Дилемма Рамштайн

Украинцы сейчас спасают весь мир.

Главное разочарование последних дней — участники встречи в Рамштайне не смогли договориться о поставке Украине танков Leopard 2. Нет, не отказали, но и не договорились. Будут еще думать. На фоне обстрелов и смертей.

Мир, кажется, понял, что война должна закончиться победой Украины, что Путину нельзя позволить победить — лидеры Запада уже не раз делали соответствующие заявления. За этим пониманием — не только и не столько симпатия к Украине, сколько осознание того, что путинское гопсударство — угроза всей западной цивилизации, что если Путин достигнет целей войны — уничтожения Украины, — то он, как в свое время и Гитлер, не удовлетворится достигнутым (в случае Гитлера — Судетами и Австрией), а пойдет «возвращать свое» и дальше. То есть, мир понял, что он никакими умиротворениями не сможет ужиться с Владимиром Путиным.

Но в рамках этого понимания есть развилки. Можно дать Украине все, что ей необходимо для быстрой и решительной победы. Тогда все украинские территории, включая Крым, будут освобождены достаточно быстро. А можно давать оружие дозировано, чтобы хватало для сдерживания Путина и ведения позиционной войны, но не хватало для украинского военного триумфа.

Решительной победы Украины Запад, похоже, боится. Опасения понятны. Освобождение Крыма, обрушение фронта, уничтожение военных объектов на территории Московии могут спровоцировать и почти наверняка спровоцируют глубокий внутриполитический кризис в Московии.

Имеющий не электоральную, а лишь «понятийную» легитимность Владимир Путин окончательно потеряет авторитет в глазах собственной элиты — уже теряет — а вместе с ним и власть. Вряд ли это кого-нибудь огорчит — Западу легче будет иметь дело с любым его преемником, чем с ним самим, но никто, ведь, не гарантирует, что его уход от власти пройдет мирно, а каков будет масштаб насилия и кровопролития новой Смуты, не знает никто. Запад, при этом, полагаю, волнует не судьба граждан Московии, которые пострадают в этом хаосе, а угроза того, что волна насилия выплеснется в Европу — исключать этого, действительно, нельзя.

Но главное, чего опасаются в западных столицах, это того, что Путин, припертый к стенке, начнет термоядерную войну. Да, этого, очевидно, стали опасаться меньше, чем раньше — изменились и представления об масштабах ядерной мощи Московии, и о способности Путина добиться выполнения столь безумного приказа, но сбрасывать со счетов возможность ядерного апокалипсиса ответственные лидеры Запада, тем не менее, не могут. Украина Украиной, но допускать войну на свою территорию и гибель своих людей западные политики не хотят.

Поэтому для кого-то на Западе более привлекательным кажется второй сценарий — многолетняя война, когда ни одна из сторон не может добиться решительного успеха — ни Путин не возьмет Киев, ни Украина — Крым.

Предполагается, что Путин в этой войне будет слабеть и в экономическом, и в военном, и в политическом плане. Рано или поздно он либо капитулирует, либо будет смещен. В любом случае, он уже не будет столь опасен, как сейчас. Цель — ослабление исходящей от путинского гопсударства угрозы — будет достигнута не столь быстро, как в случае решительной победы Украины, но зато и без рисков. А что несметное число людей погибнет, это, конечно, печально, но национальные интересы, выборы на носу — они всегда на носу, да и, вообще, своя рубашка ближе к телу. Помогать, разумеется, будем, но дозировано.

Эта вторая стратегия не просто аморальна — ведь, это попытка достичь поставленных целей ценой жизней огромного числа людей, которых погибнет тем больше, чем дольше будет длиться война. Она ошибочна, она исходит из непонимания сути путинского режима.

Бессмысленная затяжная война, разумеется, ослабит Путина, но не заставит его капитулировать и не приведет к его отстранению или уходу от власти.

По мере новых потерь и падения уровня жизни недовольство населения конечно, будет расти, но в условиях жестко-авторитарного режима у людей нет никаких возможностей повлиять на власть. По крайней мере, до тех пор, пока в распоряжении Путина будут силы подавления любого протеста. А они есть, как есть и готовность расстрелять толпу протестующих из пулемета. Можно, разумеется, надеяться на то, что войска не будут выполнять приказы, как это бывало в некоторых странах, но оценить вероятность такого развития событий невозможно, а значит и рассчитывать на это нельзя.

Как бы ни рушилась экономика, военные заводы будут работать — Путин, скорее, обречет народ на голод, чем откажется от производства нового оружия. Да, в условиях санкций оно будет низкого качества, но несчастий всему миру с его помощью можно будет причинить очень много. Что же касается путинских элит, то они могут взбунтоваться только в условиях тотального краха, медленное же ухудшение их ни к какой активности не сподвигнет (собственно, мы это видим сейчас), да и Путин, если что умеет, так это обеспечивать свою безопасность. А его ненависть к Западу только усилится, да и удерживать страну он сможет лишь в условиях перманентного военного положения и войны. Так, что страна будет нищей, архаичной, но политически стабильной и еще более агрессивной, чем сейчас. И рано или поздно произойдет то, чего на Западе опасаются сейчас — прямое столкновение Московии с НАТО.

Минобороны Германии возглавил Борис Писториус — региональный чиновник, который раньше осуждал антимосковитские санкции, а теперь поддерживает «непрямое участие» в противостоянии с Московией

Поэтому этого варианта как победного не существует. А риски, связанные с быстрой и решительной победой Украины, будут тем меньше, чем сокрушительней она будет — тогда появится шанс, что Путину просто не дадут ни отдать приказ о нанесении ядерного удара по США и Европе, ни добиться его исполнения. Да, риски остаются не нулевыми, но иного выхода, думаю, нет

Выступая в Конгрессе США, Зеленский сказал: «Ваши деньги — не благотворительность, а инвестиции в будущее». Украинцы сейчас воюют не только за себя, они спасают весь мир. А у мира нет другого способа спастись от угрозы, равной которой не было уже восемьдесят лет, кроме как дать Украине то оружие, которое позволит ей победить.»

Леонид Гозман, «Новая газета. Европа»