Сможет ли турецкая оппозиция победить Эрдогана

Выборы обещают быть интересными.

После целого года постоянно прерывавшихся переговоров шесть оппозиционных партий Турции, наконец-то, договорились о едином кандидате в президенты на предстоящих в мае выборах, надеясь покончить с длящимся уже 20 лет, все более авторитарным и репрессивным правлением Реджепа Тайипа Эрдогана. В марте так называемый «Стол шести» сошелся на кандидатуре Кемаля Кылычдароглу, лидера социал-демократической, светской Республиканской народной партии, отвергнув более молодых и харизматичных претендентов, в том числе мэра Стамбула из той же партии, который в 2019 году сумел отвоевать этот город у возглавляемой Эрдоганом Партии справедливости и развития.

Когда авторитарный, популистский режим начинает нечестно действовать в демократической игре, здравый смысл гласит, что оппозиционные партии должны объединить свои силы, если они хотят получить хоть какой-нибудь шанс на победу на выборах. Однако подобного единства, хотя оно и необходимо, недостаточно для успеха. Более того, наибольшие трудности возникают после решения объединиться.

Оппозиционные партии, объединяющие силы ради отстранения от власти определённого лидера или партию (особенно если это авторитарный популист), обязаны ставить этот императив выше всех остальных программных обязательств. Ведь хорошо известно, что лидеры-популисты занимаются подрывом демократии, и есть все основания полагать, что в случае переизбрания они нанесут ещё больше вреда.

Например, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан сразу после завершения нечестных выборов, пока оппозиция и гражданское общество находились в полностью деморализованном состоянии, протолкнул целый ряд спорных решений и занялся провокациями в виде культурных войн. Например, после выборов 2014 года в Будапеште был сооружен обманчивый мемориал, посвященный немецкой оккупации и фактически снимающий с Венгрии какую-либо вину за соучастие в Холокосте.

Но хотя такой императив «уменьшения вреда» совершенно разумен, он подразумевает, что вся политическая жизнь начинает вращаться вокруг авторитарного правителя страны. А именно этого и хотят лидеры-популисты. Их трудно превзойти в использовании поляризации и персонализации к собственной выгоде: «Все против меня — единственного лидера, который действительно представляет народ».

Как показано в одном важном, новом политологическом исследовании, не все избиратели, голосующие за авторитарных лидеров-популистов, невежественны или индифферентны к проблеме ослабления демократии (не говоря уже о проблеме коррупции, которая также очень характерна для популистских правительств). Столкнувшись с логикой «мы против них», и видя перед собой оппозиционную коалицию, чьи конечные намерения не вполне ясны, такие избиратели могут проголосовать за решение, которое они считают меньшим злом.

Кроме того, объединившиеся оппозиционные партии обычно делают выбор в пользу кандидата, который во многом похож на фигуру, против которой они выступают, но только является более демократическим. В прошлом году в Венгрии оппозиционный альянс договорился поддержать консервативного мэра-католика из провинциального городка, надеясь лишить власти в стране крайне правого популиста. В Израиле одна за другой оппозиционные коалиции пытаются выиграть у премьер-министра Беньямина Нетаньяху, поддерживая жёсткие, правоцентристские фигуры, например, отставного генерала Бенни Ганца. Судя по всему, принято считать, что восстановление демократии лучше всего доверять старикам. Такой подход сработал у демократов в США в 2020 году и в Западной Европе после Второй мировой войны, когда патерналистские фигуры Конрада Аденауэра и Шарля де Голля доминировали в немецкой и французской политике соответственно.

Но такая стратегия часто оказывается провальной: либо потому, что из-за неё оппозиция начинает выглядеть совершенно вторичной, либо (что менее очевидно) потому, что она пораженчески сигнализирует о превращении политических параметров, установленных правящими популистами, в новую норму. В Турции «Стол шести» пока что отступает под националистическим давлением и резко отвергает прокурдскую Демократическую партию народов. Аналогичным образом нынешняя оппозиция крайне правому правительству Нетаньяху в Израиле по-прежнему отказывается включать в свой состав арабских представителей. Сильный национализм — и слабое внимание к правам меньшинств — считаются политической данностью.

Даже если антипопулисты способны объединиться против общего противника, намного более трудной является задача изменения параметров политики. Они должны не просто апеллировать к общей неприязни к авторитарному лидеру, а обсуждать более широкий круг проблем и вернуться к вопросам политических программ и базовых принципов. Ради победы над популистом, находящимся у власти, идеологические разногласия можно отложить в сторону, но все понимают, что эти разногласия вспыхнут с удвоенной силой, как только поставленная задача будет выполнена. И это общее понимание вызывает у избирателей сомнения по поводу того, как в реальности будет управлять страной оппозиционная коалиция.

«Стол шести» можно похвалить за то, что он очертил структурные реформы, способные серьёзно помочь восстановлению верховенства закона и демонтажу гиперпрезидентской системы, которая наделяет Эрдогана почти неограниченной властью. Верховный совет по радио и телевидению, а также Совет по высшему образованию — это тот вид организаций, на захвате которых популисты особенно специализируется (всё «ради народа», разумеется) — вновь станут автономными. А обязавшись опираться на обезличенные институты, а не на правление в султанском стиле, оппозиция обещает отказаться от гиперинфляционной («неортодоксальной») экономической стратегии Эрдогана и его хаотичной внешней политики.

Впрочем, обещание «институционализации» является довольно абстрактным. С ним легко можно бороться, делая акцент на заметных конфликтах по поводу политики и (особенно) личностей внутри альянсов разнородной оппозиции. Для победы оппозиционные лидеры должны продемонстрировать недостаточно ценимое политическое качество: задавать тон на выборах, а не просто реагировать на действия противоположной стороны. Они не могут рассчитывать на то, что одних только разговоров о коррупции будет достаточно для победы над правящей партией. Они должны делать акцент на том, что именно пошло не так, и находить сильные символы (а не просто политические документы, ставшие результатом мучительных переговоров), которые дают представление о том, каким может быть иное будущее. В преддверии выборов турецкая оппозиция, несомненно, будет ссылаться на недавнее землетрясение — и провалы режима до и после этой катастрофы. Однако намного труднее ей будет найти символы иного будущего.

Ян Вернер-Мюллер, Project Syndicate