«Меня хватило на первые три минуты»

Беларусский врач разоблачил фейки пропаганды о работе в Польше.

Недавно в одном из чатов, где общаются врачи из Беларуси, разместили видеоинтервью их коллеги госизданию «Минская правда». В кадре молодой офтальмолог, который девять месяцев работал в Польше, объясняет, почему «решил вернуться в Беларусь».

Увидев этот материал, другой минский врач Александр, который год лечит людей в Польше, «вышел из себя», затем из комнаты — и позже написал в редакцию «Зеркала».

Факты в интервью, говорит он, абсолютно не сходятся с его личным опытом и требуют объяснений. И для него это повод рассказать свою историю.

«Он же говорит неправду!»

— Этому интервью «Минской правды» уже полгода, но мы увидели его только сейчас. Включили с женой, она у меня врач-офтальмолог. Честно говоря, меня хватило на первые три минуты, супруга же досмотрела до конца, а потом весь вечер возмущалась: «Как так, он же говорит неправду!» — не скрывает эмоций Александр (имя собеседника изменено, его данные есть в редакции. — Прим. ред.). — Мы стали обсуждать это с коллегами-беларусами, которые работают в Польше, они тоже были в шоке. Сейчас из-за того, что многие медики боятся высказываться, медиапространство заполняется вбросами из разряда «как плохо за границей», «работать не дают», «чувствуем себя людьми четвертого сорта». Но это не так.

Александру 35 лет, он с женой и ребенком живет в городе Радом, примерно в ста километрах от Варшавы. Уже год мужчина работает в отделении реабилитации местной больницы. Он окончил медико-профилактический факультет минского меда. Три года отработал врачом лабораторной диагностики в одной из больниц столицы — и на десять лет перешел в медицинские представители. Говорит, получал в три раза больше, чем на ставке врача.

— До отъезда в Минске я зарабатывал выше среднего. Моя зарплата была привязана к валюте, поэтому мы с семьей могли позволить себе отдых, поездки, дачу, незапланированные покупки, — описывает он свою жизнь до и в 2020-м. — К весне 2021-го появилось ощущение, что в Беларуси у нас больше нет уверенности в завтрашнем дне. После этого я записался на курсы польского.

Мужчина стал планировать переезд и возвращение в медицину. В Польше, говорит, врач получает больше медпредставителя, это и повлияло на решение вернуться к тому, с чего начинал. Было страшно, но он рискнул. Чтобы трудоустроиться в больнице в стране-соседке, у Александра было несколько путей. Давний и тернистый — подтвердить диплом. Или новый и упрощенный — получить децизию, то есть специальное разрешение на работу. Последнее выдается без испытаний, но только на пять лет и позволяет лечить людей под руководством «опекуна», то есть врача-специалиста.

— Децизии появились в Польше в период пандемии. И я, как и врач из видео, решил этим воспользоваться. Почему? На тот момент в медицине я последний раз работал в 2013-м. Мои знания казались не настолько актуальными, чтобы сдать экзамен и подтвердить диплом. Ту же хирургию, например, последний раз я открывал на третьем или пятом курсе, — объясняет ситуацию собеседник. — Вот чтобы не терять времени на подготовку, я и пошел по более легкому пути: получить децизию, начать работать, перевезти семью в Польшу.

Такое разрешение на работу не предусматривает никаких испытаний. Для начала нужно было собрать и апостилировать необходимые документы. Закончив с этим, Александр поехал в Радом, где жили его друзья.

— Они подсказали, что в местной больнице нужны врачи. Тут работало трое беларусов. Они организовали мне небольшую протекцию — и я пошел туда. О существовании децизии директор и заведующая отделением реабилитации, куда я планировал устроиться, узнали от меня, — с улыбкой вспоминает собеседник. — Я прошел собеседование и попросил у них «промесы» — это документ, который подтверждает, что больница готова меня трудоустроить. Что-то вроде нашего целевого. Сейчас для децизии оно обязательно, а тогда было нет. Но я подумал, такой документ увеличит мои шансы на положительное решение.

В 2021-м, продолжает собеседник, медиков в Польше сильно не хватало. Руки требовались почти в любом городе, в любом медучреждении, поэтому его появлению в больнице обрадовались и даже интересовались, может ли он выйти на смену с ближайшего понедельника. На вопрос, не смутило ли их, что по диплому Александр не реабилитолог, отвечает так:

— Нет, для них было важно, чтобы в дипломе указывалось «врач». К тому же с децизией ты трудишься под надзором другого врача-специалиста, — говорит собеседник и объясняет, почему остановился на отделении реабилитации. — Врачом я практически никогда не работал, поэтому выбрал, как мне казалось, самое простое отделение: там не умирают пациенты, их не нужно реанимировать и оперировать.

Получив «промесы», Александр отправил нужные документы в Минздрав Польши. Вернулся в Минск и стал ждать ответа.

«В моем случае надзор — больше юридическая формальность»

Ответ пришел через три месяца, хотя некоторые ждут и год. Решение оказалось положительным. Минчанин обрадовался и в январе 2022-го отправился в Польшу устраиваться в больницу. Тут его ждал неприятный сюрприз. В администрации спросили: «А есть ли у вас ПВЗ (prawo wykonywania zawodu. — Прим. ред.)?» Это, объясняет Александр, документ, который нужен к децизии, чтобы приступить к работе врача. Иначе медик не может, например, выписать больничный или выставить рецепт. Выдают его в Izbie Lekarskiej, организации, которая «регулирует работу врачей, защищает их права, страхует». Изба в каждом воеводстве своя.

— Эта организация не признавала децизии и всячески вставляла палки в колеса Минздраву в их идее. В итоге «добро» от Избы я получил только в конце февраля. До этого в Польше я сдал языковой экзамен и отправил им скан сертификата. Больше от меня ничего не требовалось. Скажу лишь, что «корочки» из Беларуси, которые подтверждали мой А2, им не подошли, — рассказывает Александр. — Тех, кто не сдавал язык, ждет собеседование.

В марте 2022-го беларус вышел на работу.

— Первые две недели я ходил хвостиком за врачом, у которого был под опекой, а потом потихоньку сам стал брать пациентов: обследовал, делал назначения, спрашивал, что и как. Поначалу меня корректировали, помогали. Особенность моего отделения в том, что я, например, принимаю пациента, назначаю лечение и выписываю. А пока он у нас под наблюдением, мы с коллегами и заведующей вместе следим за ним, если нужно, меняем курс лечения. Кстати, медики, которые в Беларуси закончили ординатуру, под надзором находятся не пять лет, как я, а всего три месяца.

Врач, к которому сотрудник с децизией попадает под наблюдение, — это специалист с дипломом ЕС, который уже прошел резидентуру — аналог беларусской ординатуры.

— В моем случае надзор — больше юридическая формальность. С одной стороны, я могу опросить пациента, назначить, в том числе и наркотики, выписать больничный. Но с другой — все мои назначения должны перепроверяться врачом, за которым я закреплен. И если я где-то накосячу (не хочу об этом даже думать), то мой ментор будет отвечать, — описывает ситуацию собеседник. — Возможно, из-за того что в моем отделении с пациентами мы работаем командой, у меня, в отличие от доктора из видео, не возникало ощущения, что я не врач, а человек второго сорта.

В окружении Александра к беларусам, как и в общем к медикам, относятся «адекватно». Говорит, все понимают, что его семья уехала из Минска не от хорошей жизни.

— Из Беларуси в Польшу мы ехали на машине. Салон был забит вещами. Пограничники спросили: «Вы куда?», говорю: «Мы врачи». Они мне: «Pan lekarz, proszę». Как-то в стоматологии, узнав, что я врач, мне сделали скидку, — рассказывает Александр. — Но, конечно, есть и асоциальные пациенты, и жалобщики. Еще от польских врачей можно услышать недовольство, что много работы и дежурств. Но тут есть такая поговорка: «Pokaż, lekarze, co masz w garażu». Трактуется это так: врачи жалуются, что много тяжелой работы, но если посмотреть на их благосостояние, то им нечего жаловаться.

— На видео врач говорит, что после начала войны в Польшу приехало много медиков-беженцев из Украины. Им, по его словам, получить децизии проще. Сказалось ли это как-то на положении врачей-беларусов, усилило ли конкуренцию?

— В моем городе рук в медицине по-прежнему не хватает. Но Радом небольшой, население где-то 200+ тысяч человек. Люди не так хотят сюда ехать, как, например, в столицу. Коллеги же из Варшавы рассказывают, что больницы города укомплектовали и некоторым молодым врачам, которым недавно пришлось искать работу, приходится ездить по 50−60 километров в соседние населенные пункты.

— Почему так получается?

— Из того, что мне рассказывали коллеги, основной отток происходил в 2000-х, когда врачи в Польше еще получали мало, а границы уже были открыты. Тогда многие и уехали. Чтобы это остановить, в стране запустили реформы: повысили зарплаты до уровня Западной Европы и увеличили количество мест в медуниверситетах.

«Случается, в чатах врачей некоторые пишут: все достало»

В Польше Александр трудится на ставку и берет два дежурства в месяц. Говорит, если хочешь получать больше, можно ставить себе больше работы. Но беларуса этот вариант пока не интересует. Шутит, что никогда не стремился заработать всех денег мира и предпочитает спать в своей постели, а не на смене.

— Работаю я с 7.30 до 15.05. Суббота-воскресенье — выходные, — описывает свой график мужчина. — В месяц зарабатываю на руки 7500 злотых (около 4240 рублей. — Прим. ред.). Сюда входит «ставка», два дежурства и 12 лет общего трудового стажа, за который добавляют 12 процентов от ставки.

Семья Александра — это он, жена, ребенок и кот. В отличие от нашего собеседника его супруга-офтальмолог подтвердила диплом. С января 2023-го она вышла на работу и сейчас проходит интернатуру. С февраля семья уже живет на две зарплаты.

— До этого наш общий доход в месяц составлял 8000 злотых (около 4520 рублей. — Прим. ред.). Это мои 7500 злотых и 500 злотых, которые получаем на ребенка. Этих денег как раз хватало, чтобы арендовать жилье — около 2000 злотых (примерно 1130 рублей. — Прим. ред.), покупать еду и вещи. В конце месяца мы обычно выходили в ноль, — рассказывает собеседник. — В феврале у нас уже осталась какая-то сумма. Предложил жене сходить в ресторан. Она не согласилась, по старой традиции сказала купить доллары и отложить в кубышечку. А потом узнали от знакомых о девушке из Беларуси, которой нужна помощь, подумали: «Зачем нам эта заначка» — и передали эти деньги ей.

Сейчас в планах Александра тоже подтвердить свой диплом. Медицинский польский он уже сдал.

— Децизию дают только на пять лет. А потом, если захочешь работать в польской медицине, нужно подтверждать диплом. Я буду это делать. Экзамен, кстати, дорогой — 3600 злотых (около 2050 рублей. — Прим. ред.), — объясняет собеседник. — А вообще многие коллеги, когда переезжали по децизии, думали: пять лет — большой срок, этого будет достаточно, чтобы ситуация в Беларуси разрешилась и можно было спокойно вернуться домой. Но, к сожалению, время идет, и эти люди понимают, что пяти лет может и не хватить. А значит, стоит позаботиться о будущем. К тому же это еще и вопрос денег.

— Объясните.

— Структура отделения в Польше такая: есть ординатор — это заведующий. А остальные врачи находятся на позиции младших и старших ассистентов. Врач с децизией может быть только младшим ассистентом. Карьерный рост возможен лишь после подтверждения диплома. В моей больнице разница в зарплате между младшим и старшим ассистентом, например, порядка тысячи злотых (около 560 рублей. — Прим. ред.).

— С какими проблемами сталкиваются беларусские медики, которые работают в Польше по децизии?

— Моя ситуация не такая, как у большинства врачей: после вуза я мало работал в медицине, поэтому, можно сказать, в Польшу приехал словно после отработки. Но есть очень большой пул врачей, у которых в Беларуси стаж по специальности — лет тридцать. Они имеют регалии, категории. А тут они получают децизию, и выходит, например, что кандидат наук должен быть под надзором польского врача. Слышал, некоторых это задевает за живое. Возмущаются: «Да он ничего не знает, а я должен у него спрашивать что и как». Ну, в каждой больнице свой уровень контроля.

Бывает, что человеку не понравилось учреждение, в котором он брал «промесы», в другом городе, например, зарплата побольше, условия получше. А из-за бюрократии перераспределиться сложно. Кому-то сложно дается язык. Случается, в чатах врачей некоторые пишут: «Все достало». При этом я не встречал никого, кто бы вернулся в Беларусь, хотя, думаю, такие есть.

— Судя по рассказу врача из видео «Минской правды», работу ему помогало найти агентство. В итоге потом он отдавал им значительную часть зарплаты.

— Я делал все документы сам. Но если плохо разбираешься в польском или хочешь доверить все это третьему лицу, можно обратиться в агентство. Тут двоякие мнения. У меня есть пример врача-офтальмолога. Они с мужем устраивались через агентство. Говорят, у них все хорошо. Есть и негативные отзывы, когда людей обманывают, подсовывают контракт такой, что все плохо.

— Что у вас в планах?

— У меня горизонт планирования — экзамен, который будет осенью. К этому времени нужно определиться со специализацией. Возможно, я дальше не захочу работать в реабилитации. Нет уверенности, что мы останемся жить в этом городе. Хотим попутешествовать. Посмотреть озера, море, горы — и выбрать, где бы мы хотели дальше работать. В Беларусь мы вряд ли вернемся. Уже сейчас в Польше у нас плюс-минус тот уровень жизни, который мы имели в Минске. Дальше должно быть только лучше. Можно будет о недвижимости подумать.

— И последнее: есть ли в интервью молодого человека что-то, с чем вы согласны?

— Да, в одном. В том, что уровень офтальмологии в Беларуси если не такой же, как в Польше, то даже выше. Офтальмология у нас очень крутая. Это касается как частных медцентров, так и госбольниц.