Беларуска из Мексики ищет отца в Витебске

Последний раз они виделись двадцать лет назад.

Татьяна родом из Витебска, но уже пятый год живет в Мексике. В городе над Двиной у нее остались родные и отец, которого она ищет. Последний раз они виделись двадцать лет назад, в тот день они случайно пересеклись на улице. Татьяна была с дочкой, которая лежала в коляске, папа — со второй супругой. Они обменялись несколькими фразами — и больше никогда не встречались. Спустя много лет Татьяна решила найти близкого человека. Хотела бы успеть сказать, что любит его. Ее историю записал блог «Люди».

Татьяна живет в городе Пачука-де-Сото. День здесь наступает на девять часов позже, чем в Беларуси. Выходит, женщина звонит нам в будущее, но говорим мы о прошлом.

Сейчас Татьяне 54 года, когда ее родители расстались, ей было пять лет. Семья тогда жила в коммунальной квартире на улице Чехова.

— Моего отца зовут Евгений Николаевич, он из Тамбова. В 1960-х он закончил военное училище, и его направили в Витебск, служить на военном аэродроме. Мама из Витебска. Здесь на танцплощадке в парке они и познакомились, а в 1968-м родилась я, — начинает свою историю Татьяна, и в ее воспоминаниях мы снова возвращаемся на улицу Чехова. — Недалеко от нашего дома находится кинотеатр «Мир». До развода мы с папой часто ходили туда на детские сеансы. Он забирал меня из сада, и мы шли в кино. Потом сворачивали в сквер, что расположен неподалеку, сидели на скамейке, разговаривали, гуляли.

Когда семья распалась, родители разъехались. Таня и мама стали жить с бабушкой на проспекте Черняховского. С папой они виделись нечасто. Первое время он приходил к дочке на дни рождения. Татьяна и сейчас помнит огромную куклу, которую отец ей подарил.

— Она сама ходила! — не скрывает эмоций женщина. — В то время такие игрушки были редкостью, и для меня эта кукла стала счастьем. Ее звали Нинель, так значилось на коробке. Я ее очень долго хранила, и все время, когда не нее смотрела, вспоминала папу.

Говорить об отце, вспоминает Татьяна, мама отказывалась и просила «ничего не спрашивать». Дочь знает о нем немного: Евгений Николаевич второй раз женился и жил недалеко от них. Иногда они случайно встречались на улице, в магазине.

— Помню, как однажды мы зашли за покупками, а там папа. Когда он меня заметил, начал обнимать, целовать, — чуть сдерживает слезы Татьяна. — Мама отошла, оставила нас вдвоем, и мы о чем-то разговаривали.

Таня росла. С папой они пересекались все реже. Девушка поступила в педагогический институт, сейчас это Витебский гопсударственный университет им. Машерова.

— У папы было четыре сестры старшие. Трое из них жили в Тамбове, самая старшая — под Москвой в городе Видное. Когда я была в старших классах, переписывалась с тетей Надей и тетей Верой. Они учительницы, — вспоминает женщина. — Студенткой я один раз ездила к ним в гости на зимние каникулы. Познакомилась тогда, наверное, со всеми родственниками. Потом какое-то время переписка продолжалась, но через несколько лет оборвалась.

В 19 лет Татьяна собралась замуж.

— Накануне свадьбы, когда я была одна дома, кто-то позвонил в дверь. Открыла, а на пороге папа. Он не стал заходить в квартиру, попросил меня выйти и поговорить, — возвращается к тем событиям собеседница. — Стал расспрашивать меня о будущем муже. Я видела, что ему это было важно, и чувствовала: он многое обо мне знает. Знает, где я учусь, чем занимаюсь. Говорил, может, не стоит торопиться, может, нужно подождать, проверить чувства. Я ответила, чтобы он не волновался, все будет хорошо. Он пожелал счастья и всего, что обычно желают, и протянул мне деньги. Я опешила, но он успокоил: «Почему ты так смущаешься? Это свадебный подарок. Купишь что понадобится». Я стала его приглашать на свадьбу. Он поблагодарил, но приходить отказался.

После этого Татьяна встречала папу лишь дважды. Первый раз — в середине 1990-х, когда они с сыном-первоклашкой выходили из детского сада, в здании которого проводились уроки.

— С папой мы пересеклись буквально на входе, — говорит собеседница. — Это оказалось настолько неожиданно, что у меня потом даже появилась мысль: а может, он пришел посмотреть на внука? Мне было так важно, что он интересуется моей жизнью. Я обрадовалась, он тоже. Мы недолго о чем-то пообщались и попрощались. Никаких приглашений от него встретиться еще не было.

И снова в Витебске, который кажется не таким и большим, они на годы потерялись. А потом календарь показал 2002-й. Стоял конец зимы или начало весны. У Татьяны к тому моменту родилась дочка, и мама с малышкой в коляске вышла на прогулку.

— И я заметила, как по улице, пересекающей нашу, идет папа с женой. «Папа!» — окликнула я. Он оглянулся и подошел. «Это, — спросил, — твоя дочка?» Так я еще раз убедилась: он в курсе, что происходит в моей жизни, ведь по малышу в коляске тогда нельзя было с ходу понять, мальчик это или девочка, — рассуждает Татьяна. — Его супруга сказала, что они торопятся, он извинился, и они пошли вперед.

Все эти годы у Татьяны не было ни адреса отца, ни телефона. В детстве об этом не задумывалась, а когда выросла, стало неловко у кого-то эти данные узнавать: вдруг отец не хочет встречаться.

— Я боялась быть навязчивой. Думала, если он хочет со мной общаться, он должен сам сделать первый шаг и сказать: «Давай поговорим». Я бы, конечно, ответила: «Давай», — рассуждает собеседница. — Спустя годы поняла: нужно было самой предложить ему общаться. Если бы он отказался, я жила бы спокойно и знала: ему это не нужно. А так у меня осталось чувство неопределенности, недосказанности. Вдруг он, как и я, не сделал первый шаг, потому что не хотел навязываться, потому что думал, что я скажу: «А зачем?»?

Отцу Татьяны сейчас около 80 лет. Она не знает, откликнется ли он, захочет ли поговорит с ней. Это тревожит, но пугает другое. Возможно, его уже нет в живых. А значит, она не успела сказать ему важное. А важное звучит очень просто:

— Папа, если ты это читаешь, знай, что я тебя люблю. Возможно, я в чем-то виновата перед тобой. Может, что не сделала первый шаг, прости меня. Я всегда хотела с тобой общаться, встречаться, разговаривать. Все мои воспоминания о тебе очень хорошие.