«Нужно было тайно уехать — целый месяц просидели в московитской хтони»

Что изменилось в жизни беларусских музыкантов за два года.

Саша почти все решил насчет своего переезда из Беларуси и готовился к этому вместе с командой. Не успел. В начале сентября 2021 года в провластных телеграм-каналах появилось видео, на котором арт-менеджер, диджей и двигатель пространства «Корпус» признается в том, что участвовал в протестах. После этого он попал на Окрестина, а оттуда — в Боровляны с коронавирусом, тремя сломанными ребрами и надорванной селезенкой, еще позже был осужден на три года «химии». Через некоторое время Саша объявил, что находится в безопасности в Грузии. Сейчас он активно гастролирует как диджей, занимается арт-проектами и вспоминает те события как жизненный опыт, который не хотелось бы повторять.

Это один из сюжетов современной беларусской музыки. Их довольно много, а оптимистичных сценариев — единицы. В большинстве случаев это история противостояния обстоятельствам в виде беспрецедентных репрессий, иногда необходимости устраивать жизнь в новой стране и европейским концертным туром в виде приятного бонуса — если получится. Как живут музыканты в Беларуси и за ее пределами, читайте материале zerkalo.io.

Лявон Вольский на концерте, февраль 2020 года, снимок носит иллюстративный характер. Фото: Любовь Стайкова

Более 200 фактов репрессий за два года: «Если ты известный музыкант, это дополнительная причина, чтобы тебя прессовать»

Вот еще одна история, о которой много писали СМИ. В начале августа 2021 года музыканты группы Irdorath отмечали на даче день рождения участницы коллектива Надежды Калач. К ним приехали сотрудники ГУБОПиК и СОБР. Задержание было жестким. Музыкантов сначала осудили по административным статьям, затем было уголовное дело. Их обвинили в организации групповых действий, грубо нарушающих общественный порядок. Участники Irdorath Антон Шнип, Юлия и Петр Марченко получили по 1,5 года колонии, а лидеры группы Надежда и Владимир Калач — по 2 года. Шнип и Марченко уже отсидели назначенный срок и вышли на свободу, но не готовы разговаривать с журналистами. Надежда и Владимир до сих пор за решеткой.

Нынешние репрессии в отношении деятелей культуры — беспрецедентные в новейшей истории Беларуси, отмечает руководитель Беларусской рады культуры Сергей Будкин.

— Раньше принадлежность к культуре и статус узнаваемого музыканта гарантировали, что тебе ничего не будет, — вспоминает Будкин. — В 2006 году NRM могли выйти петь песню перед участниками акции протеста и спокойно уйти, а теперь, если ты известный музыкант, которого слушают, это является дополнительной причиной, чтобы тебя прессовать, удерживать и давать иногда годы тюрьмы или колонии, как в случае с Irdorath. В принципе сейчас за какие-то слова в песне можно попасть под преследование, тебя могут признать экстремистом.

Мне кажется, это уникальная ситуация для европейского пространства. Мне кажется, что это даже не советские методички, потому что в советское время тебе грозило исключение из партии, запрет на публичную деятельность, но музыка существовала и развивалась ниже радаров, и за это никому ничего не было. А тут просто за факт выступления [на протестах] может грозить реальный срок. Такая жестокость до сих пор удивляет и впечатляет: практически ежедневно мы получаем информацию о задержании человека из сферы культуры, и это трудно даже объяснить логически, — добавляет эксперт.

Как сообщил нам Сергей Будкин, по данным Беларусской рады культуры, с 2020 года по ноябрь 2022 года зафиксировано более 200 случаев репрессий в отношении беларусских музыкантов. Вот лишь некоторые из них.

Истории задержанных артистов: «На Окрестина у меня развилась цинга, немного повыпадали зубы»

Беларусский музыкант и диджей Артур Амиров обвинен в участии в протестах 2020 года. Осужден на 3 года и 6 месяцев лишения свободы в колонии в условиях усиленного режима. Барабанщик Алексей Санчук задержан на репетиционной точке в Минске вместе с другими барабанщиками. Обвинен по «протестным» статьям и осужден на 6 лет в колонии усиленного режима. Участник «Крамбамбули» и других беларусских групп Влад Плющев получил 3 года колонии общего режима за клевету и оскорбление представителя власти. Все эти музыканты признаны политическими заключенными.

Александр Богданов — тот самый репрессированный музыкант, которого мы упоминали в начале этого текста. Это его заставляли признать участие в протестах и сломали во время задержания три ребра. И это ему удалось сбежать с «химии».

Александр Богданов. Фото: из личного архива Александра Богданова

— У нас с командой был план уезжать из Беларуси, потому что было нехорошее ощущение. Но мы немного задержались, так как нужно было закрыть все свои проекты. В итоге нам не хватило примерно месяца, — рассказывает он. — Мое задержание проходило брутально — полностью в стиле ГУБОПиКа. Меня ломали, чтобы я на камеру прочитал текст о том, что я организатор протестов, играл на них как диджей и постоянно употребляю наркотики. Я не соглашался, меня били ногами — в итоге сломали ребра, надорвалась селезенка. Я согласился читать этот текст после того, как мне сказали: «Нам выдают г***ны (презервативы). Знаешь для чего?» И начали надевать презерватив на дубинку. Вот тогда я согласился.

— Первый месяц я провел на Окрестина, и это была просто жуткая дикость, — говорит Богданов. — Они ненавидят политических заключенных, унижают их достоинство, создают нечеловеческие условия. На Окрестина у всех был ковид, и из-за сломанных ребер я его переносил очень тяжело. Меня направили в Боровляны, и только там выяснилось, что у меня переломы. В итоге я провел две недели в больничной комнате с тремя силовиками, которые меня охраняли. Еще на Окрестина у меня развилась цинга, немного повыпадали зубы.

В декабре 2021 года Богданов получил приговор — три года «химии». Но почти сразу со своим соратником Максимом Круком, который был осужден вместе с ним, сбежал из страны и сейчас живет в Грузии.

— В определенный момент нам нужно было тайно уехать из Беларуси через поля и леса в Московию, а уже оттуда был план попасть в Украину. Но тогда на границе уже стояли войска, был январь 2022 года. Тропа не открывалась, были постоянные заминки: то снег пойдет, то координатора задержат, — рассказывает об обстоятельствах выезда музыкант. — Так мы просидели в глубокой московитской хтони весь январь и начало февраля: нам нельзя было выходить на связь, надо было постоянно менять квартиры. Мы уже даже думали, что останемся сидеть в этой разрушенной Московии, но в итоге придумали новый способ, о котором я говорить не могу. Нас эвакуировали без переезда в Украину очень по-хитрому.

Следующая история началась в Рогачеве более 10 лет назад. Здесь неожиданно для беларусского райцентра появилась группа с провокационным названием Sex. Коллектив гастролировал по стране, выступал на фестивалях, периодически имел проблемы с рогачевской администрацией, но в итоге прекратил свое существование из-за конфликта участников.

Через несколько лет на его осколках возникла другая группа — Tor Band. Именно эти ребята записали хит «Мы не народец» и другие песни, которые звучали в Беларуси во время протестов 2020 года. Через некоторое время музыканты прекратили активную деятельность. А в октябре 2022 года их вместе с женами задержали. С официальных каналов группы на YouTube были удалены все клипы, которые насобирали на тот момент более 5 миллионов просмотров. Людьми, которые снимались в видео Tor Band, занялись силовики.

Музыканты до сих пор находятся за решеткой: они получили 15 суток три раза подряд. Их по отдельности судят за каждую песню, объявленную «экстремистским материалом».

Еще одна история — уже из Минска. В октябре в своем доме были задержаны бывшие представители Беларуси на «Евровидении» братья Карякины из группы Litesound. Их задерживали с участием СОБРа за протесты 2020 года и якобы нашли в доме незарегистрированное оружие. Сейчас Карякины также находятся за решеткой.

Группа Litesound. Фото: со страницы Дмитрия Карякина во «ВКонтакте»

Это лишь малая часть сюжетов из жизни беларусских музыкантов. Представители Беларусской рады культуры отмечают: в реальности случаев репрессий куда больше 200, особенно если под репрессиями понимать запрет на профессию — невозможность давать концерты в Беларуси.

Истории музыкантов, которые остаются в Беларуси: «За три года у нас было только два корпоративных выступления»

Черные списки существуют в Беларуси с 2004 года — именно тогда началась первая волна таинственных запретов на концертную деятельность. Они исчезали и возвращались: в один момент «Палац», Крама, Лявон Вольский, Neuro Dubel и другие группы не могли выступить в Беларуси, а в другой — Сергей Михалок с группой Brutto собирал «Минск-Арену», полную бело-красно-белых флагов. Нынешняя ситуация с черными списками касается всех беларусских артистов, которые каким-то образом продемонстрировали свою позицию в 2020 году.

Григорий (имя изменено) — участник беларусской группы, которая до 2020 года активно гастролировала по Беларуси и за ее пределами. В определенный момент парень даже мог себе позволить не работать, потому что музыка полностью его обеспечивала. Теперь ситуация радикально изменилась.

— Весной 2020 года нам стало понятно, что можно будет поддержать кого-нибудь во время президентской кампании. И мы поддержали. При этом ничто не говорило о какой-то беде: никто даже не представлял, что будет настолько жестко, — признается он. — Мы продолжали сочинять и записывать альбом, но довольно скоро оказалось, что мы попали в какие-то списки. Это была обычная бумажка без штампов, которую нам присылали с каких-то анонимных аккаунтов, но после этого у нас начались проблемы. Доходило до того, что нам говорили: «Если вы выступаете, отменяется целый фестиваль». Уже почти три года мы не играем в родной стране: нам просто не дают этого делать.

— Я выбрал для себя путь постоянного присутствия в новостях и осознанного стресса: читал об угрозах, отмене концертов, задержании музыкантов. Но с нами почему-то этого не происходило: я не могу объяснить, почему я не сидел в тюрьме. Обычно все разговоры были о том, что просто они д***бы. Пропустили, не заметили. Естественно, было страшно, но когда тебя это все обходит стороной, остальное — просто новости на экране, — делится собеседник.

— Раньше мы довольно регулярно гастролировали и привыкли к определенному графику: у тебя есть осенний и весенний тур и летние фестивали. Сейчас ничего не стало, и это просто невыносимо. С другой стороны, я понимаю: а как сейчас играть? Если вокруг такое происходит и тысячи людей в тюрьмах, а ты делаешь концерт и не можешь на нем об этом сказать. Было бы очень странно устраивать танцы на костях, — описывает нынешнюю ситуацию музыкант. — Почти пять лет я зарабатывал только музыкой, но ближе к 2020 году стало понятно, что нужно искать работу. Потому что за три года у нас было только два корпоративных выступления: люди боялись приглашать нас даже на закрытые мероприятия.

Еще один участник популярной беларусской группы, который живет в Беларуси, периодически выезжает на гастроли в другие страны. Но постоянной зарплаты у него сейчас нет.

— С одной стороны, у меня есть некоторое стоическое ощущение: хочется быть здесь, когда все это закончится. А с другой стороны, у меня здесь много якорей личного уровня. В моем решении оставаться в Беларуси нет никакой идеологии, в этом есть только неготовность меня и моих родных людей так быстро сдаться. Я не считаю уехавших из Беларуси людей сдавшимися, просто каждый отреагировал так, как смог, — говорит он. — Музыка не была для меня единственным источником дохода. И сейчас ничего не изменилось: на данный момент я зарабатываю деньги ситуативно, где получится. Пока получается выезжать на гастроли, но всегда есть гипотетическая возможность, что тебя вернут, задержат. Я просто живу с этим, я привык с этим жить.

Истории уехавших музыкантов: «Даже в Сан-Франциско был полный клуб, и ребята слэмились на тяжелых песнях»

В иных декорациях существуют музыканты, которые вынуждены были уехать из Беларуси после 2020 года. Большинство из них начинали с решения бытовых вопросов, а уже потом возобновляли творческую активность.

Александр Помидоров, который уже больше года живет в Варшаве, вынужден был переехать из Беларуси, потому что не смог найти там работу после того, как записал песню «Я выхoжу» об убийстве Романа Бондаренко. Сейчас он работает на монтаже оборудования для концертов мировых звезд и так рассказывает об обстоятельствах отъезда и своей нынешней жизни в интервью «Радио Свобода»:

— В начале года работал в гипермаркете «Ашан» грузчиком, выкладывал товары в молочном отделе. Только расставишь красиво, а покупатели все порушили! Потом меня сократили. Собирал и разбирал по заказу теплицы, скручивал большие листы поликарбоната. Работал и на стройке, бегал с грузом по 100 раз с первого на шестой этаж, так как лифтом пользоваться нельзя. Однако самый большой кайф, безусловно, — это смонтировать сцену для большого концерта. Это же сцена, это часть моей жизни! Я монтировал сцены для Rammstein, Guns N’Roses, Coldplay, Iron Maiden, Placebo. И не только в Варшаве — в Катовице, Мюнхене, Гамбурге, Берлине.

Александр Помидоров. Фото: Любовь Стайкова

Помидоров редко дает концерты. У других беларусских артистов за пределами Беларуси более насыщенная концертная жизнь. Лявон Вольский, который сейчас также живет в Польше, недавно вернулся из североамериканского тура, в который он поехал вместе с группой J: MОРС.

— Обычно я отношусь скептически к таким зарубежным вылазкам, особенно если это несколько концертов подряд. Но народ активно собирался — я немного удивился, честно говоря. Даже в Сан-Франциско, где, я думал, придет 30 человек, был полный клуб, и ребята даже слэмились на тяжелых песнях, — говорит музыкант. — Хочется верить, что активная беларусская диаспора сохранится. Сначала казалось, что будет только в первое время такая активность: люди уезжают, у них есть еще тоска по родине, а тут знакомая группа приезжает. Но есть впечатление, что активность не очень затихает. Сейчас, например, J: МОРС ездили по Польше, и все было неплохо. У меня был концерт в Тель-Авиве. Мне казалось: ну кто там соберется? А там было много людей, разные поколения.

— Я уезжал из Беларуси с мыслями сыграть концерт, ну, может, два, отдохнуть, съездить на море, может, месяц-полтора провести в Польше, посидеть в Вильнюсе — и возвращаться обратно в Беларусь. То, что «гастрольный тур» затянулся, я только начинаю понимать. Мы гнали мысли, что это все надолго: ситуация в Беларуси была ненормальная, а долго усидеть на штыках еще никому не удавалось. А когда началась война, все еще больше ухудшилось. Тогда уже всерьез нужно было заботиться о легализации, о визах. Мы об этом не думали, потому что нам казалось, что все временно: снимем помещение на полгода, а потом развалятся эти госструктуры, и мы поедем играть концерт на главной площади. Как видим, сверхоптимистические прогнозы не сбылись, но я остаюсь при своем мнении, что власть допустила ряд непростительных ошибок одну за другой, и это все приведет к неминуемому краху, — считает Вольский.

Заработок в вынужденной эмиграции — больной вопрос. Кто-то из беларусских музыкантов работает в Польше на стройке, кто-то — охранником в супермаркете Biedronka, кто-то — в IT. У Вольского своя история.

Лявон Вольский на концерте, февраль 2020 года. Фото: Любовь Стайкова

— Я не думаю, как заработать в эмиграции. Просто, может, я инфантильный, потому что этот контекст полностью отсутствует. Подворачивается что-то всегда. На концертах большие деньги не заработаешь — это больше имиджевая вещь, чтобы не забывали. Можно какой-то мерчендайзинг производить и продавать. Но я имею в Польше достаточно неплохие авторские, ну и подворачивались какие-то вещи, которые и работой трудно назвать — какой-то блог в интернете, участие в каких-то долгосрочных программах, еще я пишу картины, и кто-то их время от времени покупает. Пока получается выживать, не знаю, как и почему. В принципе та же ситуация, но со значительно меньшим количеством концертов, была и в Беларуси, — рассказывает музыкант.

Оптимистично о своей нынешней жизни говорит Александр Богданов:

— Сейчас у меня нет апатии. Когда я после Окрестина попал на Володарку, где условия более лайтовые, то начал расписывать разные культурные проекты. Когда оказался в Грузии, мы сразу начали искать грантовую поддержку, чтобы их реализовывать. После пяти лет «Корпуса», который был якорем и причиной титанической работы, сейчас у меня очень бодрый период. Я играю повсюду, меня носят на руках — я как настоящая рок-звезда.

Мечты о возвращении: «Это будет огромный концерт, где-то миллион мы там насобираем»

У каждого из музыкантов своя история отъезда из Беларуси и мысли о возвращении или невозвращении. Но самый оптимистичный сценарий рисует Лявон Вольский. Он настаивает на том, что в скором времени состоится тот самый большой концерт на главной сцене:

— Это будет огромная сцена — чего-чего, а этого у нас в стране хватает. Только надо решить, где это будет: на площади Калиновского или, может, на стеле. Думаю, это будет огромный концерт, на нем будут играть все дееспособные группы, которые внесли свой вклад в беларусскую свободу и которые в крайне неблагоприятных условиях пытались раскрепостить людей и их души, раскрыть их сердца. Думаю, там будет половина населения Минска. Где-то миллион мы там насобираем.