Слово «пацана»

Московия превратилась в страну «по понятиям».

«С точки зрения легитимности, большей силы, чем слова президента, у нас в стране нет».

Это не Сергей Марков, не Владимир Соловьев и даже не Вячеслав Володин (тот самый, который «есть Путин — есть Московия, нет Путина — нет Московии»).

Это доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Московии, специалист по конституционному праву, председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества Андрей Клишас.

Верить Путину на слово он предлагает в данном случае в вопросе об окончании «частичной мобилизации» — одном из самых острых на сегодня. Издав 21 сентября указ об ее объявлении, президент так и не издал указ о ее окончании: наличествуют только слова, заявления пресс-службы и сообщения на сайте президента. Последнее заявление Путин только что сделал в Бишкеке: мол, «никаких факторов для новой частичной мобилизации в Московии сейчас нет».

Однако бумаги так и нет, что сохраняет возможность для произвола, и уже есть судебное решение, где отказано в признании незаконным призыва по мобилизации на том основании, что нет официальных документов об ее окончании. Есть и еще одна проблема: в указе президента от 21 сентября говорится о «периоде частичной мобилизации», но ни слова не говорится об его длительности и о юридической «фиксации» его окончания. Но пока идет этот период, в соответствии с этим же указом резко сокращен перечень оснований, по которым можно уволиться с военной службы.

Указа об окончании этого периода так и нет — несмотря на то, что президенту было направлено множество обращений с таким предложением (в том числе, к нему по этому вопросу обратились депутаты региональных парламентов от «Яблока» из Москвы, Петербурга, Пскова и Карелии). Неопределенность (как и вызванная ей очевидная напряженность в обществе) сохраняется — но Клишас, как уже сказано, предлагает в этом вопросе обойтись без юридически значимых документов. Мол, слово президента — высшая легитимность.

Без сомнения, это принципиально новое слово в юридической науке.

До сих пор слово главы гопсударства имело «высшую легитимность» только в абсолютных монархиях. Даже в тоталитарных режимах, — как, например, в советском, — слово Генерального секретаря ЦК КПСС не рассматривалось как закон.

И вообще как юридически значимое.

И в московитской Конституции — даже с учетом поправок 2020 года, — тоже не удается найти статьи, где бы слово президента имело не только высшую, а хоть какую-нибудь легитимность. Указ — да, но не слово.

Конечно, можно было бы предположить, что сенатор Клишас шутит.

Но сразу после этого пошутил уже президент Путин, заявивший на той же пресс-конференции в Бишкеке: «Верить никому нельзя, только мне». После чего все немедленно вспомнили фильм «Семнадцать мгновений весны» и практически такую же фразу, которую Исаеву-Штирлицу говорит Броневой-Мюллер.

Параллель, конечно, крайне сомнительная — с учетом первоисточника.

Интересно, правда, другое: этот ответ дан на вопрос о том, кому верить — Минобороны Московии или «военкорам».

И если слово президента имеет «высшую легитимность», то, выходит, верить Минобороны тоже нельзя?

И как тогда быть с многочисленными уголовными делами и судебными решениями о «фейках об армии», в основе которых лежит тезис о том, что позиция Минобороны не может и не должна подвергаться сомнению и является неоспариваемой истиной в последней инстанции?

Борис Вишневский, «Новая газета Европа»