«Бунт такой сильный, что около колонии даже стояли военные»

Политзаключенный рассказал о протестах в бобруйской колонии в 2020 году.

В бобруйской колонии № 2 на данный момент находятся 96 политических заключенных. По информации правозащитников, на многих из них оказывается давление: политзаключенных помещают в ШИЗО, ПКТ, возбуждают уголовные дела за нарушение режима, лишают свиданий и передач. Это все происходит с ведома начальника колонии Евгения Бубича. После бунта узников в августе 2020 года он отвечал за преследование тех, кто выражал свой протест внутри колонии. Бывшие заключенные рассказали «Весне» о массовом преследовании «политических» в колонии № 2, попытке побега одного из них и последствиях бунта.

«Не остаюсь безразличным к проблемам осужденных и их родственников». Что известно про начальника колонии?

В 2019 году бобруйскую колонию № 2, где сейчас удерживается 96 политических заключенных, возглавил 43-летний Евгений Бубич. Известно, что в этой колонии он работает больше 20 лет, а до 2019-го длительное время занимал должность заместителя начальника. 13 февраля 2020 года по указу Лукашенко он получил звание полковника милиции. Во время мероприятия по поводу присвоения звания Бубич выступил с речью:

«Справляться с нелегкими задачами помогают коллеги-профессионалы, на них во всем можно положиться. Стремлюсь прислушиваться к мнению подчиненных, не остаюсь равнодушным к проблемам осужденных и их родственников».

Именно Бубич принимает решение по ужесточению режима заключенным и отвечает за нечеловеческие условия содержания в колонии.

Как администрация преследует политических заключенных?

Все «политические» в колонии обозначены «желтыми бирками». Это значит, что они состоят на профилактическом учете как «склонные к экстремизму и другой деструктивной деятельности». Те заключенные, которые ходят с «красными бирками», состоят на профучете как «склонные к бегству».

Политзаключенные спят возле входа на втором ярусе «шконок» [кроватей] — сделано это для того, чтобы во время «ночных» осмотров им это мешало спать. За ними пристально следит администрация, могут незапланированно прийти и проверить их вещи.

Большинство «политических» за время заключения проходит через штрафной изолятор (ШИЗО). Туда их отправляют за любое мелкое «нарушение» по надуманным причинам: грязная одежда или обувь, незастегнутая пуговица на воротнике, неправильное приветствие представителя администрации, небритость и многое другое. «Нарушением» может стать даже кормление хлебом воробьев на территории колонии. На каждом заборе висит знак «За кормление птиц — 10 суток ШИЗО».

«Но все равно их кормят, потому что каждый хочет, чтобы воробышек к нему пришел», — говорит один из бывших узников.

Обычно у заключенных только три «проверки» в день, но у «политических» — на две больше. Иногда они вынуждены ходить в клуб и слушать профилактические лекции.

Кроме этого, во время пандемии Covid-19 в исправительной колонии № 2 также случилась вспышка заболеваний. Но долгое время родственникам об этом не было известно, поскольку заключенным запрещали об этом говорить. Сообщалось, что за разговоры про заболевших в колонии заключенных наказывали сутками в ШИЗО.

По информации бывших узников, администрация колонии может лишить за «нарушения» всего, кроме бандеролей. Поэтому существует мнение, что вместо вещей, в необходимости которых родственники не уверены, лучше присылать сигареты, даже тем, кто не курит.

Неудавшаяся попытка бегства одного из политзаключенных. Что сейчас известно о его судьбе?

По информации бывших заключенных, в начале лета один из политических заключенных пытался сбежать из колонии, но его почти сразу схватили. Это произошло через неделю после того, как узников с очередного «карантина» перевели в отряды — среди них был и этот человек.

«После происшествия среди сотрудников колонии сразу начался переполох — они начали дежурить с оружием», — говорит один из бывших узников, который был свидетелем этого.

На следующий день слухи о неудачной попытке побега пошли уже по всей колонии. Якобы узник сделал какой-то специальный инструмент, веревку и взял с собой полторы буханки хлеба. Сбежать он пытался через крышу столовой, но оказавшись там, «лег и стал ждать вертолет» — там его и схватили. На следующий день после этого администрация заварила выемку в крыше, через которую он вылез.

По словам заключенных, «беглеца» сразу поместили в ШИЗО на несколько месяцев, а затем перевели в помещение камерного типа (ПКТ). Кроме того, теперь у него «красная бирка»: таких осужденных не водят на промзону, на них налагаются и другие ограничения.

Нечеловеческие условия содержания во время «карантина»

Чаще всего заключенных в бобруйскую колонию привозят или поздно вечером, или ночью. Как только их заводят на территорию колонии, наручники с них снимают. По словам бывших узников, по прибытии происходит построение, во время которого всех делят на две условные группы: заключенных с «низким социальным статусом» и остальных. Затем всех ведут на медицинский осмотр, где им надо раздеться. Затем сотрудники проводят «шмон» вещей, а потом осужденным дают веник, чтобы они убрали за собой. Далее людей ведут в душ, выдают специальную одежду и заселяют в карантинное помещение.

«Карантин» в колонии — это отдельное изолированное помещение, где узники находятся по прибытии обычно в течение 14 суток до того, как их распределят по отрядам. Там за ними ведется медицинское наблюдение, заключенные знакомятся с распорядком дня и правилами внутреннего распорядка, с ними проводится разъяснительная работа по порядку и условиям отбывания наказания. За нарушение порядка на «карантине» могут наказывать «сутками» в штрафном изоляторе. С заключенными, которые содержатся в карантинном помещении, остальным разговаривать запрещено.

По словам бывших заключенных, «карантин» — это особый вид пыток. Весь день заключенных удерживают в прогулочном дворике невзирая на погоду. Вещи сразу попадают на склад, потом «разрешенные» возвращают, а остальные родственникам нужно забрать в течение года, иначе их сожгут.

На карантине у «политических» специально забирают инструменты для бритья. Но администрации колонии это не мешает наказывать за то, что мужчины «плохо побрились». За такое «нарушение» могут отправить даже в штрафной изолятор.

«Администрация боялась, что «политические» могут отравить еду»

Заключенных иногда отправляют раздавать еду в столовой и убирать там. Но перед референдумом 27 февраля «политических» к раздаче не допустили. Причина, по словам экс-заключенных, была в том, что «администрация боялась, что они могут отравить еду».

На работе заключенные делают дубинки для сотрудников своей колонии

Одно из направлений предприятия на базе колонии № 2 — изделия из резины. До начала полномасштабной войны в Украине колония продавала резиновые пластины Украине, а когда те отказались от сотрудничества, узники стали на некоторое время изготавливать резиновые дубинки непосредственно для сотрудников бобруйской колонии. Заключенные отмечают, что в дубинки заливали эбонитовый стержень. Но теперь их производство остановлено.

Кроме того, осужденные изготавливают нашивки для школьников, шьют одежду как для себя, так и для военнослужащих, в том числе — бронежилеты. Они делают и грузовые вагоны, которые потом следуют до Китая.

Из дерева узники изготавливают ящики для взрывных устройств, раций и устройств ночного видения, а также мебель для Министерства внутренних дел и беларусских санаториев.

В связи с введенными Евросовком санкциями, изготовление некоторых вещей было или полностью остановлено, или перенаправлено на Московию.

Что рассказывают бывшие заключенные про бунт в колонии во время послевыборных протестов?

Напомним, в ночь с 12 на 13 августа 2020 года заключенные в колонии, как и те беларусы, которые находились на мирных акциях протеста по всей Беларуси, решили выразить свое несогласие с действующей властью. В интернете появлялись видео и аудио, на которых слышны крики «Уходи!» и шум из здания колонии. По информации «Нашай Нівы», в ночь на 13 августа на одном из локальных участков колонии произошел митинг — более 500 заключенных вышли во внутренний двор выразить свой протест.

Начальник колонии Евгений Бубич сначала говорил, что заключенных карать не будут. А когда приехавшие представители Департамента исполнения наказаний (ДИН) собирали людей и «пугали» наказанием, начальник колонии говорил им не бояться.

В итоге администрация колонии посчитала лидерами бунта нескольких заключенных и уже 14 августа изолировала их от остальных. Правда, это не помогло.

Поэтому 16 августа сотрудники ДИН звонили родителям и «просили их приехать в Бобруйск и усмирить детей». Обещали, что с узниками все будет хорошо. Родители приехали, поговорили с сыновьями и договорились, что никого наказывать не будут.

По словам участников бунта, Бубич не пустил в колонию военных, которые должны были задушить протест. Но впоследствии внутри колонии началось сильное давление: администрация собирала показания и подписи, осужденных массово вызывали на допросы. На основе этих бумаг, по словам бывших заключенных, многих участников волнений затем осудили по новым уголовным статьям. Также многих начали регулярно помещать в ШИЗО и ПКТ или отправлять на тюремный режим.

Бывшие узники вспоминают, что волнения продолжались четыре дня: с 13 по 16 августа. Единственное, что себе позволяли себе заключенные протестующие — вечером после отбоя не спали, а хлопали в ладоши, кричали лозунги и так далее. Никто ничего не хватал, не ломал.

Вот что рассказал правозащитникам бывший заключенный:

«Бунт был очень сильный. Он был такой, что около колонии даже стояли военные. Люди и «Жыве Беларусь» кричали, и вывешивали самодельные бело-красно-белые флаги в окошках. Настолько был сильный бунт, что подходили военные и говорили: «Тише, успокойтесь, мы выполним все, что вы требуете». Никто не спал после отбоя, ходили, выносили кровати на улицы. Туда привозили родственников и мам. Но в конце концов, когда бунт был подавлен, люди стали пропадать. Некоторых переводили на «крытые». Знаю, что шесть человек, которые якобы возглавляли этот протест, были переведены на «крытую» до конца срока. А сроки у них по пять-шесть лет. Некоторые прошли через ШИЗО. И сроки им продлевали до 50 суток.

После бунта были изменены все локации. На территории даже не было заборов и заключенные ходили, как хотели. А теперь поставили между локациями заборы с колючей проволокой. Примерно за месяц они все это устроили. Поставили электронные замки и камеры видеонаблюдения.

После бунта начальник колонии проводил собрание, где собирались все заключенные в клубе, и сказал: «Единственное, что я понял, что люди должны отсюда выходить».

Про протест изданию «Зеркало» рассказал еще один бывший заключенный бобруйской колонии:

«Бунт был выплеском волнения за свой срок, за родителей, которые девятого митинговали, и так далее. Больше это касалось тех, чьи родители состояли в сообществах вроде «Матери-328». Его поддержали и другие локальные участки — всего больше тысячи человек по зоне точно вышло. Митинг длился всю ночь — люди стояли, выкрикивали лозунги. Это было стихийно, никакого общего плана не было, произошел эффект толпы».

В июне суд Барановичского района и Барановичей приговорил военного пенсионера Дмитрия Нешту по террористической статье 289 Уголовного кодекса и за изготовление «коктейлей Молотова» по ч. 1 ст. 295-3 Уголовного кодекса к 12 годам колонии. На суде Дмитрий давал показания и объяснил, что одна из причин, которая подтолкнула его на совершение акции, — бунт заключенных в бобруйской колонии в августе 2020 года, в которой на тот момент отбывал наказание его сын. Дмитрий опасался, что бунт мог быть жестоко подавлен:

«Через неделю мне где-то сообщили о том, что после выборов произошел бунт в Бобруйске в исправительной колонии, а там у меня в то время сын отбывал наказание. Видя то, что происходит на воле, я просто немножко... Как же там бунт подавляется, что там может быть. При этом я полностью поддерживаю гопсударство на применение физической силы, понимал, что должен соблюдаться принцип законности и адекватности применения этой физической силы. В больнице, кроме как анализировать происходящее, мне ничего не оставалось. При этом я думал, чем я могу в этой ситуации помочь. Диалога нет, да, наломали дров, особенно в первые дни, и при этом не идет никакого диалога, все душится силовыми методами».

Кого преследует администрация колонии?

По данным правозащитников, против трех политзаключенных, отбывавших сроки в исправительной колонии № 2, администрация инициировала возбуждение уголовного дела по ст. 411 Уголовного кодекса — злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения.

Так, например, минчанина Андрея Новицкого, приговоренного к пяти годам колонии за участие в акциях протеста, оскорбление Лукашенко в видеоролике на YouTube и хранение пороха, 13 июня осудили еще и по ст. 411 Уголовного кодекса. Суд Бобруйского района и г. Бобруйска назначил политзаключенному еще четыре месяца лишения свободы и изменил ему режим отбывания наказания с усиленного на строгий.

Политзаключенного жителя Молодечно Павла Пескова 14 июня приговорили к еще одному году в заключении. Ранее за потасовку с омоновцами ему назначили три года и три месяца колонии.

Также известно, что 20 октября в бобруйской колонии № 2 началось рассмотрение уголовного дела по ст. 411 УК против 50-летнего политзаключенного Александра Зайковского, осужденного ранее к двум годам колонии. Но результат суда правозащитникам пока неизвестен.

На политзаключенного Андрея Новикова в колонии № 2 постоянно оказывали давление. В августе Андрея поместили в помещение камерного типа (ПКТ). Перед этим его в колонии четыре месяца удерживали в одиночной камере, а в марте забрасывали в карцер на 39 дней. Письма до Андрея не доходили даже заказные. Недавно его освободили из колонии и сразу депортировали в Московию.

На пружанца Олега Кулешу администрация давила за разговор на беларусском языке. Об этом он рассказал в одном из писем на волю:

«Меня здесь считают иностранцем. Но шутки закончились, когда меня вызвали на какую-то должностную встречу. Там уже был вынужден отчитываться по-русски. В особом виде отметили мне, где я нахожусь, и поэтому должен пользоваться русским. Жаль только, что слова забыл, как должно быть по-русски, поэтому ждал подсказок. Но нашелся какой-то солдат, который заступился за меня — то было приятно».

Бывший учитель истории и обществоведения из Сморгони Андрей Петровский, осужденный к полутора годам колонии, в одном из писем рассказал, что последний раз заключенных кормят в 16:00, а следующий раз они едят только в 6 утра:

«Сам могу почти обходиться без соли, а вот без сладкого — никак. Тут чай и кисель еле-еле подслажены. Нормы такие. В магазине нам продают только 200 граммов. Отоварка — один раз в 10 дней. Ну, правда, можно купить конфеты, зефир, ирис сливочный, печенье, рулеты, сгущенное молоко, сырки и т. д. Так что жить можно.

В столовой кормят три раза в день. В 6:30, 12:30 и 16:00. А на воле многие не знают, как похудеть».

Члена движения «За свободу» Игоря Соловья, гольшанца Ивана Вербицкого и минчанина Юрия Белько за время заключения в Бобруйске неоднократно наказывали сутками в штрафном изоляторе и помещали в ПКТ якобы за «нарушение» правил. Затем администрация колонии выступила с инициативой ужесточить им наказание и перевести на тюремный режим. Теперь они отбывают сроки в тюрьмах.

Перед этапом из колонии в тюрьму родственники Соловья рассказали об условиях содержания в Бобруйске для политзаключенного:

«Работает он, кажется, три часа в день и четыре дня в неделю — вытаскивает проволоку из резиновых белазовских колес. Зарплата — четыре рубля в месяц.

Условия в отряде, по его словам, нормальные. Занят: то рисует, то письма пишет друзьям из разных городов».

Политзаключенного антифашиста Дениса Болтутя сразу по прибытии в колонию лишили передачи сроком на четыре месяца. Затем его неоднократно помещали в штрафной изолятор.

Политзаключенного кобринца Виталия Жука, осужденного за оскорбление Лукашенко, несколько раз подряд помещали в штрафной изолятор. Первый раз его поместили туда на пять суток. Сразу после выхода его перевели в новый отряд к «злостным нарушителям режима». А через несколько дней его поместили в ШИЗО сроком на 10 суток. В июле стало известно, что политзаключенного отправили в ПКТ сроком на пять месяцев.

По имеющейся у правозащитников информации, администрация бобруйской колонии регулярно оказывала давление и на политзаключенного невролога Александра Телего, которого лишили свиданий, посылок и передач, а затем возбудили на него новое уголовное дело.

Неоднократно помещали в ШИЗО и политзаключенного Артема Анищука. Кроме того, в апреле 2021 года Артем обнаружил, что в сухофрукты, которые хранились в его вещах на складе, были залиты жидким средством для мытья посуды. А за две-три недели до этого политзаключенный рассказал адвокату, что к нему «посадили провокатора», с которым он вынужден делить одну тумбочку. По словам Анищука, тот складывал туда запрещенные вещи, которые приписывали Артему.