Как Путин затягивает себя в капкан

C преступниками переговоров не ведут.

Выдвинутые Международным Уголовным Судом Путину обвинения в военных преступлениях обессмыслили и так не слишком внятную мирную инициативу Китая, которая содержит в себе взаимоисключающие тезисы. Любые попытки Пекина предложить Путина в качестве стороны для переговоров по конфликту натолкнутся на кирпичную стену: с преступниками переговоров не ведут. Политического веса Поднебесной будет явно недостаточно, чтобы такое препятствие устранить: мало того, что на Западе судебная ветвь власти независима от исполнительной, так МУС еще является и международным наднациональным органом, для давления на который у Китая нет никаких инструментов.

Ни для кого не секрет, что Путин планирует переизбрать самого себя на очередной президентский срок в следующем году. И это создаст для внешней политики Китая, продолжающей опираться на Путина, очередную проблему, еще более тяжелую, чем предъявленное Путину обвинение в военных преступлениях – легитимность московитского лидера. Уголовное обвинение открывает Западу возможность непризнания результатов президентских выборов в Московии, с соответствующим непризнанием всех последующих действий страны, включая голосования в ООН.

Своим сближением с Путиным Си стремительно затягивает себя в капкан, когда проигрыш Московии будет восприниматься как проигрыш Китая, как внешними наблюдателями, так и им самим. Целый год войны Пекин практически не отсвечивал, успешно зарабатывая на обеих сторонах конфликта, и вдруг сейчас, когда положение Путина максимально ослабло, начинает усиливать свою ассоциацию с Кремлем.

Наиболее выгодным исходом конфликта для Китая было бы сохранение Путиным власти в Московии с замораживанием войны в Украине на той или иной стадии. Однако и Украина, и ее союзники однозначно указали на неприемлемость такого варианта. Обвинение МУС окончательно закрепляет такое положение. Я уже писал, что лучшее, что мог сделать Китай – это надавить на Московию, чтобы она вывела свои войска на границы 1991 г., в результате чего добился бы максимальных для себя геополитических результатов. Однако догматичная, а не прагматичная внешняя политика не позволила Си встать в своих требованиях к Московии на одну ступеньку с Западом: Пекин ведь всегда должен быть в оппозиции к Вашингтону, даже в вопросах о цвете неба.

Сам ли уж Си стремится наступить в эту дымящуюся кучу, так услужливо обозначенную Западом всеми возможными знаками, или на него подействовали заклинания Лукашенко (не за этим ли он летал в Пекин?), мы точно не знаем. Скорее всего имеют место оба процесса. Однако, чем дальше Си будет сближаться с Пу, тем больше московитская война будет становится и собственной войной с Западом для Китая. Такое вовлечение безусловно является целью Путина, как единственное дающее ему шанс на позитивный исход. Неужели от долгого сидения на горе, мозги у мудрой обезьяны настолько атрофировались, что она не понимает, куда ее заводят?

Присоединение к конфликту не приведет к снижению западной помощи Украине, а наоборот, усилит ее. Республиканское меньшинство, выступающее против поддержки Украины, обосновывает свое несогласие с такой политикой именно необходимостью сосредоточиться на китайской угрозе. Однако, если московитская и китайская угрозы объединятся, в США будет абсолютное политическое согласие относительно необходимости сохранения и даже увеличения поддержки Украины. Для Европы же объединенные Московия и Китай вообще превратятся в экзистенциональную угрозу своему существованию, что сделает их выбор в пользу поддержки Киева вообще единственно возможным.

Такой исход пока не является наиболее вероятным. Китай всегда стремился вести осторожную внешнюю политику и вряд ли готов так кардинально сменить свою стратегию. К тому же Си должен осознавать, что китайская экономика чрезвычайно уязвима к западным санкциям и последствия для нее могут быть тяжелейшими, включая внутреннюю политическую нестабильность.

Сможет ли Си вылезти из московитского болота, в которое его усиленно стремится затянуть Путин, покажут действия Китая в ближайшие месяцы.

Алексей Тихонов, Telegram