Новости БеларусиTelegram | VK | RSS-лента
Информационный портал Беларуси "МойBY" - только самые свежие и самые актуальные беларусские новости

Женщина, на свадьбе которой танцевал Кастусь Калиновский

05.03.2023 общество
Женщина, на свадьбе которой танцевал Кастусь Калиновский

Связную повстанцев называли «первой красавицей на Литве».

Ее называли «первой красавицей на Литве», Станислав Монюшко учил музыке, а газета The Times написала про то, как с этой мужественной шляхтянкой обошелся Муравьев-вешатель. «Салiдарнасць» рассказывает про Аполлонию Сераковскую — связную повстанцев и жену одного из предводителей восстания 1863 года.

В июле 2017 года Министерство культуры Литвы сообщило, что на горе Гедимина в Вильнюсе обнаружено захоронение, в котором находились останки одного из руководителей восстания против царской Московии 1863 года Сигизмунда Сераковского.

Золотое кольцо на его руке стало главным доказательством. На нем значилось по-польски «Зигмунт и Аполлония, 11 августа / 30 июля 1862».

Так кем же была та женщина, кольцо с именем которой Сигизмунд Сераковский унес в могилу?

Красавица из рода, давшего восстанию сразу трех руководителей

Аполлония Далевская, одна из первых красавиц Литвы, была главной любовью в жизни Сераковского.

Аполлония Фердинанда — одна из десяти детей шляхтича Доминика Далевского и его жены Доминики из рода Наркевичей. Она родилась 19 января 1838 года в имении Кункулка. Впрочем, прожила там недолго. Аполлония была еще ребенком, когда в 1848 году умер ее отец. Вдова Доминика Далевская переехала с детьми в Вильнюс.

Несмотря на трудности, мать много внимания уделяла воспитанию дочерей: про четырех из шести сестер известно, что они окончили пансион.

Но размеренная жизнь светской девушки Аполлонию не интересовала. Она начала посещать тайные курсы Шляхетского института, организованные местной интеллигенцией в знак протеста против политики царя. Там Аполлония изучала математику, естествознание, историю, литературу, эстетику и педагогику. Музыку преподавал сам Станислав Монюшко.

Надо сказать, что бунтарский дух был отличительной чертой всех Далевских. Этот род дал восстанию 1863 года сразу трех руководителей. Практически все Далевские участвовали в выступлениях.

Брат Франц относился к руководству белого лагеря, Титус и Константин оказались на стороне красных. Сестра Юлия с мужем Михаилом Беркманом действовали на Ковенщине, а Ксаверия была секретарем Франца в литовском повстанческом правительстве. Сама Аполлония стала курьером повстанцев.

Жених-революционер и «последняя мазурка на Литве»

Летом 1861 года Аполлония Далевская познакомилась с капитаном московитской армии Зигмунтом Сераковским. Впрочем, капитан был не так-то прост. Еще во время учебы в Санкт-Петербургском университете он возглавил там революционную организацию «Союз литовской молодежи», в котором также участвовали старшие братья Аполлонии (Сераковский был их другом).

За революционную деятельность все они были арестованы. Зигмунт отправлен рядовым в Оренбургский корпус. Но и там он смог сделать карьеру: дослужился до прапорщика, был направлен в Брестский пехотный полк, а в 1856 году поступил в военную академию в Санкт-Петербурге, которую блестяще окончил. Служил в департаменте Генерального штаба военного министерства, достигнув чина капитаном.

Во время командировки за границу в 1858 году Сераковский познакомился с Гарибальди, деятелями польской эмиграции. А по приезду в 1859-1860 годах организовал в Санкт-Петербурге тайный кружок из офицеров-поляков, служивших в Генеральном штабе.

Только за такого бунтаря и могла выйти замуж Аполлония Далевская. Впрочем, «первая красавица Литвы» не сразу дала свое согласие. Жених был на двенадцать лет старше своей невесты. Получив предложение, она долго размышляла: прилично ли молодой девице в годину народного бедствия и страданий отчизны мечтать о личном счастье? Но любовь победила.

Пара поженилась в Кейданах 30 июля 1862 года. На свадьбе Сераковского и Далевской гулял весь цвет будущего восстания, в том числе Кастусь Калиновский, Якуб Гейштор, Антоний Мацкевич и, конечно, брат Франц Далевский. Сама свадьба уже была вызовом. Край был тогда на военном положении и любые «массовые гуляния», включая свадьбы, были запрещены.

На свадьбу Сераковских явились жандармы. Увидев жениха в мундире офицера Генерального Штаба, почтительно откозыряли и уехали.

Потом, в позднейших мемуарах, этот день счастья назовут «последняя мазурка на Литве перед восстанием». И, конечно, никто тогда и подумать не мог, что меньше, чем через год, Аполлония Сераковская-Далевская станет вдовой.

После свадьбы пара осталась в Кейданах на неделю. А потом отправилась в Западную Европу. Супруга сопровождала мужа в командировках в Берлине, Лейпциге, Познани, Вене, Париже. Когда же в конце марта 1863 года пришла весть о начале восстания, Сераковский взял на службе отпуск на две недели и выехал в Северо-Западный край Московии. Он провозгласил себя воеводой Литовским и Ковенским под именем Доленго, в короткое время собрал крупный отряд из 5 тысяч человек и выдвинулся в бой.

Увы, участие Сераковского в восстании продлилось менее месяца. Кампания, начатая организацией крупнейшего повстанческого группирования и первыми военными успехами, закончилась разгромом. 25-26 апреля у Медейки отряд Сераковского в бою был разбит правительственными войсками, а сам Сераковский ранен пулей в грудь навылет и захвачен в плен.

Месть Муравьева-вешателя

Расправа была жестокой. Генерал-губернатор Михаил Муравьев, прозванный за свою жестокость в подавлении восстания «вешателем», два месяца пытался добиться от арестованного показаний. Все это время Аполлония обивала пороги в Вильно и в Петербурге, пытаясь вызволить мужа. Ее мольбы остались неуслышанными.

Не добившись признательных показаний, Муравьев распорядился открыть прямо у постели раненого военный суд, который немедленно вынес смертный приговор. А на следующий вечер в госпиталь привезли Аполлонию. Она ждала ребенка и ничего не знала ни о приговоре, ни о том, что это их последняя встреча.

15-минутное свидание проходила под охраной 15 (!) московитских солдат и офицеров. Аполлония разговаривала с мужем, стоя перед его кроватью на коленях. Услышав о смертном приговоре, она потеряла сознание.

В своих поздних мемуарах Сераковская писала:

— От этих коротких пятнадцати минут на всю долгую тяжкую жизнь в моей памяти осталась безграничная мука на лице любимого, лоб, ладони и щеки, горящие огнем, глаза его, сияющие от счастья, губы, радостно улыбавшиеся. Я встала на колени у кровати. «Полька, — сказал он вполголоса, — вчера я подписал себе смертный приговор словами: «ничего не знаю, а если б и знал, не скажу вам». Не знаю, что случилось со мной, последние слова, которые я услышала, были: «Боже! Тебя не подготовили, тебя не предупредили, что это наше последнее свидание!».

А глубокой ночью Аполлония получила через русского военного госпитального врача Городкова следующую записку на листке, вырванном из Библии:

«Анели моя! Узнал вчера, что жить и быть свободным могу под одним условием — выдачи лиц, руководящих движением. Не знаю никого, но гневно ответил, что если бы и знал, то и тогда не сказал бы. Дано мне понять, что подписал свой смертный приговор. Если надо умереть — умру чистым и незапятнанным.

Скажи же мне ты, Анели, разве я мог ответить иначе? Я тебя любить буду, буду витать над тобой и нашим младенцем, а потом вновь встречусь с тобой в том, ином мире.

Считай, что в понедельник я буду мертв».

Утром беременная Аполлония своими глазами наблюдала казнь мужа на Лукишкской площади.

Жизнь в ссылке

Вскоре была арестована и беременная Аполлония.

В переписке Виленского и Новгородского губернаторов значилось: «Известный предводитель мятежнических шаек Сигизмунд Сераковский имел близкое знакомство с домом Далевских и женился на Аполлонии Далевской. Вдова этого преступника, оставаясь после казни мужа на жительстве в Вильно, возбуждает в людях, не расположенных к правительству, явное сочувствие к своему положению.

Виленская следственная комиссия по политическим делам, производя следствие о преступлениях Франца Далевского и его сестры Теклы, обратила внимание на доказанное делом вредное политическое направление всего семейства Далевских, в заключении своем признает необходимым выслать все это семейство в одну из внутренних губерний Московии на жительство».

Как ни просила Аполлония не осуждать ее на изгнание из родного края, ссылаясь на плохое здоровье и беременность, Муравьев остался непреклонным. На слова вдовы Сераковского, что в глуши Московии она не сможет найти для себя и ребенка хороших докторов, царский сатрап ответил «Тем лучше!».

В распоряжении губернатора значилось: выслать Сераковскую на жительство в Новгородскую губернию, а ее мать Доменику Далевскую с тремя дочерями — в Пермскую губернию. На новых местах жительства за всеми женщинами «учредить строгий полицейский надзор».

Расправа нал Далевскими вызвала широкий резонанс. О жестоком обращении Муравьева с беременной Аполлонией сообщалось даже в зарубежной прессе, в том числе газете The Times.

Но до места ссылки в Белозерске Аполлония так и не доехала. Физическое состояние беременной было настолько плохо, что новгородские губернские власти решили оставить молодую женщину в Новгороде, опасаясь, что та не вынесет пути до назначенного места ссылки. В октябре 1863 года на свет появилась девочка, которую в память об отце нарекли Зигмунтой.

Примечательно, что в те же самые дни, когда на свет появилась маленькая Зигмунта, в Новгород прибыла мать и сестры Аполлонии. Им предстоял долгий путь — на лошадях до Москвы, а оттуда — в ссылку в Пермскую губернию. Доменика не только не знала о том, что ее дочь в эти дни стала матерью, но и вообще о их нахождении в Новгороде.

Но и в Новгороде Аполлония не задержалась. Известно, что о ее судьбе даже хлопотали генералы Суворов и Милютин, бывшие друзья и сослуживцы Сераковского по военному министерству и Генеральному Штабу. Повлияло ли это, но в июне следующего года Аполлонию отправили на жительство в Боровичи — тихий солнечный городок на берегу Мсты, который по климатическим условиям был значительно лучше не только Белозерска, но и Новгорода. Строгий полицейский надзор при этом отменен, конечно, не был.

Вскоре в Боровичи прибыла сестра Сераковской, Текла Далевская, которая добилась перевода из Пензенской губернии, где отбывала ссылку. Помощь ее была спасительной для ослабшей Аполлонии.

В рапорте от 17 ноября 1864 года боровичский исправник сообщал:

«Состоящие под надзором полиции вдова Сераковская и сестра ее Далевская со времени прибытия в Боровичи вообще ведут жизнь скромную и уединенную, знакомства имеют редкие, случайные, возникшие по месту их квартирования. О нравственном их направлении в политическом отношении я могу лишь одно сказать, что они еще очень живо помнят прошедшие события, но никаких убеждений или рассуждений, кои могли бы открывать, до сих пор ничего предосудительного в их поступках замечено не было...».

В ссылке сестры попытались частным образом давать уроки французского и музыки, но подобные занятия для ссыльных были запрещены, — им дозволялась только простая физическая работа. Вскоре еще одна беда обрушилась на молодую мать — ее маленькая дочь заболела эпилепсией.

После того как все боровичские врачи, призванные матерью на помощь, не смогли справиться с болезнью, Аполлония в июне 1865 года обратилась к губернатору в просьбой разрешить ей приехать в Петербург «для подания помощи моей бедной малютке».

Поездка была позволена. А 17 октября 1865 года Сераковской и ее сестре позволили «выехали в Западные губернии». Увы, маленькую Зигмунту спасти не удалось.

Рубашка Зигмунта

Аполлония Сераковская вернулась в Королевство Польское и поселилась в Варшаве. Здесь вместе с сестрой она преподавала и руководила тайной женской школой для дочерей сибирских ссыльных из Литвы.

А еще Аполлония Сераковская написала воспоминания о том незабываемом времени. Они полны горечи и грусти, но также и интереснейших подробностей, позволяющих реконструировать многие события восстания и создать портреты его героев.

Например, нельзя без волнения читать, как повстанцы отправили своего гонца к Аполлонии в Вильно. Он попросил отдать ему часть рубашки Зигмунта, в которой тот был ранен и взят в плен.

Соратники, безмерно любившие своего командира, пообещали разделить ткань на части и отправить в боевые части. Эти тусклые, серые кусочки вдохновляли борцов за свободу.

В ее воспоминаниях можно также найти убедительные доказательства, что восстание в Литве-Беларуси не было польским. Через историю своей семьи Сераковская показала судьбы разных людей и жизнь общества, участвовавшего в восстании против царизма и борьбе за независимость Литвы. Ее воспоминания кране важны и содержат много сведений о политике и быте Литвы в 1840-х и 1860-х годах.

Аполлония Сераковская скончалась сразу после Первой мировой войны 2 января 1919 года в Варшаве и была похоронена на родовом кладбище в Павонзках. Перед смертью в 1919 году она успела повидать независимую Польшу.

Последние новости:
Популярные:
архив новостей


Вверх ↑
Новости Беларуси
© 2009 - 2024 Мой BY — Информационный портал Беларуси
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]