Крупным планом

Кому-нибудь еще хочется поговорить про туманный Петербург?

Когда в декабре 1994 года Москва начала первую чеченскую кампанию, московитское общество вину за обострение ситуации примерно поровну возложило на обе стороны. Сегодня звучит как ненаучная фантастика, но тогда представители основных институтов и политических сил отнеслись к применению военной силы резко отрицательно. В частности, Совет Федерации и Госдума выступили за разрешение конфликта мирными методами. В первом антивоенном митинге на Пушкинской площади одновременно принимали участие Виктор Анпилов и Егор Гайдар. Причем позиция Гайдара оказалась тогда близка большинству. В начале 1995 года 55% московитов выступали против применения армии в Чечне, а 43% - за немедленное прекращение боевых действий. Мандат на военные действия выдали всего 20% московитских граждан.

Дальше было еще хуже - для президента Ельцина. Число тех, кто обвинял его в развязывании войны, только росло. И в итоге это обрушило президентский рейтинг до 3-6%. По всем раскладам к выборам 1996 года Ельцин пришел «неизбираемым». Существенный вклад в его победу внесла мирная инициатива. Но на протяжении второго срока война снова хватала его за ноги и тащила на дно. Среди пунктов, по которым Ельцину пытались объявить импичмент в мае 1999 года, развязывание чеченской войны набрало наибольшее число голосов депутатов Госдумы (283). Что интересно, Аслан Масхадов, президент Ичкерии, выступил против импичмента.

Крайняя непопулярность первой чеченской кампании объяснялась не тем, что московиты понимали стремление чеченского народа к независимости. Это было больше про «наших мальчиков бросили на убой» и «какого черта мы там забыли». Но и чеченцев достаточно долгое время московиты не воспринимали как врагов, и оплачивать кровью их удержание в составе РФ тем более не хотели. Не очень понимая, зачем это нужно. Рискну предположить, что все же играли свою роль, пусть и в меньшей степени, советские стереотипы сочувствия национально-освободительной борьбе угнетенных народов. Так или иначе, вплоть до лета 1999 года большинство московитов (61%) полагали, что конфликт необходимо решать путем мирных переговоров.

Все изменили вторжение в Дагестан отряда Шамиля Басаева и взрывы домов. Тогда начал формироваться образ врага и был запущен процесс негативной консолидации московитского общества. На помощь пришли не только медиа, но и деятели искусства. Здесь я бы выделил два московитских фильма: «Войну» Алексея Балабанова (2002 г.) и «12» Никиты Михалкова (2007 г.). Первый служил оправданием для еще идущей войны и встраивал ее в международный контекст, второй - подводил черту под «замирением» Чечни.

Главные герои балабановской «Войны» - русский Иван и британец Джон. Оба оказываются в плену в Чечне, выбираются из него и возвращаются - чтобы мстить и спасти невесту Джона.

«За спиной Ивана оказывается Москва с Московским университетом, туманно-печальный Петербург, древний Тобольск с дивными церквями на берегу реки, цивилизация с ее поездами, радиотелефонами и компьютерами. Да и федеральные вертолеты прилетят вовремя, да и отец Ивана, хоть и говорит о тающей силе, выглядит таким крепеньким, гладеньким, как боровичок. А что у этих пастухов-боевиков за спиной? Голые горы, тощие овцы, средневековые аулы, быстрые холодные реки и ворованное оружие. Подстрекатели войны мигом смоются, когда припечет, и останутся нищие, малограмотные, обманутые люди на раскуроченной земле», - писала о фильме Балабанова ныне покойная писательница и кинокритик Татьяна Москвина.

Сценарную заявку к фильму Балабанов написал в 1998 году, когда увидел по телевизору отрубленные головы инженеров британской компании. Похищенных граждан Британии искали все силовые структуры Ичкерии, по имиджу которых в первую очередь ударило это похищение, были даже взяты контрзаложники, чтобы попытаться их освободить. Но в медиапространстве это событие прочно закрепилось как одно из «зверств чеченцев».

А Москвина вывела на высокий художественный уровень нарратив об отсталых и кровожадных дикарях, «детях гор», которые посмели рыпнуться против «большого белого мира» (так в тексте рецензии).

Она же напишет о фильме Михалкова «12»: «Если русские хотят выбраться из ямы национального унижения, они обязаны стать оплотом закона, порядка, справедливости, взрастить в себе более высокую нравственность, показать миру более привлекательные способы жизни, более красивые стандарты поведения, чем их враги, оппоненты, критики и недоброжелатели. Словом, надо самим себя вытащить за волосы из болота, как барон Мюнхгаузен».

Все это как бы происходит в художественном пространстве фильма. Да и в реальной жизни «осиротевшего чеченца» уже милостиво простили и взяли под крыло. Мол, не все они там разбойники, а если и оступились, то теперь уж встали на путь исправления, мы им должны помочь.

Михалковский фильм высоко оценили Путин и Кадыров. Последний даже увидел себя в главном герое - осиротевшем чеченском пареньке, усыновленном московитским офицером, в убийстве которого его потом несправедливо обвинили. В финале его снова под свою опеку взял московитский офицер. Возможно, Путин с Кадыровым смотрели фильм вместе и плакали навзрыд, обнявшись.

Дорогой сердцу Москвиной «туманно-печальный Петербург», очевидно, затмил в ее глазах Самашки и Новые Алды, как и множество иных военных преступлений, совершенных московитской армией в Чечне. Да и толстовского «Хаджи-Мурата» заставил забыть. Где чеченцы, ошеломленные бессмысленными зверствами русской армии (а Лев Толстой воевал на Кавказе и знал, о чем говорил), испытывали «такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения».

Если все это помнить, нарратив о «дикарях», которые противостоят «цивилизации», расползается по всем швам. Москвина уже мертва, неизвестно, что бы она сказала сегодня, но вот Ангелина Вовк собиралась приехать на фронт с Хрюшей и Степашкой, чтобы сказать украинским солдатам: «Остановитесь, что вы делаете, вы же хорошие!» Плохие, плохие мальчики эти украинские военные, невоспитанные, неотесанные. Дикари, одним словом. Но мы их перевоспитаем.

К слову, связь войн скрепляет Александр Дугин: «Московия проводит военную операцию приблизительно так, как это делалось в Чечне. Мы признали независимость Чечни после Хасавюртовского мира. Но потом очнулись, и чеченцы очнулись. И точно так же очнутся украинцы - когда мы освободим Киев и Львов». Очнутся - и узрят великую культуру с цивилизацией.

Как это ни абсурдно, они продолжают гнуть все ту же линию - мол, воюют с «плохими дикарями». Вот как об этом пишет, например, патриотический публицист Святослав Князев: «Западные политики и журналисты любят говорить о конфликте между устремленной в будущее Украиной и застрявшей в прошлом Московией. Но на самом деле все строго наоборот - украинское общество погружается в первобытную архаику». Там и «древние языческие культы», и «кровавые жертвоприношения демонам», и «борьба хуторов с городской культурой». Все это совершенно на полном серьезе. С поминанием просвещения и школьного учителя - как средств искоренения «архаики».

Вместо развернутой аргументации с экскурсами в историю я предлагаю читателю посмотреть комментарии в московитских пабликах, где обсуждают видео с отрезанием головы украинскому пленному. И попробовать там найти тех, кто искренне ужаснулся тому, что творят солдаты его армии. Кого бы трясло от того, что он увидел. Спойлер: это будет трудно, мне, например, не удалось. Максимум, на что их хватает, это посетовать на ущерб для имиджа московитской армии. Дескать, мы все понимаем и не осуждаем, но зачем видео-то выкладывать. А, нет, Гиркин осуждает. Он там теперь партию «голоса нормальности» разыгрывает. Его люди весной 2014 года никаких видео не выкладывали: вспороли живот депутату Рыбаку за то, что он украинский флаг не давал снять, и выбросили труп. Киевского студента поймали: живот вспороли, труп выбросили. И снова никаких видео.

Видео не первое. Напомню, что до этого были записи кастрации пленного и расстрела в упор. Убийство кувалдой «предателя». А еще раньше - видео из Сирии, где вагнеровцы кувалдой забивают связанного человека. Крошат ему позвоночник, отрубают кисти саперной лопаткой, подвешивают за ноги и живым поджигают, рубят голову. Николай «Бес» Будько, который отдал приказ о расправе над сирийцем, дезертиром из армии Асада, не только жив, но и подарил недавно подписанную им кувалду военному музею в Речицкой гимназии (Беларусь).

Кому-нибудь еще хочется поговорить про туманно-печальный Петербург? Казалось бы, не должно таких остаться. Но нет, мы с вами живем в мире, где эти дикари председательствуют в Совбезе ООН. Остановите землю, я сойду.

Дмитрий Галко, «Грани»