Под властью реконструкторов

Московия потеряла чувство времени.

У московитского гопсударства традиционно сложные отношения со временем. Романовская империя, позиционируя себе в качестве европейской державы, жила по другому — в сравнению со всей Европой — календарю. Отставая при этом на две почти недели, что символично. Удобство взаимодействия с миром приносилось в жертву официальной идеологии — православию.

Но эти тринадцать дней — просто довольно безобидная в сравнении со всем остальным архаика. Большевики взялись за дело всерьез и объявили себя повелителями не только настоящего, но и прошлого, — а ведь роман «1984» еще не был написан! Они уничтожили опорные точки памяти: монументы, названия улиц, храмы, да и целые города — прежде всего, Москву. Все, что было в стране, да и в мире, до них, — было лишь подготовкой к их триумфу, а крестьянские войны в Европе или восстание Пугачева — были предтечей Великого Октября. Писались книги и учебники, призванные закрепить единственно верную картину прошлого.

Проблема в том, что корректировке подлежало не только далекое прошлое, но и вчерашний день. Постоянное разоблачение недавних соратников требовало не только неустанных трудов чекистов, но и переписывания новейшей истории. Доходило до фантастического маразма: нежелательные фигуры исчезают с групповых фотографий — никогда эти люди не могли стоять рядом с вождем! Как известно, после ареста и казни Берии все владельцы Большой советской энциклопедии получили письмо с рекомендацией вырезать из такого-то тома такие-то страницы (там была статья про Лаврентия Павловича как верного соратника товарища Сталина и продолжателя дела Ленина) и вклеить вместо них прилагавшийся материал — статью о Беринговом проливе. Большинство это сделали!

И хотя гопсударство Путина вовсе не является ремейком СССР, его отношение к контролю за прошлым и вообще ко времени абсолютно советское.

История переписывается: с Гитлером мы воевали одни, о ленд-лизе, боях в Италии, в Греции, в Нормандии, в Африке никто не вспоминает. Как и в целом о «наших доблестных союзниках», как их называл Сталин. Против нас был объединенный Запад (иногда, чтобы было понятно, говорят «Евросовок» или «НАТО», которых тогда не было, но это неважно — танков «Леопард» во время Сталинградской битвы тоже не было). Как при большевиках, старые учебники изымаются, на их место приходят новые, Волгоград хоть на день, но становится Сталинградом, открываются памятники князю Владимиру, Ивану Грозному и Иосифу Сталину. Зато архивы остаются закрытыми, а общественные организации, занятые поисками истины о прошлом, запрещаются. Это все о борьбе не с неправильным восприятием сегодняшнего дня — о борьбе за прошлое!

По-видимому, нашим начальникам очень хочется властвовать не только над конкретными событиями — переделывать их по своему желанию, как власти переделали Вторую мировую войну, — но и над самим временем. Чем, как не этим, объяснить случившиеся в президентство Медведева реформы времени: сдвиги часовых поясов, отказ от сезонного сдвига времени, переход сначала на зимнее время, потом на летнее? В Кремле приятно чувствовать себя равными Богу, повелителями времени. А потом они стали воевать!

И вот сейчас, под грохот пушек, переделка прошлого — и новейшей истории, и давних времен, — приняла поистине эпические формы.

Возрождаются древние, давно потерявшие смысл ритуалы: например, ступени Храма Вооруженных Сил сделаны якобы из трофейных пушек Великой Отечественной.

Последнее достижение — «реконструкция» Сталинградской битвы, приуроченная к визиту в город Владимира Путина.

Надо заметить, что игры в реконструкции имеют большую роль в нашей жизни, — просто мало кто это замечает. Например, реконструкторами были Стрелков-Гиркин и Бородай, которые внесли огромный вклад в развертывание спирали убийств на Донбассе (Стрелков уже приговорен к пожизненному в Гааге, приговор Бородаю, надеюсь, впереди).

Реконструкция Сталинградской битвы мало походила на распространенные в разных странах игры, когда люди одеваются в костюмы разных средневековых армий, машут пластмассовыми мечами, а потом все вместе идут пить пиво. У нас все всерьез — настоящие танки, артиллерия, конница, тысячи (отчитались за тысячи) зрителей и даже «гости из-за рубежа». Зачем все это?

В Волгограде после установки бюста Сталина собрался целый совет по возвращению городу старого названия. Стоит ли ожидать появления анахронизма на карте Московии?

Своими дорогостоящими экскурсами в прошлое обитатели Кремля преследуют минимум две цели. Во-первых, они рассказывают, сколь, на самом деле, легкой была победа. Да, про миллионы убитых они говорят, но показывают не ту войну, о которой писал, например, Иона Деген:

«Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен — ты просто убит,

Дай на память сниму с тебя валенки,

Нам еще наступать предстоит»,

— а совсем другую, где «кони сытые бьют копытами», на солдатах новенькая форма, прямо как на каком-нибудь Рогозине, а сами они — хоть на конкурс строя и песни. Месседж понятен — не бойтесь новых сталинградов, вот как здорово все у нас получалось, и сейчас тоже получится. И можем повторить, и повторим. Вы только не вспоминайте, что мы вам вчера говорили. Никакого вчерашнего дня, кроме того, который мы вам рисуем сегодня, никогда и не было. И кстати, вот как весело мы берем картонный рейхстаг.

Многое из этого они делают для себя, чтобы самим поверить и успокоиться, — уж больно тревожно им в реальности. И вот они выпускают какую-нибудь пропагандистскую чушь, вроде фильма «Т-34», — не смог найти ни одного человека, который бы его посмотрел, — и объявляют его лидером проката. Значит, людям нравится, значит, они верят, значит, мы еще повоюем, может, и Киев возьмем.

Но есть и вторая задача, которая выходит далеко за пределы примитивной агитки. Советские, а по нынешним временам московитские чудо-богатыри не просто неуязвимы для пуль и легко в одиночку справляются с десятками фашистов. Они в критической ситуации — в бою, на допросе в гестапо, да и на трудовом фронте, — теряют всякую индивидуальность, становятся совершенно одинаковыми.

Человеческие чувства — страх, например, или тоска по близким — исчезают, личность заменяется некой эманацией гопсударства — Сталиным, Партией, Отечеством.

Они становятся лишь его, гопсударства, воплощением. Это и есть — по СССР и по Путину — идеальный человек.

Это их идеал не только для войны. Они, не понимая, что такое свобода, обученные в своих школах КГБ строю и беспрекословному подчинению, не знают, как иметь дело с нормальными людьми, а тем более — как ими управлять. Они, наверное, даже не против того, чтобы хорошо кормить подведомственное население, но только «Шаг в сторону — побег!» Это святое. И реконструкциями, новыми учебниками истории и многим другим они доказывают и нам, и самим себе, что всегда так было.

Этот их державный звон парадоксальным образом обесценивает тот самый подвиг народа, на котором они паразитируют. Подвиг — это не плакат «Родина-мать зовет!», это преодоление страха и боли, часто и для самого себя неожиданное достойное поведение в страшной ситуации, в которую ты попал не по своей воле. Подвиг — это акт свободного человека, который из жертвы обстоятельств становится субъектом, хозяином своей жизни, — пусть даже на несколько оставшихся мгновений. Но этого подвига нашему начальству не понять, оно его, как и Сталин, в свое время, боится. И поэтому ставятся циклопические памятники придуманным героям, даже таким, про которых всем известно, что их и вовсе не было, а реальных героев стараются не вспоминать — не любит их власть. И каждый день снова и снова «реконструируют» прошлое, подгоняя его под задачи сегодняшнего дня.

Леонид Гозман, «Новая газета Европа»