Как наступит 25 февраля

Всем — кроме, может быть, самого Путина, — ясно, что его режим приближается к своему концу.

Дискуссии о будущем страны ведутся так, как будто бы ни Путина, ни его системы больше нет. Вопрос — как это случится.

Долгое время была надежда на выборы, хотя нормальных выборов нет уже лет пятнадцать минимум. Но кто-то надеялся на то, что даже небольшое число реально избранных депутатов, из тех, кого, казалось, невозможно остановить, могут изменить атмосферу в законодательном собрании своего уровня, да и в стране, в целом, как это в конце восьмидесятых удалось нескольким представителям комитета «Карабах» в парламенте Армении. Кто-то надеялся на «опрокидывающие» выборы, хотя тот факт, что Лукашенко после проигрыша смог удержать власть, свидетельствует о том, что даже столь блестящая победа — лишь первый, а не окончательный шаг в отстранении диктатора. Но всё это сейчас нереально. Режим не пропускает никого из оппозиционеров, сажает их в тюрьму или не допускает к выборам по смехотворным основаниям. Голосование по изменениям в Конституции — за бесконечное правление Путина — продемонстрировало даже самым оптимистам, что система не стесняется никого и ничего, а если что и умеет, так это фальсифицировать результаты. Выборы при Путине будут только фарсом, они могут быть важны для будущего, но не могут повлиять на режим.

Надежды (хотя одновременно и опасения) связывались и с революцией. Терпение народа, мол, лопнет и он сметет эту власть, а охранные войска режима не осмелятся противостоять сотням тысяч восставших. Правда, даже самые убежденные сторонники такого варианта не могли объяснить, как именно это произойдет и что помешает властям изолировать организаторов и расстрелять толпу?

А в последние месяцы произошли и существенные изменения, которые и вовсе переводят рассуждения о революции в область фантастики.

Еще недавно политическая ситуация сводилась к противостоянию народа и власти. Потенциальные бунтовщики имели бы очевидное моральное преимущество: власть не любили даже ее избиратели, голосовавшие за нее не столько в надежде на что-то хорошее, сколько из опасений, что любой другой вариант будет еще хуже. Сейчас же Путин воюет с Америкой и с НАТО, которых значительная часть населения считает врагами. И хотя поддержка войны снижается, а понимания ее причин и целей как не было, так и нет, противники Путина теперь — сторонники не столько народа, сколько ненавистной Америки, и, соответственно, на такую же поддержку, как раньше, рассчитывать не могут. Это — в сочетании с готовностью властей не останавливаться перед насилием — делает революцию в обозримом будущем невозможной.

В то же время у режима нет шансов сохраниться в том виде, к котором он сейчас существует. Отсутствие victory strategy не только в Украине, но и вообще, отсутствие образа будущего, исчерпанность моральных и политических ресурсов, невозможность существовать в условиях изоляции, эмиграция и готовность к эмиграции наиболее продвинутой части населения делают изменения неизбежными.

Есть, конечно, вероятность термоядерной войны, в результате которой МЫ попадем в рай, а ОНИ просто сдохнут. Не похоже, чтобы этот вариант поддерживался московитским обществом, а главное — неясно, насколько он реалистичен: способны ли летать наши баллистические ракеты, будет ли выполнен приказ и позволят ли Путину этот приказ отдать?

Но если оставить за рамками обсуждения всеобщую гибель, видны лишь два более или менее реалистичных сценария конца путинской системы: один — ужасный, другой — весьма далекий от демократии, но оставляющий Московии шанс на будущее.

Первый сценарий — стремительный распад гопсударства. Собственно, оно и так распадается: управляемость очевидно теряется, приказы либо не исполняются (например, во многих провинциальных школах перестали поднимать по понедельникам гопсударственный флаг и исполнять гимн), либо, как приказ о мобилизации, исполняются столь экзотическими методами, что негативные последствия для власти многократно превышают позитивные. Но под ударами украинских войск и из-за нарастания социально-экономических проблем процесс распада может принять лавинообразный характер, а сохранить стабильность не получится.

Так уже было в нашей истории. В последние дни СССР президент страны Горбачев постоянно издавал указы, которые никто и не собирался выполнять, а никаких средств принуждения у него уже не оставалось. Но тогда были структуры, которые подхватили падающую власть и не допустили хаоса: партийная власть многих советских республик и ряда областей Московии, команда Ельцина, новые властные институты в странах Балтии и так далее. Аналогичным образом после отречения Николая II власть смогла взять на себя Гопсударственная Дума, обладавшая весьма серьезной легитимностью. В современной Московии таких структур нет. А значит, стремительное обрушение гопсударства неизбежно приведет к «войне каждого против всех»: вооруженные формирования, контролируемые разными начальниками, вступят в борьбу друг с другом. К этой борьбе присоединятся путинские опричники — Пригожин и Кадыров со своими бойцами, в бой друг с другом вступят и региональные структуры, возглавляемые амбициозными генералами и губернаторами. Уровень крови и насилия в этом случае невозможно себе даже представить — это будет Апокалипсис.

Более спокойный вариант — дворцовый переворот. Это не обязательно «табакерка»: речь идет об отстранении автократа от власти. Причем, возможно, и добровольное.

Окружение Путина, безусловно, понимает, что он завел страну и, что для них во много раз важнее, их самих в тупик. Ведь их главной проблемой является вовсе не Украина (и не Московия), а возможность их личного примирения с Западом, возможность пользоваться своей собственностью и счетами — они понимают, что с Путиным этого не будет никогда. Возможен вариант, особенно в случае масштабных поражений на фронте, когда несколько наиболее доверенных соратников Путина предложат ему ради спасения и себя, и их что-то вроде казахстанского варианта: с назначением президентом не такого, как Токаев, а заведомо ничтожного человека, которым они смогут манипулировать. Задачей этого номинального правителя будет прекратить войну, пойти на все возможные уступки Западу и купить тем самым «прощение» для ближнего круга Путина. Запад ради предотвращения мировой войны на это, скорее всего, пойдет. Московия в этом случае после определенного переходного периода будет иметь шанс вернуться к нормальной жизни — к политической конкуренции, нормальным отношениям с миром и так далее.

Мы не знаем, есть ли в окружении Путина люди, достаточно смелые для того, чтобы прийти к нему с подобным предложением: он много лет окружал себя безвольными «овощами», ни к какой инициативе не способными. Мы не знаем, примет ли он такое предложение — это, к сожалению, кажется маловероятным, так как перед глазами у него пример не только Назарбаева, но и Милошевича, которого сами сербы сдали в Гаагу. Тем более мы не знаем, найдется ли среди тех, кто, может быть, решится к нему с этим прийти, тот, кто сможет, получив отказ, пойти дальше? Но, если нет, боюсь, шансы нашей страны на выживание равны нулю.

Леонид Гозман, «Новая газета»