социалистической лагерь (это как бы побочные следствия войны), – но ради «спасения народа». Это и есть, собственно, «Последний миф» (по названию документального фильма о Викторе Суворове).

Вот этот «последний миф» вовсю разгоняло путинское руководство, создавая в украинских декорациях фальшак «последних нацистов».

Но до недавних пор этот миф был аккомпанементом двух больших геополитических мифов:

1. Славянское единство – Создание триединой славянской империи (восстановление» славянского Советского Союза»)

2. Имперский московитский миф от «приращении земель».

Миф N2 как цель политики закончился еще перед войной с отказом Путина от Казахстана, валившегося тогда ему в руки и с практическим развалом ОДКБ. Миф N1 закончился вместе с отказом от создания Украины Януковича и нового триединого, Укр-Бела-Русского союза гопсударств.

Провозглашение Путиным части украинских земель московитскими имеет теперь одну цель – раздувание мифа войны за «спасением народа».

Я несколько задержался с написанием этой второй части поста, и за это время Кириенко как раз произнес свою речь перед учителями школ о необходимости «народной войны».

Это их теперь главный миф. И у этого мифа более простые и, к сожалению, более действенные приводные ремни, чем у мифов территориальной империи или славянского братства.

Пока в ходу были головные концепции «величия Московитской империи» или «триединого народа» для большинства населения Московии шла вялая схватка «домашнего холодильника и телевизора». Домашний холодильник скуднел, но не был так уж критически пустым. Теперь началась последняя схватка телевизора и холодильника морга, в который отправляются мобилизованные.

Именно она покажет, рухнут ли последние бредни о национальной войне вместе с путинским режимом.

Евгений Вильк, Telegram