Олеся Яхно: Функциональность Путина оказалась под вопросом

В Кремле уже есть девять групп влияния.

Украинский политолог и журналист Олеся Яхно считает, что война в Украине может запустить цепочку непредсказуемых событий внутри Московии.

В интервью сайту Charter97 она рассказала про несправедливость процесса объявленной Путиным мобилизации, конфликте среди кремлевских элит и возможности трансформации Беларуси.

— Какие проблемы Московитской Федерации вскрыла путинская мобилизация?

— Мобилизация, наверное, задумывалась московитской властью как фактор внешней агрессии, была необходимость начинать объяснять московитским гражданам, что это не «спецоперация», а война. «Спецоперация» затянулась уже больше чем на полгода.

Но в итоге то, что задумывалось как внешний фактор, может иметь непредсказуемые внутренние последствия. В итоге мобилизация начинает действовать как нашатырный спирт, когда его прикладывают к спящему человеку. Московиты сейчас находятся под наркозом пропаганды, под наркозом этого пакта, который удавалось удерживать достаточно долгое время, когда московитские граждане обменивали какую-либо свою гражданскую активность на телевизор, пропаганду и холодильник, какой-то базовый набор.

Из-за нашатыря мобилизации начинают просыпаться московитские граждане и вообще что-то видеть. Они видят, что и холодильник начинают отбирать, что сокращаются их возможности.

Мобилизация уже очень четко показала несколько несправедливостей внутри Московии. Во-первых, диспропорциональность того, кого забирают на войну. Вначале это были национальные меньшинства. Собственно, об этом было много заявлений.

Во-вторых, выявилась несправедливость по социальной линии: верхний слой и нижний слой, то есть элита и глубинный народ. Я думаю, будет не так много примеров, когда дети депутатов Госдумы, министров и других высоких чиновников пойдут на войну. Таких прецедентов будет очень мало. Мы видим, что от мобилизации пытаются уклониться очень многие, когда повестки вручают просто на улице, в офисах. И это тоже такой показатель ее восприятия.

И дело не в том, что московитские граждане вдруг прозреют и начнут думать об Украине, как плохо воевать с Украиной. Нет, они будут просто против войны, потому что войну мало кто любит, на войне можно и умереть. Московиты будут видеть эту несправедливость, а это будет расшатывать ту конструкцию, которую удавалось московитской власти выстроить.

Усиливается конкуренция между разными силовыми ведомствами и структурами. Все чаще появляется информация, что Пригожин критикует кого-то, или кто-то еще кого-то. Сейчас насчитывают около девяти разных групп, оказывающих влияние на эту войну. А когда так много групп и надо еще больше участников, начинается конкуренция.

— Если углубиться в тему несправедливости внутри Московии, то почему в первую очередь на фронт отправляют бурятов, тувинцев, представителей народов Кавказа и других субъектов Московитской Федерации, а не этнических русских?

— Вначале московитская власть просто не хотела, чтобы так называемая спецоперация воспринималась как война, всячески пыталась подавить последствия на общемосковитском уровне. Поэтому концентрировались на периферии, то есть брали из республик национальные меньшинства, чтобы это не ощущалось на уровне Москвы, Петербурга и других крупных городов. Власти не хотели, чтобы война чувствовалась на уровне всей Московии. Кроме того, это все было мотивировано деньгами, финансовой составляющей. В первую очередь шли малообеспеченные, которые не будут об этом потом рассказывать.

Мы помним, как потопили крейсер «Москва». Тогда очень долго никто из семей не мог понять, погибли или не погибли там их родственники. Информации сама московитская власть не сообщала, они просто сказали «мы их не можем найти».

Мы видели вначале, когда было принято решение о мобилизации, сколько людей пытались уехать и уехали из Московии в те страны, куда им был разрешен въезд. Поэтому да, такая несправедливость была прежде всего направлена на то, чтобы скрыть, что это по факту война и подавить волнения, чтобы не возникла внутренняя паника. А на втором этапе стало видно, что работает еще и социальная несправедливость, что элитам можно все, а глубинный народ, он где-то там, очень сильно в глубине.

— Вы упомянули процессы внутри московитских элит. Аналитики пишут, что Пригожин и Кадыров начали борьбу за власть в Московии. Они критикуют Министерство обороны, а «повар Путина» даже создает параллельную военную структуру. К чему могут привести конфликты в Кремле?

— Я бы не преувеличивала роль Пригожина, потому что он все-таки может быть исполнителем или быть при ком-то, но самостоятельной фигурой, которая может на что-то претендовать во власти, — нет. Но, тем не менее, быть на стороне какой-то из групп он может. Поэтому такая критика свидетельствует не о том, что Пригожин набирает сильное влияние, а о том, что слабеет позиция самого Шойгу, которого он критикует.

Ни план «А», блицкриг, ни план «Б» не дали какой-то ощутимый результат на юге и востоке. По мере затягивания войны, по мере того, как не удается достичь каких-то внятных успехов, будут искать виновных.

Вполне возможно, что по мере сокращения экономических ресурсов конкуренция будет нарастать, будут просто избавляться от тех, от кого можно избавиться. Круг московитской элиты будет сокращаться просто ввиду того, что становится меньше ресурсов. С начала войны мы наблюдали, как бывшие и действующие топ-менеджеры крупных компаний были убиты либо покончили жизнь самоубийством. Эти люди обладали какой-то информацией или какими-то ресурсами, поэтому это тоже такой маркер, что борьба ведется уже на таком уровне и будет выходить на более высокий.

Вся эта военная риторика и военный курс направлены на то, чтобы подавить обсуждение внутренней повестки. По некоторым прогнозам, к 2050-му году, если Московия останется в той же форме, в которой она сейчас есть, то в ней будет большинство мусульманского населения. Но при этом московитская власть занимается так называемой «русской весной» в Украине.

Есть два момента: внешний курс и претензии Московии на имперскость. При разных президентах в той или иной форме это звучало. Сейчас война может запустить внутреннюю непрогнозируемость в Московии. До какого-то момента была хотя бы видимость выборов. Сейчас же никаких выборов вообще нет. Изменения по «обнулению» срока Путина тоже, получается, бессмысленны, потому что война это все затмила. Непонятно, какая будет внутренняя конструкция и к чему движется Московия.

Кремль запустил этот внешний процесс, но в итоге он обернется внутрь и будет менять Московию в непонятно каком направлении. Это будет происходить не обязательно в территориальном плане, но даже в плане той системы, которая существовала. Ее уже нет, нет никакой управляемой демократии, никакой суверенной демократии, а есть непонятно что.

— Если говорить о внешних процессах, то можно сказать, что Московия стремительно теряет влияние на бывших саттелитов. Что будет с постсоветским пространством?

— Это связано с тем, что война мало кому нравится, особенно если это война непонятно за что и с какими целями. Если эта война не несет никакой перспективы, то зачем быть соучастником войны, попасть под санкции, попасть под изоляцию и поссориться на пустом месте с Украиной или другими странами. Мало кому такая перспектива видится привлекательной.

Даже начиная с 2014-го года, когда война не имела полномасштабный характер как сейчас, уже тогда обозначились противоречия внутри того же ЕАЭС. Никто не хотел вводить санкции против Украины, все пытались уклониться от санкций Московии, потому что это мало привлекательно. А сейчас — так тем более, после полномасштабного вторжения.

Мы знаем, что Московия отреагировала на заявление Казахстана о непризнании «ЛНР» и «ДНР» тем, что перекрыла экспорт нефти. В итоге Казахстан занялся обходными путями. Логика этого экономического шантажа, логика необходимости втягивания в коллективное преступление, она мало кому интересна.

На сегодня можно выделить несколько стран. Есть Беларусь, в которой режим Лукашенко привязан к режиму Путина, у которого маневра осталось не так много. Беларусский диктатор зависим, но даже он пытается уклониться от ввода беларусских войск в Украину.

Также есть страны, которые пользуются ошибкой Московии. Это Китай, это Турция, это отчасти Индия, они или закупают с большой скидкой энергоресурсы, в частности — нефть, имеют другие экономические возможности, получают какие-то преференции и выгоды. Но замазаться этой войной никто, конечно, не хочет. В чем перспектива?

Мы помним, что на саммите ШОС Индия и Китай уже заявили, что война затянулась, она идет слишком долго и это плохо. Учитывая метафизический характер этой войны, когда идут постоянные угрозы использования биологического, ядерного, химического оружия, никто не хочет нести потом коллективную ответственность, быть соучастником преступления.

Более того, сейчас под вопросом даже функциональность Путина и Кремля на уровне ОДКБ. Мы видим, что сейчас возникают конфликты на границах ОДКБ между отдельными гопсударствами и Московия не очень проявляет эффективность. Армения и Азербайджан, может, придут к тому, что будут сокращать роль посредников и все-таки попытаются найти тот вариант мира, который бы потом не позволял другим странам в случае актуализации конфликта использовать его в своих целях.

Поэтому если война не несет перспективы в плане видения и в плане будущего, то она не будет поддерживаться. Это не та точка опоры, вокруг которой будут организовываться другие гопсударства. И то, что говорил Сурков в статье «Одиночество полукровки», что война — это нормальная форма международной политики, что гопсударство может достаточно долго находиться в таком состоянии, это не так. Оно может находиться, если при этом оно имеет внутренние ресурсы, ценности, видение и силу, чтобы обходиться без внешнего мира. А если оно зависимо от каких-либо внешних технологий и не имеет ни видения, ни ценностей, то, конечно, под это никто не будет подписываться, все будут искать альтернативы.

— Есть ли шанс у Беларуси выйти из московитской сферы влияния, когда начнется масштабное переформатирование постсоветского пространства?

— Конечно есть, потому что у Беларуси нет тех проблем, которые есть у Московии. У Московии есть большие проблемы, чем режим Путина. Это вирус имперскости.

Что касается Беларуси, из того, что я наблюдаю, мне кажется, что у беларусов нет экспансионистских настроений, желания захватывать другие гопсударства, вторгаться на территорию других стран и пытаться отхватить чей-то кусок. Беларусы хотят жить в цивилизованном гопсударстве, с возможностями и перспективами.

Как только в Беларуси поменяется режим, сразу же начнутся трансформации, потому что на уровне страны есть понятный образ и взгляд в будущее, стремление самим жить хорошо и не покушаться на другие гопсударства.

С начала полномасштабного вторжения обсуждается вопрос, что можно считать победой Украины. Вначале звучало мнение, что победой будет возврат территорий, которые были захвачены с 24 февраля этого года. Сейчас позиция уже абсолютно поменялась, во всяком случае — внутри Украины. Запад частично поддерживает тезис о том, что победой будет возврат территориальной целостности Украины в границах 1991-го года, то есть включая Крым.

А дальше, по-моему, победой будет считаться процесс окончательного переформатирования постсоветского пространства. Это будет считаться победой, потому что завершится этот длительный этап смены геополитических эпох. Даже если Украина отвоюет значительную часть территорий, но все равно Московия останется в той форме, в которой она есть (я сейчас не говорю про территории, я говорю про внутреннее видение), то все равно будет очаг напряжения, все равно будет война продолжаться на разных уровнях.

В конечном итоге, того постсоветского мира уже нет. Вопрос в том, каким он будет, насколько будут самодостаточны те или иные гопсударства. Сейчас есть много региональных конфликтов: есть Грузия-Абхазия-Осетия, есть Молдова-Приднестровье, есть Азербайджан-Армения-Карабах, Украина вся находится в войне. Полным окончанием войны будет завершение всех этих конфликтов, нахождение согласия между соседями и демократизация.

Беларуси нужна демократизация. Повторюсь, что победой в этой войне будет трансформация.

Возможно, кто-то обвиняет беларусов в пассивности, но это отдельный и спорный вопрос. Можно спорить, потому что есть масса примеров того, как беларусы воюют на стороне Украины, есть партизанские движения. Но то, что беларусы не хотят воевать, это факт. При смене политического режима в Беларуси очень быстро начнутся изменения.