Омерзительнее прочих

Макей умер раньше гражданского общества, которое он грозился уничтожить в Беларуси.

Министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей умер внезапно. 25 ноября он еще был на работе и встречался с папским нунцием, а в субботу днем гопсударственное информагентство БелТА сообщило о его смерти. Обстоятельства пока неизвестны, по предварительным данным — инфаркт. Макею было 64 года.

Если одной фразой, то Лукашенко лишился одного из самых беспринципных и надежных своих союзников. Не так много в Беларуси чиновников, способных оправдать любое беззаконие, открыто угрожать Западу, используя заложников, и лгать на голубом глазу. И все это — при хорошем образовании и очевидном понимании происходящего.

Есть люди (их тоже немного), готовые искренне отдать жизнь за режим и персонально за Лукашенко. К ним не может быть претензий — это их мироощущение. Есть те, кто «все понимает, но сказать не может», — их большинство, к ним отношение у общества брезгливое, но не агрессивное. А есть те, кто вопреки собственному пониманию даже не молчит, а помогает обскурантистскому руководству облекать произвол и беззаконие в дипломатические формулировки и вязать на них розовые бантики.

Эти омерзительнее прочих. К этим и относился покойный Владимир Макей.

Окончив минский иняз, он служил 12 лет в армии (или в ГРУ — эти подробности его биографии ни подтвердить, ни опровергнуть пока не удалось). В любом случае, путь от лейтенанта до полковника гражданскому, не имеющему военного образования, можно было пройти либо в КГБ, либо в ГРУ. И если в официальной биографии написано, что служил в Советской армии, то с большой долей вероятности можно предположить, что это было ГРУ. В 1992 году Владимир Макей пришел в юный МИД независимой Республики Беларусь, который отправил его на учебу в Австрию. Потом Макей работал в МИДе, в посольстве Беларуси во Франции, в представительстве Беларуси при Совете Европы. В 2000 году у Макея началась настоящая карьера: Александр Лукашенко назначил его своим помощником и начальником личной канцелярии. К слову, Макей — единственный, кому Лукашенко позволил оборудовать офис рядом с собой. Предыдущие помощники и канцеляристы работали этажом ниже, к личным апартаментам Лукашенко приближаясь только по вызову. Макея же Александр Лукашенко приблизил предельно. А в 2008 году назначил его главой администрации.

В 2010 году именно глава администрации Макей запугивал беларусов перед президентскими выборами. За неделю до выборов, 12 декабря 2010 года, в интервью каналу «РТР-Беларусь» он говорил, что 19 декабря на Октябрьской площади планируются провокации со взрывчаткой. В интервью московитскому Первому каналу накануне выборов Макей утверждал, что в Беларуси уже готовятся группы боевиков и закупаются пиротехнические средства для терактов. Те выборы закончились массовыми арестами — в том числе всех кандидатов в президенты, — избиениями, пытками и приговорами.

А после Макей «на голубом глазу» утверждал, что все было правильно, потому что, оказывается, протестующие штурмовали дом правительства, и признавался, что находился в «ситуационном центре» — а значит, участвовал в принятии решения о разгоне и последующих репрессиях.

В 2011 году Макей одним из первых оказался в санкционном списке Европейского Союза. А в 2012 году Александр Лукашенко совершил кульбит — и назначил его министром иностранных дел. И санкции с него сняли (как оказалось, временно). Помню, тогда родственники политзаключенных на встречах с европейскими послами (я была на тех встречах, так что свидетельствую) говорили: как же так, почему? Дипломаты отвечали: нам безразлично, Макей или Пупкин, просто должность министра такова, что он должен иметь возможность встречаться с нами и руководством наших стран, поскольку иначе у нас вообще не останется рычагов влияния, да и вообще — кому мы тогда сможем прямо сказать в лицо «что ж вы творите, сволочи?!».

Недавно мы с коллегами пытались понять, откуда взялся миф о якобы «многовекторности», «европейскости» Макея, который время от времени начинал муссироваться в медиа без всяких на то причин. И пришли к выводу, что миф этот появился именно тогда, когда с Макея сняли санкции, благодаря самой что ни на есть примитивной логике: «раз европейцы сняли, значит, он для них свой». Да нет, чужой. Это называется «по процедурному принципу», то есть должность вынуждает иметь контакты с неким человеком или организацией, а вовсе не его или их взгляды. Сам Макей, впрочем, с удовольствием этот миф поддерживал, рассуждая о том, что Беларусь может стать второй Швейцарией. И этого бывало достаточно для некоторых моих коллег из независимых медиа, которые начинали восторгаться: ну вот, он же не Северную Корею и не Иран приводит в качестве образца, а Швейцарию, значит, он проевропейский.

Миф, впрочем, в одно мгновение растаял в воздухе, как только в Беларуси начались августовские протесты 2020 года. 20 августа он обратился ко всем беларусским дипломатам, предложив тем, кто «не может найти в себе мотивацию» работать на режим в этих условиях, уйти и признал, что головокружительных успехов МИД за все эти годы не добился. Уже без всякой «европейскости» он заявил, что в стране «воняет погромами и расправами». 2 сентября во время встречи с Сергеем Лавровым благодарил Московию за поддержку, которая не позволила реализовать в Беларуси украинский сценарий. А в апреле 2021 года, когда Запад принимал очередной пакет санкций против беларусского режима, Макей дал интервью каналу «Беларусь-1», где совершенно недвусмысленно выразился:

«Любое дальнейшее ужесточение санкций приведет к тому, что гражданское общество перестанет существовать. И это, я считаю, будет абсолютно обоснованно в данной ситуации. Гражданское общество, о котором они пекутся!»

Угроза была открытой, уже без всякой дипломатической мишуры: не отмените санкции — мы всех оппозиционеров в лагерях сгноим. И ведь сдержал слово: гноят до сих пор, и с каждым днем политзеков становится больше. Возможно, это был вообще единственный раз, когда слово не разошлось с делом.

Конечно, в лице Макея Александр Лукашенко потерял одно из самых преданных лично ему, верных режиму, готовых оправдывать любой террор представителей челяди. Кто его заменит — неизвестно. Да хоть из ОМОНа кто-нибудь. Потому что единственное отличие Владимира Макея от карателей из ОМОНа или КГБ — это знание иностранных языков. Во всем остальном — сколько ни ищи десять отличий, как на картинке, все равно не найдешь. Теперь уже и незачем.

Ирина Халип, «Новая газета Европа»