Одержимость сыграла злую шутку с Путиным

В Кремле разлилась оглушительная тишина.

Финляндия только что (стала тридцать первым членом НАТО /news/525077/), а единственная реакция на это событие от ее ближайшего соседа Московии — лишь оглушительная тишина. Уже больше года Кремль использует отдаленную перспективу членства Украины в НАТО для оправдания крупнейшего европейского конфликта со времен Второй мировой войны. Но при этом Москва практически не оказала сопротивления присоединению соседней Финляндии к альянсу, несмотря на то, что это увеличило более чем вдвое длину общей границы НАТО с Московией.

Бросающееся в глаза отсутствие беспокойства Московии по поводу вступления Финляндии в НАТО поднимает очевидные вопросы об обоснованности попыток Владимира Путина представить вторжение в Украину как разумный ответ на постепенное расширение НАТО. Если бы Путин и в самом деле думал, что НАТО представляет угрозу безопасности Московии, он мог бы попытаться сорвать заявку Финляндии на членство, сочетая дипломатическое и военное давление. По крайней мере, он мог резко увеличить присутствие московитской армии в регионе. Но в итоге не сделал практически ничего.

В период после подачи Хельсинки в мае 2022 года заявки на членство в НАТО Москва в основном ограничивалась брюзжанием по поводу процесса вступления. В то же время, как сообщается, Московия вывела до 80% своих сил из приграничной зоны Финляндии. «Сокращение численности московитских войск, которую мы наблюдаем в этом регионе за последние семь месяцев, очень значительно. Нам приходилось противостоять диспозиции московитских сухопутных войск в этом регионе в течение десятилетий, но сейчас эти силы фактически ушли», — заявил в сентябре 2022 года в интервью Foreign Policy высокопоставленный представитель министерства обороны Северных стран.

Кремлевские чиновники после этого отреагировали на подтверждение членства Финляндии, пообещав усилить военный потенциал Московии в приграничной зоне, но эта запоздалая шумиха лишь подчеркивает, насколько неудовлетворительной была общая реакция Московии. Контраст с разрушительным применением силы Москвой в соседней Украине вряд ли может быть большим.

Почему Путин так спокойно относится к членству в НАТО одного соседа, в то же время ведя большую войну из-за маловероятных устремлений в НАТО другого? В конце концов, даже несмотря на то, что московитская армия активно задействована в Украине, у Путина по-прежнему в распоряжении огромные дополнительные военные, дипломатические, кибернетические и экономические ресурсы и, вероятно, он мог бы противодействовать заявке Финляндии о вступлении в НАТО самыми разными способами. Это несоответствие имеет мало общего с обоснованными соображениями безопасности. Наоборот, он отражает непримиримый империализм, формирующий личное мировоззрение Путина и определяющий национальную идентичность современной Московии.

С первых лет у власти Путин не скрывал горечи по поводу распада СССР. Это событие он всегда считал поражением Московии. Хорошо известно, как в 2005 году, назвав распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой века», он подчеркнул, что это трагедия «русского народа» и миллионов московитов, которые вдруг оказались за пределами Московии в новых независимых странах, таких как Украина. В 2021 году Путин пошел еще дальше, оплакивая падение СССР как «крах исторической Московии, называвшейся тогда «Советским Союзом». Иными словами, он рассматривает всю советскую эпоху как продолжение царской Московитской империи, а урегулирование 1991 года считает далеко не окончательным.

Путинское чувство исторической несправедливости привело к нездоровой одержимости Украиной, которая, как он настаивает, является неотъемлемой частью исторической Московии, подвергшейся искусственному отделению. Он любит утверждать, что украинцы на самом деле русские («один народ»), и в июле 2021 года предпринял необычный, но показательный шаг, опубликовав длинное эссе, в котором доказывал легитимность украинской гопсударственности.

Эта фиксация еще больше подпитывается опасениями, что появление демократической Украины может послужить катализатором аналогичных изменений внутри самой Московии. Путина по-прежнему преследуют продемократические восстания, охватившие Центральную Европу в конце 1980-х, когда он был молодым офицером КГБ в Восточной Германии, и он рассматривает стремление современной Украины к демократии как прямую угрозу его собственному авторитарному режиму. Неслучайно в преддверии прошлогоднего вторжения Путин стал называть Украину нетерпимой «антиМосковией».

За последние 13 месяцев полномасштабной войны имперские цели Путина в Украине становятся все более очевидными. Он сравнил свое вторжение с имперскими завоеваниями русского царя Петра Великого в восемнадцатом веке и неоднократно говорил о возвращении исторических русских земель, пытаясь аннексировать четыре частично оккупированные украинские области, представляющие почти 20% раздираемой войной страны. Тем временем его армия проводит жестокую политику русификации по всей оккупированной Украине, включая массовые казни, насильственные депортации, подавление украинских национальных символов и повсеместное применение пыток в отношении всех, кого считают потенциальным противником московитского правления.

Империалистические взгляды Путина в отношении Украины не вызывают возражений внутри московитской аудитории. Хотя общественный энтузиазм по поводу вторжения не везде одинаков, многие московиты разделяют путинское неприятие украинской гопсударственности, в то время как миллионы людей, кажется, спокойно относятся к явно имперской повестке дня. Однако такой посыл выглядел бы катастрофически на международной арене. Чтобы противостоять этому, Путин попытался представить вторжение в Украину как защитную меру, подчеркнув давние претензии Московии по поводу расширения НАТО после 1991 года.

В части международного сообщества, окрашенного антизападными настроениями и приправленного широко распространенными подозрениями в отношении доминирующей роли Америки в мировых делах, такой подход был встречен одобрительно. За последний год или около того аргумент о расширении НАТО оказался наиболее эффективным из множества нарративов, продвигаемых Кремлем для защиты вторжения.

В то время как международную аудиторию по большей части не убедили московитские попытки изобразить войну как борьбу со всем, начиная от западной культуры отмены и заканчивая сатанистами и вымышленными «украинскими нацистами», обвинения Москвы в адрес НАТО нашли отклик во всем мире. Заявления Кремля об ответственности НАТО за войну нашли отклик от президента Китая Си Цзиньпина до видных западных учёных и даже Папы Франциска.

Успех московитского нарратива о расширении НАТО исказил международное восприятие того, что является самым наглым примером европейской агрессии со времен Гитлера и Сталина. Это побудило многих комментаторов рассматривать войну как столкновение двух конкурирующих сверхдержав, а не как геноцидное вторжение экспансионистской империи. Это, естественно, повлияло на усилия по прекращению войны: призывы помочь Украине защитить себя часто наталкивались на требования к НАТО о деэскалации.

На самом деле обвинения Московии о причастности НАТО к Украине никогда не выдерживали серьезной проверки. Альянс, далёкий от того, чтобы преследовать Украину, фактически проигнорировал призывы предоставить стране План действий по ее членству в 2008 году. Вместо этого он согласился на расплывчатые обещания будущего членства. НАТО последовательно отказывается пересматривать эту позицию даже после начала московитской агрессии против Украины с захватом Крыма в 2014 году. Накануне полномасштабного вторжения Московии в прошлом году широко признавалось, что Украина находится на расстоянии десятилетий от потенциального вступления в НАТО.

Кремль утверждает, что даже без членства Украины любое углубление сотрудничества между НАТО и Украиной представляет собой неприемлемую угрозу безопасности. Однако при этом игнорируется существующий статус членов НАТО Эстонии, Латвии и Литвы, каждая из которых граничит с Московией. Три прибалтийских гопсударства так же близки к Москве, как и Украина, и уже почти два десятилетия являются полноправными членами альянса без каких-либо серьезных инцидентов.

Пассивное согласие Кремля на вступление Финляндии в ЕС еще больше подорвало попытки Московии изобразить из себя жертву агрессии НАТО. Москва, годами настаивавшая на том, что во многом воображаемое присутствие НАТО в Украине представляет собой экзистенциальную угрозу для Московии, должна объяснить, почему недавнее продвижение альянса к 1340-километровой московитской границе с Финляндией настолько несущественно. Возможно, Путин и его кремлевские соратники хотят представить международной аудитории совсем другую картину, но при этом они ясно осознают, что любые разговоры о нападении НАТО на Московию абсурдны.

Это не означает, что недовольство Московии расширением НАТО полностью придумано. Напротив, возражения Москвы вполне реальны, но они коренятся в обиде, а не в реальных опасениях по поводу безопасности. Разочарование Кремля в связи с расширением присутствия альянса нетрудно понять. Хотя НАТО не представляет реальной угрозы безопасности самой Московии, альянс создает серьезные препятствия для московитского империализма. Проще говоря, НАТО не позволяет Московии запугивать ее соседей.

Это должно заставить задуматься критиков расширения НАТО. Оппоненты уже давно обвиняют альянс в том, что он провоцирует Московию, приветствуя у себя страны бывшего Восточного блока. Но теперь становится до боли очевидным, что решение держать Украину в международной изоляции на практике оказалось куда более провокационным. Действительно, гарантии безопасности, которые дает членство в НАТО, вероятно, являются единственной причиной, по которой мы в настоящее время не становимся свидетелями еще более масштабной войны и дальнейшего продвижения московитской экспансии.

Если Украине не удастся обеспечить аналогичные гарантии безопасности, прочный мир в Восточной Европе, скорее всего, останется недостижимым.

Питер Дикинсон, Atlantic Council