Дмитрий Бондаренко: 97% беларусов по-прежнему против Лукашенко

С такими союзниками мы обязательно победим.

10 ноября исполнилось 25 лет со дня создания гражданской инициативы «Хартия’97». Об истории создания инициативы в интервью «Белсату» рассказал один из ее основателей, координатор гражданской кампании «Европейская Беларусь» Дмитрий Бондаренко.

— И в продолжение темы сопротивления лукашенковской диктатуре на протяжении десятилетий. 25 лет назад была создана «Хартия’97». Сегодня «Хартия’97» прежде всего известна как сайт, но исторически «Хартия», которая была объявлена 10 ноября 1997 года — это была программная декларация, которая констатировала нарушения прав человека в Беларуси, разрушение национальной культуры, а также объединяла граждан в борьбе с режимом узурпатора Лукашенко. В нашей студии сегодня один из подписантов «Хартии’97» Дмитрий Бондаренко, координатор кампании «Европейская Беларусь». Жыве Беларусь!

— Жыве вечна!

— Вот 25 лет прошло и хотелось вспомнить или рассказать новым поколениям, которые пришли в борьбу, что тогда происходило. Почему вообще создалась такая платформа, такое объединение людей как «Хартия’97»?

— В 1996 году в Беларуси произошел гопсударственный переворот. Фактически был разогнан Верховный совет. Лукашенко с первых дней прихода к власти уничтожал независимые медиа. А я в 1995-1996 годах работал коммерческим директором «Радио 101.2». Это была последняя независимая радиостанция, которая была закрыта. До этого были закрыты региональные студии, просто независимые телевизионные программы, «8 канал» и так далее. Надо было защищать журналистов, причем был арестован уже Павел Шеремет и журналисты тогда сплотились, чтобы его освободить. Последним толчком стал вывоз в лес журналиста газеты «Имя» Олега Бебенина, где ему товарищи объяснили, что он может в лесу остаться, если он и его коллеги не будут вести себя тише.

И надо было защищать себя. Инициаторами выступили журналисты, инициаторами были люди разных профессий, разных взглядов, разной партийной принадлежности. И так создалась «Хартия’97».

Но хочу сказать, что принимали участие в ее создании такие люди как Андрей Санников, Павел Жук, даже Павел Шеремет был на первой пресс-конференции, когда провозглашалась «Хартия», Владимир Ровдо, который к сожалению уже не жив, Виктор Ивашкевич, один из лидеров Беларусского Народного Фронта, Петр Марцев, Владимир Мацкевич, который сегодня находится в тюрьме. Такие вот разные люди приняли участие в создании такой инициативы и бренда «Хартия’97».

— Кстати, тогда были не только политики, журналисты, но вообще представители беларусской элиты. Рыгор Барадулин ставил свою подпись под «Хартией’97», Нил Гилевич, светлой памяти Геннадий Карпенко, которого, скорее всего, убили в 1999 году. Вообще, кроме элиты нации, которая поставила подписи под «Хартией’97», подписи начали ставить и другие граждане. В общем удалось собрать тогда 100 тысяч подписей. Сейчас есть миф, что беларусы, мол, сидели до 2020 года и не боролись, но, смотрите, тогда, когда было такое запугивание, 100 тысяч подписей граждане поставили. Как это удалось?

— Потому что присоединились журналисты. Практически во всех независимых газетах была возможность поставить подпись. Было место в газете, где можно было подписаться и прислать в редакцию. Это была очень широкая инициатива, потому что до этого существовали только оппозиционные партии. В Беларуси были выборы, были выборы в 1990 году, были выборы в 1994 году - последние свободные. Но люди понимали, что по отдельности ничего не добиться.

И в первую очередь, надо было защищать себя, потому что на журналистов был наезд, давили на предпринимателей, на партийцев и появилась система коллективной защиты. Она заключалась в том, что каждый человек, который попал под репрессии или в тюрьму, имеет право на адвоката, он имеет право на гражданскую помощь, он имеет право на солидарность. Акции солидарности проводились в Беларуси и за границей, политзаключенный имеет право на то, чтобы о его деле узнали во всем мире.

Также появился и сайт «Хартия’97», это было что-то новое. Раньше надо было ждать информацию на «Радые Свабода» или на другой радиостанции или чтобы телевизионщики сняли, перегнали и где-то это выйдет. А тут появился интернет. Нарушение прав человека на соседней улице — и это уже есть на «сайте Хартия’97». Это читают и в Вашингтоне, и в Брюсселе, и в правозащитных организациях.

— «Хартия’97» — это не только история, это сайт, который есть сегодня. Это не что-то другое, как продолжение традиции, а практически та же самая инициатива, которая дальше продолжается.

— Потому что в правозащитной деятельности уже были наработаны такие стандарты, по которым действовали автоматически. И сегодня другие организации легально или нелегально продолжают занимать тем, что было заложено нами очень давно. А мы учились у поляков, у польской «Солидарности», мы учились у чехов и словаков, которые пережили время репрессий. Мы еще понимали, что надо делать акции: если мы будем сидеть в кабинетах, в комнатах, про нас никто не узнает.

И вот мы, молодые люди, которые пришли в «Хартию’97», ставили акцент на акции. Было много инициатив: Марши свободы, их три или четыре было, сотни правозащитных пикетов, акции солидарности за границей. Это проводила «Хартия» и был еще такой элемент, что люди были в партиях, в разных организациях, в «Зубре», в «Молодом фронте», знали, что подписали «Хартию» и могут обратиться за помощью. Это был сильный бренд.

Плюс был такой момент: вот смотрите, сколько лет прошло? Казалось бы, 1997 год, как бы не актуально, XXI столетие. И тут 2020 год, революция и что мы видим? 97% против Лукашенко. И «Хартия» сегодня — сайт «Хартия’97%». Эти магические цифры, я думаю, у Лукашенко в голове вбиты и очень сильно его напугали.

— Вот вы вспомнили про чехов и словаков. Была такая «Хартия’77» и это стало вдохновением для «Хартии’97». Это когда чешские и словацкие диссиденты подписывали также свой программный документ. И потом было окно возможностей у чехов и словаков. В 1989 году их страна стала свободной. Вацлав Гавел стал президентом. Сейчас, смотрите, многие беларусы свои надежды связывают с тем, что происходит в Украине, с освобождением от московитских оккупантов. Эксперты говорят, что, возможно, и Херсон до конца года освободят. Предвидите ли вы окно возможностей для Беларуси? Чтобы мы снова не только боролись с режимом, а, в конце концов, беларусы были хозяевами у себя дома.

— Я думаю, что это число магическое — 97%, оно не просто так было. Абсолютное большинство беларусов желает перемен. И то что прокремлевские коллаборанты сегодня удерживаются при помощи оружия и дубинок — это временно. Потому что мы, свободные беларусы, хотим независимости и имеем союзников по всему миру. Идет последняя битва добра и зла на нашем континенте.

И мы вместе со всем демократическим миром, вместе со сражающейся и воюющей Украиной. Почему удержался Лукашенко? Потому что была Московия. А сейчас будет поражение этого недобитого коммунизмом варианта московитской имперскости и это станет гарантом для нормального развития и нашей страны.

— А нет ли опасности, что все-таки ситуация как-то в Московии законсервируется, и Беларусь может стать разменной монетой? Потому что, смотрите, беларусов уничтожает этот репрессивный режим. Украинцы имеют свое гопсударство и украинцы борются. А мир всегда на стороне тех, кто борется. А временами, как это странно ни звучит, а, может, и не этично, но забывают о жертвах. Есть иногда такое чувство, что и про беларусов забыли.

— Если мы будем выступать в роли жертв, то так и будет. Но, я думаю, что у нас есть свои герои. Такие как Статкевич, Северинец, Афнагель, Мацкевич. И у нас есть герои-добровольцы в Украине. Это, в первую очередь, бойцы полка Калиновского. Они для нас пример. И мы понимаем, что согласно военной присяге имеем право на борьбу. И обязаны бороться за независимость и свободу своей страны. И все, про какую жертву мы говорим?

Мы должны побеждать вместе с нашими союзниками, которые сильны, у которых есть сильное оружие, сильные армии. И мы обязательно победим. Не хотел режим меняться сам, не хотел Лукашенко уступать — будет вариант, при котором у них шанса на удержание в гопсударстве просто не останется. Я думаю, в Беларуси — это 100%, а в Московии это случится немного позже.